Русские масоны. От Романовых до Березовского - [166]
Находясь в Женеве до 1975 г. во главе крупного издательского комплекса, занимавшегося публикацией документации органи-за!цш, значительного количества социально-экономической литературы и специальной периодики, я лишь урывками мог продолжать научные изыскания. Тем не менее при краткосрочных командировках в Париж сумел ознакомиться с материалами архивов — Национального и МИД Франции, позднее получить ксерокопии бумаг из хранилищ Лондона и Лиги Наций в Женеве периода 1917—1922 г. Во время летних отпусков встречался с академиком И.И. Минцем для обмена мнениями по разнообразным проблемам, в том числе и вопросам масонства России, придя к выводу о необходимости их глубокой разработки для выявления участия в революционных событиях.
Только много позже стало известно о регулярном общении Андропова и Яковлева, который признает частое хождение на Лубянку ради ведения «ученых бесед», весьма оживившихся после выступлений Солженицына и публикации им книги «Август четырнадцатого». По словам нашего американиста, «истерия недоучек» его просто забавляла. «Малая осведомленность автора в избранной теме изумляла. Но и марксисты-ленинцы, законодатели нашей идеологии, отупевшие от беззаботной номенклатурной жизни и безнаказанности, были совершенно непригодны сказать что-либо вразумительное по поводу острополемического сочинения. Подивившись смехотворности складывавшейся ситуации, мы с Бобковым решили подкинуть полузнайкам материал для размышлений»>1.
Здесь что ни утверждение, то подтасовка фактов или заведомая ложь. Прежде всего, выдворенный на Запад Солженицын по указке новых хозяев, американцев, опубликовал чисто пропагандистский памфлет «Архипелаг ГУЛАГ», а названная Яковлевым книга являлась романом о начале Первой мировой войны. Она мало интересовала даже эмиграцию, не говоря о наших согражданах, поскольку органы безопасности тщательно замалчивали неугодные сочинения. Что же касается упоминаемых идеологов, то при их содействии была создана целая научная отрасль критики буржуазной советологии, о чем профессор прекрасно знал, и ее представители без особого труда раскритиковали бы книгу писателя, коли она имела хоть ма1ую научную весомость. Но зачем же им было заниматься художественным произведением, не заслуживающим внимания исследователей. Отчасти это, видимо, понимала и Лубянка, противопоставившая изгнаннику популярную книжку британской публицистки Б. Такмен «Августовские пушки», выпущенную в русском переводе оперативно и с обширным предисловием нашего американиста, никогда специально не занимавшегося историей России. Шефу госбезопасности она понравилась, научная общественность ее не заметила как очередную компиляцию на давно известную тему.
Но Яковлев не ограничивался, понятно, «просвещением» Андропова, он принимал живейшее участие в советской контрпропаганде, о чем начисто умалчивает в своих воспоминаниях. Попытаемся заполнить отмеченный пробел. Перед нами еженедельник «Голос Родины», орган курируемого тем же Бобковым Комитета по культурным связям с соотечественниками от февраля 1974 г. за № 13. Семь из восьми страниц убористого текста занимал опус Яковлева «Продавшийся и простак», т.е. пасквиль на Солженицына и физика-ядерщика академика Сахарова, слывущего до сих пор светочем русской демократии. Первый рисовался завзятым предателем-русофобом, второй — наивно-аполитичной с виду, но столь же опасной для СССР фигурой. Автор но-чему-то выдавал писателя за историка, полного ненависти к нашему народу, хотя тот в сущности осуждал лишь царизм и ре-волюционеров-болыневиков. Особенно не понравилось сыну маршала артиллерии осуждение разложившегося самодержавного строя, подорванного якобы «злонамеренной» буржуазией, а также реалистические изображения прежней русской армии, терпевшей только поражения от немцев. Неправомерно он ставил на одну доску художественное произведение и чистую публицистику «Архипелага ГУЛАГа». Ряд оценок все же был недалек от истины, формулировались же они грубо и прямолинейно по худшим образцам тупых пропагандистов, что покажем на примерах.
Заключительная часть статьи гласила: «Всех их объединяет не только цель — не брезгуя никакими средствами опорочить Родину, но отличает и поразительная импотентность. На каждом шагу они берутся открывать давно открытую Америку». Или другой аналогичный заход. «Деятельность диссидентов в современных условиях — явная попытка исправит!» промахи врагов нашей страны, приглашение проводить самый жесткий курс в отношении СССР. Солженицын и иные — грязные провокаторы, готовые способствовать даже развязыванию войны ради достижения своих бредовых антикоммунистических целей». Здесь же Сахаров относился к «отбросам научно-технического прогресса», что не помешало профессору но заданию шефа Лубянки посетить позже в г. Горьком ученого в попытке склонить его к отказу от своих взглядов. Тогда академик наградил профессора пощечиной, о чем последний бегло упоминает.
Органы безопасности сочли фактического своего агента вполне надежным для предоставления ему относительной «свободы творчества». «Я выражал сильнейшее неудовлетворение трактовкой истории России в канун судьбоносного года — 1917. «Вот и попробуйте силы на этом поприще», — дружески заметил генерал Бобков, который охотно делился своими пугающе-громадны-ми познаниями в этой области, в том числе о масонах. Он, кстати, предупредил, чтобы я не «пережимал» в этом вопросе. Андропов помалкивал». Плодом «творчества» сделалась выпущенная массовым тиражом «Молодой гвардией» книжица Яковлева «1 августа 1914», направленная против трактовок Солженицына без упоминания, однако, его имени. До подписания рукописи в печать она якобы полу чила одобрение однофамильца автора, «шефа пропаганды» А.И. Яковлева. Профессор вновь-грубо ошибается: последний работа.! тогда послом в Канаде, да и никакого одобрения, в сущности, не требовалось после высокого отзыва госбезопасности.
