Русские народные сказки и былины - [54]

Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.

У того ли города Чернигова

Нагнано-то силушки черным-черно,

А й черным-черно, как черна воро́на.

Так пехотою никто тут не прохаживат,

На добром кони никто тут не проезживат,

Птица чёрный ворон не пролётыват,

Серый зверь да не прорыскиват.

А подъехал как ко силушке великое́й,

Он как стал-то эту силу великую,

Стал конём топтать да стал копьём колоть,

А й побил он эту силу всю великую.

Он подъехал-то под славный под Чернигов-град,

Выходили мужички да тут черниговски

И отворяли-то ворота во Чернигов-град,

А й зовут его в Чернигов воеводою.

Говорит-то им Илья да таковы слова:

— Ай же мужички да вы черниговски!

Я не йду к вам во Чернигов воеводою.

Укажите мне дорожку прямоезжую,

Прямоезжую да в стольный Киев-град. —

Говорили мужички ему черниговски:

— Ты, удаленький дородний добрый молодец,

Ай ты, славный бога́тырь да святорусский!

Прямоезжая дорожка заколодела[27],

Заколодела дорожка, замуравела[28].

А й по той ли по дорожке прямоезжою

Да й пехотою никто да не прохаживал,

На добром кони никто да не проезживал:

Как у той ли то у Грязи-то у Черноей,

Да у той ли у берёзы у покляпыя[29],

Да у той ли речки у Смородины,

У того креста у Леванидова

Си́дит Со́ловей-разбойник во́ сыро́м дубу,

Сидит Соловей-разбойник Одихмантьев сын.

А то свищет Соловей да по-соло́вьему,

Он кричит злодей-разбойник по-звериному,

И от него ли то от посвиста соловьего,

И от него ли то от покрику звериного

То все травушки-мура́вы уплетаются,

Все лазоревы цветочки осыпаются,

Тёмны лесушки к земли всё приклоняются, —

А что есть людей — то все мертвы лежат.

Прямоезжею дороженькой пятьсот есть вёрст,

А й окольноей дорожкой цела тысяща.

Он спустил добра коня да й богатырского,

Он поехал-то дорожкой прямоезжею.

Его добрый конь да богатырский

С горы на гору стал перескакивать,

С холмы на холму стал перамахивать,

Мелки реченьки, озёрка промеж ног спущал.

Подъезжает он ко Речке ко Смородине,

Да ко тоей он ко Грязи он ко Чёрноей,

Да ко тою ко берёзы ко покляпыя,

К тому славному кресту ко Леванидову.

Засвистал-то Соловей да й по-соловьему,

Закричал злодей-разбойник по-звериному —

Так все травушки-муравы уплеталися,

Да й лазуревы цветочки отсыпалися,

Тёмны лесушки к земле всё приклонилися.

Его добрый конь да богатырский,

А он на корзни́[30] да потыкается;

А й как старый-от казак да Илья Муромец

Берёт плёточку шелковую в белу руку,

А он бил коня а по крутым ребрам,

Говорил-то он, Илья, таковы слова:

— Ах ты, волчья сыть да й травяной мешок!

Али ты идти не хошь, али нести не можь?

Что ты на корзни, собака, спотыкаешься?

Не слыхал ли посвисту соловьяго,

Не слыхал ли покрику звериного,

Не видал ли ты ударов богатырскиих?

Ай тут старыя казак да Илья Муромец

Да берёт-то он свой тугой лук разрывчатый,

Во свои берёт во белы он во ручушки.

Он тетивочку шелковенку натягивал,

А он стрелочку каленую накладывал,

Он стрелил в того-то Соловья-разбойника,

Ему выбил право око со косицею[31],

Он спустил-то Соловья да на сыру землю,

Пристягнул его ко правому ко стремечки булатнему,

Он повёз его по славну по чисту полю,

Мимо гнёздышка повёз да Соловьиного.

Во том гнёздышке да Соловьиноем

А случилось быть да и три дочери,

А й три дочери его любимыих;

Больша дочка — эта смотрит во окошечко косявчато[32],

Говорит она да таковы слова:

— Едет-то наш батюшка чистым полем,

А сидит-то на добром коне,

А везет он мужичища-деревенщину

Да у правого у стремени прикована.

Поглядела как другая дочь любимая,

Говорила-то она да таковы слова:

— Едет батюшка раздольицем чистым полем,

Да й везет он мужичищо-деревенщину

Да й ко правому ко стремени прикована, —

Поглядела его меньша дочь любимая,

Говорила-то она да таковы слова:

— Едет мужичищо-деревенщина,

Да й сидит, мужик, он на добром кони,

Да й везёт-то наша батюшка у стремени,

У булатного у стремени прикована —

Ему выбито-то право око со косицею.

Говорила-то й она да таковы слова:

— Ай же мужевья наши любимыи!

Вы берите-тко рогатины звериныи,

Да бежите-тко в раздольице чисто поле,

Да вы бейте мужичища-деревенщину!

Эти мужевья да их любимыи,

Зятевья-то есть да Соловьиныи,

Похватали как рогатины звериныи,

Да и бежали-то они да й во чисто поле

Ко тому ли к мужичище-деревенщине,

Да хотят убить-то мужичища-деревенщину.

Говорит им Соловей-разбойник Одихмантьев сын:

— Ай же зятевья мои любимыи!

Побросайте-тко рогатины звериныи,

Вы зовите мужика да деревенщину,

В своё гнёздышко зовите Соловьиное,

Да кормите его ествушкой сахарною,

Да вы пойте его питьецем медвяныим,

Да й дарите ему дары драгоценные!

Эти зятевья да Соловьиные

Побросали-то рогатины звериныи,

А й зовут, мужика да й деревенщину

Во то гнёздышко да Соловьиное.

Да й мужик-от деревенщина не слушатся,

А он едет-то по славному чисту полю,

Прямоезжею дорожкой в стольный Киев-град.

Он приехал-то во славный стольный Киев-град

А ко славному ко князю на широкий двор.

А й Владимир-князь он вышел со божьёй церквы,

Оны пришёл в палату белокаменну,

Во столовую свою во горенку,

Он сели есть да пить да хлеба кушати,

Хлеба кушати да пообедати.

А й тут старыя казак да Илья Муромец

Становил коня да посерёд двора,

Сам идёт он во палаты белокаменны,

Проходил он во столовую во горенку,

На пяту он дверь-ту поразмахивал.