Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды) - [33]
Таким образом, сообщения о смерти ордынских ханов занимают особое место в ряду некрологических записей в летописных памятниках. Будучи признанными верховными правителями православной Руси — «царями», занимая чётко определённое место в политической картине мира, они должны были оказаться на страницах летописей. Собственно, до первой четверти XV в. в различных летописных памятниках мы наблюдаем регулярную запись о кончине ордынских правителей. Однако, являлись язычниками или мусульманами, восточные ханы не могли быть включены в ментальную картину мира как положительные примеры. Негативная же их оценка вступала в различного рода противоречия в картине мира: сакральные — почему наблюдается подчинение заведомо не праведным «царям»; политические — не лояльность к правителю может вызвать его гнев (как собственного князя, так и хана).
Находившиеся в зависимости от Орды и постоянно с ней контактирующие русские княжества жизненно были заинтересованы в информации о том, что происходило у соседей, по каким правилам политической этики они играют. Хладнокровная расправа нового претендента на власть со своими родственниками, не предвещала «теплых» отношений и с русскими князьями и ожесточала нравы самих князей.
Именно потому фиксация кончины ордынских правителей не оказывается некрологом в прямом понимании его как посмертной записи, посвященной почившему[437].
Несмотря на тесные контакты с иностранными государствами, политические и родственные связи, ситуацию внешней зависимости, период раздробленности внутри русских земель, иностранные правители никогда не ставились на страницах летописей на одну ступень с русскими князьями. Даже в период существования отдельных самостоятельных княжеств сохранялось общественное единство русского мира[438].
§ 4. Социально-политическая организация Улуса Джучи в XIII–XV вв.
«Сын благородного отца,
Не возьму я себе бойца,
Если мне свое племя-род
Этот воин не назовет»
(Татарский народный эпос «Идегей»)
Свидетельства источников, как правило, сохраняют информацию о наиболее значимых персонах, лидерах своего времени, определяющих политическое, экономическое, культурное развитие стран, государств и народов — то есть, об элите. Показательно в этом плане суждение Фернана Броделя о том, что всякое общество определенного размера имеет свои страты и «не существует общества без каркаса, без структуры»[439]. Причем на вершине этого каркаса, этой структуры мы «видим… горстку привилегированных. Обычно к этой крохотной группе стекается все: им принадлежит власть, богатство, значительная доля прибавочного продукта; за ними — право управлять, руководить, направлять, принимать решения…»[440]. Немаловажным является вывод автора о том, что «Иерархический порядок никогда не бывает простым, любое общество — это разнообразие, множественность»[441].
Здесь необходимо отметить, что к элите в общетеоретическом смысле принято относить меньшинство, на законных или незаконных основаниях сконцентрировавшее в своих руках власть, богатство и привилегии[442]. Социологическое определение рассматриваемого сообщества представлено следующим образом: ЭЛИТА (от фр. elite — лучшее, отборное) — это социальный слой, обладающий таким положением в обществе и такими качествами, которые позволяют ему управлять обществом, либо оказывать существенное воздействие на процесс управления им, влиять (позитивно или негативно) на ценностные ориентации и поведенческие стереотипы в обществе и, в конечном счете, более активно и эффективно, чем все другие слои, участвовать в формировании тенденций развития общества, возникновении и разрешении социальных конфликтов, одновременно обладая гораздо большим, чем другие группы, суверенитетом в формировании собственного положения, в выборе своей групповой ориентации по основным общественным проблемам[443].
Представление об элите сосредотачивается, главным образом, на проблематике социального продвижения (публичная, политическая, государственная или управленческая карьера) и оценках достижения — эффективности, качестве действий в той или иной сфере[444]. Соединение, сочетание указанных выше вопросов складывается в представления о политической роли элиты, культурных ценностях, функциональных требованиях и правах на общественно-политическое представительство (в данном случае — авторитетность)[445].
Именно эти три признака — власть, богатство и престиж — предлагаются в современной медиевистике, в том числе применительно к русским княжествам, для определения элиты как социальной категории средневековых обществ. В частности П.С. Стефанович выделяет в древнерусском обществе элиту согласно следующим критериям: 1) преимущественный доступ к публичной власти и господство в частноправовом порядке, 2) концентрация имуществ и богатств (капитала), 3) обладание социальным авторитетом (престижем)
