Русские поэты XIX века - [13]

Все одобряются не более у нас;

Возьмите, юноши, не книги – карты в руки,

Вертитесь, кланяйтесь – чины, места ждут вас.

Бостоном, танцами составить счастье можно,

А с просвещением в леса сокрыться должно.

1804

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ПОЛЬЗА БАСНИ

Однажды – кто б поверить мог? —

К царю, в его чертог,

Вошла вдруг Истина нагая!

Царь в гневе закричал: «Бесстыдница какая!

Как смела ты войти, и кто ты такова?»

«Я – Истина». – «Зачем?» – «Сказать лишь слова два:

Льстецы престол твой окружают;

Народ вельможи угнетают;

Ты нарушаешь сам нередко свой закон…»

– «Вон, дерзкая! Вон! Вон!

Гей, стражи! Гей! Войдите!

Возьмите, отведите

Её в смирительный иль в сумасшедший дом!»

Хорош был Истине приём!

Вздохнула бедная – и вмиг из глаз пропала.

Охота после ей припала

Идти опять к царю; подумала, пошла,

Но уж не голая, как прежде, —

В блестящей дорогой одежде,

Которую на час у Вымысла взяла.

Смягчивши грубый тон, к царю с почтеньем

Приблизилась и с ним вступила в разговор.

Царь выслушал её с великим снисхожденьем;

Переменился скоро двор:

Временщики упали;

Пришел на знатных чёрный год;

Вельможи новые не спали;

Царь славу приобрел, и счастлив стал народ.

1802–1812

ОСЕЛ И КОНЬ

Один шалун Осла имел,

Который годен был лишь ездить за водою;

Он на него чепрак надел,

Весь шитый золотом, с богатой бахромою.

Осел наш важничать в таком наряде стал

И, уши вверх подняв, прегордо выступал.

На встречу конь ему попался,

А на коне чепрак обыкновенный был.

Тут длинноухий рассмеялся

И рыло от него своё отворотил.

Таких ослов довольно и меж нами,

Без чепраков, а с чем? – Ну, догадайтесь сами!

1810, 1811

И.И. Козлов (1779–1840)

Судьба Ивана Ивановича Козлова необычна. Знатное происхождение, отличное образование, успешная карьера, дружба с В.А. Жуковским, Александром и Николаем Тургеневыми, П.А. Вяземским и… катастрофа. В 1821 г. прогрессирующая болезнь парализовала ноги и лишила зрения, однако не помешала Козлову оставаться активным участником литературной жизни. «Что Козлов слепой? Ты читал ему Онегина?» – спрашивал А.С. Пушкин брата Льва в письме от декабря 1824 г.

Великолепно владея несколькими языками, Козлов добивается больших успехов в искусстве перевода, придерживаясь же той же точки, что его кумир и наставник В.А. Жуковский: «Переводчик в стихах – соперник автора». Ему удалось создать и такие переводы, которые впоследствии утратили связь с оригиналом и стали восприниматься как стихотворения самого поэта: «Вечерний звон», «Не бил барабан перед смутным полком…»

Среди поэтов, к кому обращался Козлов-переводчик, – Байрон, Шиллер, Шенье, Мицкевич, Т. Мур, В. Скотт, Р. Берне и многие другие. Этот перечень позволяет безошибочно установить его эстетические пристрастия. Байрон, Жуковский, Пушкин-романтик – вот его избранники.

Оригинальное поэтическое творчество Козлова характеризует элегический романтизм в духе Жуковского. Он говорил также о своей любви «к буйному лорду Байрону». И совсем неслучайными видятся контакты Козлова в 30-е годы с юным Лермонтовым, в чьей поэме «Мцыри» отчётливо различаются мотивы самого популярного в 20-е годы произведения Козлова «Чернец». Не чуждался поэт и гражданской тематики.

Жанровый репертуар поэзии Козлова традиционен для романтика – элегии, послания, баллады, поэмы. Кроме «Чернеца», известностью пользовалась поэма «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1828). Как и Жуковский, Козлов был глубоко религиозным человеком, что выразилось в стихотворениях «Моя молитва», «Встреча» и др. В числе его общепризнанных шедевров – «К другу В.А. Ж.(уковскому)», «Венецианская ночь», «Плач Ярославны».

Талант Козлова заслужил высокую оценку Пушкина, Жуковского, Гоголя, Вяземского, Гнедича.

ПЛЕННЫЙ ГРЕК В ТЕМНИЦЕ

Родина святая,

Край прелестный мой!

Всё тобой мечтая,

Рвусь к тебе душой.

Но, увы, в неволе

Держат здесь меня,

И на ратном поле

Не сражаюсь я!

День и ночь терзался

Я судьбой твоей,

В сердце отдавался

Звук твоих цепей.

Можно ль однородным

Братьев позабыть?

Ах, иль быть свободным,

Иль совсем не быть!

И с друзьями смело

Гибельной грозой

За святое дело

Мы помчались в бой.

Но, увы, в неволе

Держат здесь меня,

И на ратном поле

Не сражаюсь я!

И в плену не знаю,

Как война горит;

Вести ожидаю —

«Мимо весть летит.

Слух убийств несется,

Страшной мести след;

Кровь родная льётся,

А меня там нет!

Ах, средь бури зреет

Плод, свобода, твой!

День твой ясный рдеет

Пламенной зарей!

Узник неизвестный,

Пусть страдаю я, —

Лишь бы, край прелестный,

Вольным знать тебя!

1822

НА ПОГРЕБЕНИЕ АНГЛИЙСКОГО ГЕНЕРАЛА СЭРА ДЖОНА МУРА

Не бил барабан перед смутным полком,

Когда мы вождя хоронили,

И труп не с ружейным прощальным огнем

Мы в недра земли опустили.

И бедная почесть к ночи отдана;

Штыками могилу копали;

Нам тускло светила в тумане луна,

И факелы дымно сверкали.

На нём не усопших покров гробовой,

Лежит не в дощатой неволе —

Обернут в широкий свой плащ боевой,

Уснул он, как ратники в поле.

Недолго, но жарко молилась Творцу

Дружина его удалая

И молча смотрела в лицо мертвецу,

О завтрашнем дне помышляя.

Быть может, наутро внезапно явясь,

Враг дерзкий, надменности полный,

Тебя не уважит, товарищ, а нас

Умчат невозвратные волны.

О нет, не коснется в таинственном сне

До храброго дума печали!