Русские отряды на Французском и Македонском фронтах. 1916–1918. Воспоминания - [31]

В конце 1916 года в общественном настроении наших западных союзников стало складываться мнение в пользу широкого наступления против германцев, с целью вынуждения последних к освобождению территории Франции и Бельгии.

Глубоко почувствована была необходимость закончить поскорее войну. Эти соображения диктовались не только общею усталостью войной, которая давала себя серьезно чувствовать во всех отраслях народной жизни. Приходилось предвидеть вероятность полного истощения во Франции людских пополнений, не говоря уже о возрастании затруднений в деле снабжения ее армии продовольствием и военной промышленности сырьем и предметами, необходимыми для производства.

Результаты Соммского наступления 1916 года никого не удовлетворили. Эта операция дала союзникам некоторый тактический успех, но враг продолжал занимать значительную часть французской территории. Необходимо было добиться стратегических успехов, которые одни могли приблизить войну к ее благополучному концу. Только широкий и глубокий прорыв неприятельского фронта, завершенный настойчивой эксплуатацией победы, мог бы довести противника до сознания бесцельности дальнейшей борьбы. Таково было мнение большинства не только государственных людей Франции, но и среднего обывателя.

Осень 1916 года внесла в обстановку войны несколько новых, весьма тревожных для Держав Согласия факторов.

Удачно развивавшееся на русском (восточном) фронте «Брусиловское» наступление постепенно заглохло. Правда, в результате его была спасена от разгрома итальянская армия, но фронт, занимавшийся последней, расценивался, в общем, как фронт второстепенный. Другим последствием русского победоносного наступления в Галичине было долго и напряженно ожидавшееся присоединение к Державам Согласия Румынии. Но безумная неосторожность последней, вытекавшая из нежелания правительства этой страны считаться с силами этого государства и общей обстановкой, привели румынскую армию к полному разгрому. Территория Румынии была почти целиком занята германо-австрийскими войсками, и на русскую армию легло новое бремя по обороне ее силами русско-румынского фронта, вплоть до устья реки Дуная.

Наконец, союзная Македонская армия после удачного наступления, закончившегося взятием Монастыря, оказалась неспособной к дальнейшему продвижению вперед.

С другой стороны, при всем внешнем успехе действий Центральных Держав, силы и средства последних были, однако, на исходе.

Не только формирование новых дивизий, но даже пополнение существующих становилось для Германии, в которой все возрасты от семнадцати– до сорокапятилетнего были уже призваны под знамена, крайне затруднительным. И если большие трудности возникали в деле снабжения армии и населения всем необходимым у Держав Согласия, то еще более сложным являлось разрешение того же вопроса у Центральных Держав. Тесная блокада морских сообщений флотом Держав Согласия давала себя чувствовать все сильнее.

Германское военное командование под влиянием этих условий не могло более расчитывать на продолжение наступательной войны. Необходимость перейти к обороне выступала перед ним все определеннее. Только такой способ ведения войны давал возможность еще на некоторое время затянуть борьбу, до выяснения результатов неограниченной подводной войны, долженствовавшей начаться 1 февраля 1917 года. Доказательство оборонительных тенденций, овладевших штабом Гинденбурга, можно было видеть, между прочим, в работах по спешному возведению немцами у себя в тылу оборонительных рубежей, в особенности же в создании известной позиции Зигфрида, долженствовавшей выпрямить опасный с точки зрения именно обороны выступ германских позиций в сторону Амьена и Парижа.

Тем сильнее должно было быть поэтому стремление противников Германии напрячь все силы, чтобы вырвать из рук немцев последнюю возможность держаться на французской территории.

Что касается Австро-Венгрии, то это государство лишено было всякой возможности оправиться после тех смертельных ударов, которые были нанесены ему русским оружием. Правительство императора Карла выказывало явную склонность к заключению сепаратного соглашения с Державами Согласия.

Наконец и в Болгарии стало замечаться недовольство навязанной стране войной. О Турции и говорить не приходится: разложение в ней наблюдалось полное.

Таким образом, Центральный Союз держался кое-как одной только Германией. И если бы удалось нанести сокрушительный удар этой последней, то суждено было бы неизбежно рухнуть и всей враждебной Державам Согласия коалиции.

Средства для нанесения такого удара, по оценке лиц, руководивших на Западе войной, были налицо. Наши западные союзники имели полное основание считать к тому времени на своей стороне превосходство как в силах (по немецким источникам, в общем на тридцать шесть дивизий), так и в накопленных средствах снабжения. Что касается моральной стороны, то и в этом смысле длительная и упорная оборона Вердена, увенчанная блестящими победами французов в конце 16-го года, могла служить ярким доказательством самоотверженности и высокого порыва, сохранившихся в их войсках.

В соответствии со всеми изложенными мотивами, на междусоюзной конференции в Шантильи, собравшейся 15 ноября 1916 года было постановлено ближайшею же весною искать решения войны путем перехода в общее на всех фронтах наступление, обеспеченное максимумом сил и средств. Главный удар намечался на англо-французско-бельгийском фронте, причем, дабы избегнуть возможности быть предупрежденными (как это имело место в 1916 году, когда немцы более ранними атаками на Верден успели надолго оттянуть начало Соммской операции), все союзники должны были закончить свою подготовку к атаке неприятеля уже в первой половине февраля.