Русские сказки - [10]

– Ну, как?

– Служу.

– Чего делаешь?

– Ребенков истребляю.

Будучи в политике невеждой, черненький удивляется:

– Почто?

– Для успокоения. Приказано всем – «будьте спокойны»,[31] – объясняет рыжий, а в глазах у него уныние.

Качнет черненький головой и – опять к своему делу, а его – опять в острог на прокормление. И просто, и совесть чиста.

Выпустят – он опять к товарищу, – любили они друг друга.

– Истребляешь?

– Да ведь как же…

– Не жаль?

– Уж я выбираю которые позолотушнее…

– А подряд – не можешь?

Молчит рыжий, только вздыхает тяжко и – линяет, желтым становится.

– Как же ты?

– Да так всё… Наловят их где-нибудь, приведут ко мне и велят правды от них добиваться, добиться же ничего нельзя, потому что они помирают… Не умею я, видно…

– Скажи ты мне – для чего это делается? – спрашивает черненький.

– Интересы государства требуют, – говорит рыжий, а у самого голос дрожит и слезы на глазах.

Задумался черненький – очень жалко ему товарищу – какую бы для него деятельность независимую открыть?

И вдруг – вспыхнул!

– Слушай – денег наворовал?

– Да ведь как же? Привычка…

– Ну, так вот что – издавай газету!

– Зачем?

– Объявления о резиновых изделиях печатать будешь…

Это рыжему понравилось, ухмыльнулся.

– Чтобы не было ребенков?

– А конечно! Чего их на мучения рожать?

– Это верно! Только – газета зачем?

– Для прикрытия торговли, чудак!

– Сотрудники, пожалуй, не согласятся?

Черненький даже свистнул.

– Вона! Ныне сотрудники сами себя живьем в премии предлагают подписчицам…[32]

На том и решили: стал рыжий газету издавать, «при участии лучших литературных сил», открыл при конторе постоянную выставку парижских изделий, а над помещением редакции, ради соблюдения приличий, учредил дом свиданий для высокопоставленных лиц.

Дела пошли хорошо, живет рыжий, толстеет, начальство им довольно, и на визитных карточках у него напечатано:

«Вдоль Поперек

Ивсяко

Редактор-издатель газеты «Туда-сюда», директор-учредитель «Сладкого отдыха администраторов, утомленных преследованием законности». Тут же торговля презервативами оптом и в розницу».

Выйдет черненький из острога, зайдет к товарищу чайку попить, а рыжий его – шампанским угощает и хвалится:

– Я, брат, теперь даже умываться стал не иначе, как шампанским, ей-богу!

И, зажмурив глаза от восторга, умильно говорит:

– Хорошо ты меня надоумил! Вот это – служба отечеству! Все довольны!

А черненький тоже рад:

– Ну, вот и живи! Отечество у нас невзыскательно.

Растрогается рыжий – приглашает товарища:

– Вань, айда ко мне в репортеры!

Смеется черненький:

– Нет, браток, я, должно быть, кончерватор, уж я останусь жуликом, по-старинному…

Морали тут нет никакой. Ни зерна.

IX

Однажды начальство, утомясь в борьбе с инакомыслящими и желая наконец опочить на лаврах, приказало наистрожайше:

«Сим предписывается привести в наличность всех инакомыслящих, без стеснения извлекая оных из-под всяческих прикрытий, а по обнаружении искоренить дотла различными подходящими для того мерами».

Исполнение сего приказа было возложено на вольнонаемного истребителя живых существ обоего пола и всех возрастов Оронтия Стервенко, бывшего капитана службы его высочества короля фуэгийцев[33] и властелина Огненной Земли, для чего и было ассигновано Оронтию шестнадцать тысяч рублей.

Не потому Оронтий к сему делу призван был, чтобы своих дошлых не нашлось, а потому, что был он неестественно страховиден, отличался волосатостью, позволявшей ему ходить голым во всех климатах, а зубов имел по два ряда – шестьдесят четыре штуки полностью, чем и заслужил особенное доверие начальства.

Но, несмотря на все эти качества, и он задумался жестоко:

«Как их обнаружишь? Они – молчат!»

А действительно, житель в этом городе был муштрованный – все друг друга боялись, считая провокаторами, и совершенно ничего но утверждали, даже с маменьками разговаривая в условной форме и на чужом зыке:

– N'est-ce pas?[34]

– Maman, пора бы обедать, n'est-ce pas?

– Maman, a не сходить ли нам сегодня в кинематограф, n'est-ce pas?

Однако, подумав достаточно, нашел-таки Стервенко способ вскрытия тайных помыслов: вымыл волосы перекисью водорода, в нужных местах побрился и стал блондином унылого вида, а потом надел костюм печального цвета, и – не узнать его!

Выйдет вечером на улицу и раздумчиво ходит, а завидя, что житель, послушный голосу природы, крадется куда-то, – нападет на него с левого бока и вызывающе шепчет:

– Товарищ, неужели вы довольны этим существованием?

Сначала житель замедляет шаги, как бы что-то вспоминая, но чуть вдали покажется будочник – тут житель сразу и обнаружит себя:

– Городовой, дер-ржи его…

Стервенко тигром прыгал через забор и, сидя в крапиве, размышлял:

«Эдак их не возьмешь, закономерно действуют, черти!»

А тем временем – ассигновка тает.

Переоделся повеселее и начал уловлять иным приемом: подойдет к жителю смело и спрашивает:

– Господин, желаете в провокаторы поступить?

А житель хладнокровно осведомляется:

– Сколько жалованья?

Другие же вежливо отклоняют:

– Благодарю вас, я уже ангажирован!

«Н-да, – думает Оронтий, – поди-ка поймай его!»

Между тем ассигновка как-то сама собою умаляется.

Заглянул было в «Общество всесторонней утилизации выеденных яиц», но оказалось, что оное состоит под высоким давлением трех епископов и жандармского генерала, а заседает однажды в год, но зато каждый раз по особому разрешению из Петербурга.