Русские сказки для детей казака Луганского - [5]

— А я почем знаю? Земляку продал, — твердил Афоня, и больше от него ничего не добились.

На другой день чем свет Афоня встал и пошел в лес к сухой березе, а береза все стоит, да поскрипывает, коровы же на привязи не видать: должно быть, прохожие взяли либо волки сели.

«Что, земляк, аль еще обождать? — спросил дурак, — изволь, так и быть, до завтра подожду, а уж завтра, смотри на меня не пеняй!» Пришло завтра, Афоня чем свет собрался, заткнул за пояс топор, засучил про запас рукава и пошел в лес, а береза стоит да пуще прежнего раскачивается. «Ну, нет, земляк, не на такого напал», — сказал Афоня, да как хватит березу топором, раз, другой, пятый, десятый; дурак с сердцов так рубит, что щепы за опушку летят. Вдруг из дупла выпала кубышка, а из кубышки посыпались серебряные деньги, а это, вишь, был клад. Дурак поднял кубышку, собрал деньги и промолвил: «Ведь говорил я тебе, земляк, что шутить с тобой я не стану, кулаков не пожалею», — и пошел домой. Пришел, а братья вскинулись на него: «аль опять без денег вернулся?» Тут дурак с хохотом бросил на стол кубышку: «вот, — говорит, — вам корова, берите!» Кубышка упала, крышка скатилась, деньги рассыпались. Увидав такую пропасть денег, братья перепугались: «где взял такое богатство?» — спросили Кирила с Гаврилой.

— Земляк дал, — отвечал Афоня.

— За корову ту?

— За корову.

«Ну, знать, дурак на дурака напал», — подумали братья, собрали деньги и схоронили в сундук, а дураку Афоне купили синий кафтан, красный кушак да шляпу с павлиньим пером. Вот и щеголяет наш Афоня по селу, каблуками потопывая, руками потряхивая, а ребятишки-драчуны спереди и сзади бегут да кричат: «вон-де нарядилась ворона в павлиньи перья!» Афоне то и любо, то и весело, много-де народу, все его одежду видят! Так и прожил наш Афоня, дурак-дураком, ведь на деньги ума не прикупишь!

КОЛОМЕНСКАЯ ЖЕЛТАЯ РЕПКА

или-были старик со старухой, да третья внучка; пришла весна, снег стаял; вот и говорит старуха: — «Пора огород копать». — «Вестимо пора», — сказал старик, наточил заступ и пошел в огород. Уж он его копал, копал, всю землю по комочку перебрал и вспушил гряды на диво; похвалила старуха гряды и посеяла репу. Взошла репа, растет и зелена, и кудрява, ботва стелется по земле, а под землею дуется, наливается желтая репа, вверх прет, из земли лезет.

— Экая репа! — говорят соседи, поглядывая через плетень.

А дедушка с бабушкой да со внучкой радуются да приговаривают: будет нам что постом печь да парить!

Вот пришел Успенский пост, что Госпоженками зовут, захотелось дедушке поесть репки-паренки, пошел в огород, захватил репу за ботву и ну тянуть; тянет, потянет, вытянуть не может; крикнул старуху, старуха пришла, схватилась за дедушку и ну тянуть; тянут-потянут вдвоем, вытянуть репки не могут; пришла внучка, схватилась за бабушку, и ну втроем тянуть; они репку тянут-потянут, а вытянуть не могут. Прибежала дворняжка Жучка, уцепилась за внучку, и все сам-четверт тянут-потянут, а репки вытянуть не могут!

Старик запыхался, старуха закашлялась, внучка плачет, Жучка лает; прибежал сосед, схватил Жучку за хвост, Жучка за внучку, внучка за бабушку, бабушка за дедушку, дедушка за репку, тянут-потянут, а вытянуть не могут! Тянули, тянули, да как оборвется ботва, так все и полетели навзничь: дедушка на бабушку, бабушка на внучку, внучка на Жучку, Жучка на соседа, а сосед на землю. Бабушка: «ах!» дедушка руками мах, внучка плачет, Жучка лает, сосед затылок потирает, а репка, как ни в чем не бывало, сидит в земле! Почесался сосед да и говорит: — «Эх, дедушка, борода выросла, а ума не вынесла: давай заступ, выковырнем ее из земли!» Тут старик со старухой догадались, схватились за заступ и ну обрывать репу; обрыли, вынули, отрясли, а репа такова, что ни в один горшок не лезет; как быть? Старуха взяла посадила ее на сковороду, испекла, и сели ее с соседом сам-четверт, а Жучке кожурки отдали. Вот и сказка вся, больше сказывать нельзя.