Русские писатели и публицисты о русском народе - [4]

Трудно представить себе, до чего доходит отсутствие этих общественных добродетелей в России, даже среди людей, которые считают себя цивилизованными и действительно цивилизованы в некоторых отношениях. Идеи справедливости и равенства здесь едва признаны; презрение всех к естественным правам заступает здесь место уважения к достоинству и даже к жизни человека. Недостаток истинной цивилизации столь велик, что даже честные, благожелательные к своим ближним лица, горячо отдающиеся доброму делу, часто совершают, сами того не подозревая, серьезные промахи и проступки, которые в другой стране возмутили бы всякую благородную душу. А что касается того неодобрения, молчаливого или явного, которое вызывает всякая низость, всякое постыдное деяние, совершенное кем бы то ни было и против кого бы то ни было, безразлично при каких обстоятельствах; что касается подавляющего презрения публики, часто толкающего в цивилизованной стране к самоубийству того, кто является его предметом; что касается всеобщего порицания, сурового и благодетельного залога общественной нравственности, то все это совершено неизвестно в России. Испорченность, жестокость, даже подлость проходят незамеченными или часто встречают извинение и снисходительное отношение. Порядочный человек, добродетельный человек, не способный сознательно опуститься до чего-либо подобного, не только заставит молчать негодование, которое должен возбуждать в нем виновный во всех этих гнусностях, но он будет, даже не краснея, продолжать с ним дружбу. Разве может добродетель пользоваться большим уважением там, где порок не заклеймен презрением?[29]

Может быть, я ошибаюсь, но мне всегда казалось, когда я читал писания Карамзина о России, что он точно хочет сказать русским: «Вы не способны ни к какому прогрессу: довольствуйтесь тем положением, в котором вас оставляют ваши правители; не пытайтесь осуществить какую-нибудь реформу, так как вы только наделаете глупостей».[30]

…Сперанский, выйдя из низов, достиг первых должностей Империи. Его происхождение, несомненно, весьма способствовало его падению. Он был сыном сельского священника. Так называемое русское дворянство обнаруживает некоторое презрение к духовенству, в особенности к тем, кто, принадлежа ранее к этому сословию, достиг высокого поста; и народ, по-видимому, часто разделяет это презрение.[31]

Если я о чем-либо сожалею, то это легкость, необдуманность, неосновательность в повествованиях[32]. Но и в этом отношении я не обвиняю самые лица повествующих, но скорее обстоятельства, в коих они находились, и более всего эту славянскую, если не исключительно русскую, ветреность и легкомыслие, кои так сильно выражаются во всех поступках, во всех суждениях и воззрениях наших соотечественников.

Письмо Н. И. Тургенева к А. И. Герцену (27 июля 1861).[33]

Петр Андреевич Вяземский (1792–1878)

Впрочем, живу: день мой – век мой. Имею несколько приятных знакомств и живу здесь потому, что в России мне душно: сплю и вижу, как убраться под другое небо и ожидать, чтобы слово отечество получило какой-нибудь смысл на языке у русского.

Письмо к М. Ф. Орлову из Варшавы (март 1820).[34]

Всё это делается, как ни попало и как Бог велит. Конечно, Русский Бог велик, и то, что делается у нас впотьмах и наобум, то иным при свете и расчетах не удастся делать. При нашем несчастии нас балует какое-то счастие. Провидение смотрит за детьми и за пьяными – и за русскими, прибавить должно.

(авг. 1822).[35]

И есть же люди, которые почитают за несчастие быть удаленными из России. Да что же может дать эта Россия? Чины, кресты и весьма немногим обеспечение благосостояния. Да, там, где или Россия отказывается Вам давать эти кресты и чины, или Вы сами отказываетесь их иметь, там нет уже России, там распадается, разлетается она по воздуху, как звук. Не дает она Вам Солнца и дать не может, ни Солнца физического, ни Солнца нравственного. Чем, что она согреет, что прекрасного, что высокого оплодотворить она может! Разумеется, тоска по России дело святое, ибо она рождается благородными и возвышенными чувствами, но всё она болезнь, une maladie mentale[36] достойная уважения, и которою страдать могут одни избранные, чистые душою, благородною страстью кипящие люди, но со стороны, но здоровым мучения этой болезни непонятны, а если и понятны, то единственно мыслию, а не чувством соответствующим.

Письмо к Н. И. Тургеневу (27 апр. 1828).[37]

Все наши умы флегматического свойства, зато глупые огненного; имей у нас ум ту же деятельность, что глупость, то, вероятно, в итогах не было бы той несоразмерности, которая теперь пугает и сокрушает внимание патриотического наблюдателя.

Письмо к А. И. Тургеневу (1 янв. 1829).[38]

Как мы пали духом со времен Екатерины, то есть со времени Павла! Какая-то жизнь мужественная дышит в этих людях царствования Екатерины, как благородны сношения их с Императрицею; видно точно, что она почитала их членами Государственного тела. И самое царедворство, ласкательство их имело что-то рыцарское: много этому способствовало и то, что царь была женщина. После все приняло какое-то холопское уничижение. Вся разность в том, что вышние холопы барствуют пред дворнею и давят ее, но пред господином они те же безгласные холопы. <…>