Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов - [61]
Как видно, чем глубже в прошлое, тем больше поляки смахивают на обитателей Поля. В этом— особенность их этногенеза: со временем они теряют свою «половецкую» идентичность и европеизируются. Можно предположить, что одежда «древних» поляков вообще была неотличима от татарской, а знаменитая польская рогатывка (головной убор с разрезанным спереди отворотом) ведет свое происхождение от шапки ханского баскака (рис. 17).
Одежда еще одних обитателей Поля — казаков, также недалеко ушла от польской. Вот как одевались их предводители (рис. 18). Те же делия, жупан, кушак. На Богдане Хмельницком видна рогатывка.
А вот с европейской (рис. 19) польскую одежду не сравнить. Иной коленкор.
Несколько слов о европейской моде XVII–XVIII вв., тон в которой задавали французы. На ее формирование наложило отпечаток правление «короля Солнце»— Людовика XIV (1638–1715) и Тридцатилетняя война. Одежда мужчин того времени являлась подобием военного костюма. В моде были высокие кавалерийские сапоги с отворотами и шпорами (ботфорты), короткие плащи, наподобие мушкетерских, широкополые шляпы, украшенные перьями.
В XVIII в. Франция продолжала оставаться законодательницей мод. Однако на смену тяжеловесному и перегруженному излишествами стилю барокко в искусстве пришел стиль рококо. Он и определил новые веяния в одежде.
Уже в эпоху регентства Филиппа Орлеанского при малолетнем Людовике XV (1715–1730) стал складываться образ галантного кавалера, посвятившего жизнь погоне за удовольствиями. Тяжелые ботфорты сменяются легкими туфлями. Легким, изящным, более простым и удобным становится костюм. Вместо парчи и бархата в одежде используются легкие шелка.
Свой вклад в историю костюма сделала и Англия. В XVIII в. в Лондоне возник свой стиль, которому подражали даже в Париже. В среде мелкого английского дворянства появляются фраки и рединготы — одежда, ставшая уже классической.
Все эти перипетии не коснулись польской одежды. Единственное, о чем можно упомянуть справедливости ради, так это о польском платье для модного танца полонез с драпированными спинкой и юбкой, которое, видимо, переняв у поляков, стали носить в Западной Европе с 1760 г.
Забавно слышать обвинения в «азиатчине» от самых что ни на есть «азиатов», коими, конечно же, являются поляки — бывшие половцы, перешедшие к оседлому образу жизни. Сейчас, конечно, поверить в это трудно, но еще в начале XIX в. помнили, что «поляковать» и «казаковать» означало одно и то же — разбойничать в Поле, т. е. быть «половцем».
Вот, например, что пишет русский историк С. М. Соловьев (1820–1879): «Как в X, так и в XVII веке русский мир был на Украйне; как в X, так и в XVII веке человек, которому было тесно в избе отцовской, у которого «сила по жилочкам живчиком переливалась, которому было грузно от силушки, как от тяжелого беремени», отправлялся в степь — поле, где ему легко найти, на ком попробовать свою силу молодецкую. Многое переменилось в государственном строю России с X до XVII века, от времен ласкового киевского князя Владимира до времен великого государя царя Алексея Михайловича, всея Великие и Малые и Белые России самодержца, но удальцы по-прежнему шли в степь поляковать (от поле), на Дону образовалось большое военное братство удалых полениц (опять от поле), где каждому богатырю можно было набрать себе дружину и идти на подвиг…
Земской человек работает, богатырь-казак гуляет по широкому полю, полякует; но с понятием о гулянье было необходимо связано понятие о зеленом вине, о Цареве кабаке, и степной богатырь-казак был очень хорошо известен древнему русскому человеку, известен как записной гуляка, охотник до зелена вина»[96].
Следующая же фраза классика просто ставит знак равенства между понятиями «поляк» и «казак»: «Дружины в разных странах не переставали выделяться, как у нас казаки; но там, на Западе, не было степей, поля, где бы богатыри могли свободно казаковать, поликовать; там, на Западе, дружины составляют наемные войска. Таковы арминаки во Франции, ландскнехты в Германии, брабантцы в Нидерландах, таковы швейцарские компании, италианские кондотьери. В некоторых странах, наиболее слабых государственным единством, дружины вели к тем же явлениям, какие мы видим в начале Средних веков, во время самого сильного движения дружин: вожди италианских кондотьери основывают государства»[97].
К слову сказать, обитатели Поля так же, как и кондотьеры, навязывали оседлому населению монархов. Пример тому можно видеть в неудавшейся попытке И. Болотникова навязать России самозванца, о чем пишет Соловьев. Надо полагать, раньше такие попытки были более успешными.
Еще забавней, чем от поляков, слышать обвинения в «азиатчине» от украинцев, предки которых, запорожские казаки, до XVI века именовались ордынскими казаками, обнаруживая в себе ту же «известную примесь монгольской крови», что и их великорусские собратья. Разве шаровары, черноклобуцкие шапки, кривые сабли казаков — это не приметы тюркского мира? А язык? Атаман, есаул, кош, курень, бунчук — разве это славянские слова? Даже название казацкой страны — Украина, т. е. окраина, характерно для тюрок, кочевавших по границам обитания оседлых народов, так называемым «украйнам».
