Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты - [52]

В том же году Густав прислал Екатерине коллекцию роскошно переплетенных шведских книг с собственноручно написанным реестром и кратким объяснением содержания каждой книги. Выразив ему благодарность, Екатерина особо отметила его познания в шведской истории и написала, что смотрит на него уже не как на короля, а как на одного из достойнейших академиков ее Академии. В свою очередь, она отправила в Стокгольм мастера для приготовления русского кваса и кислых щей, которые понравились шведскому королю.

Со временем Густав приходит к мысли, что для упрочения его положения одних внутренних мер явно недостаточно. Нужны военные успехи, которые восстановят Швецию в ее прежних границах и вернут ей былое значение на европейской сцене. При этом он рассматривал войну и как средство сохранить мир внутри страны. Густав не хотел довольствоваться обороной, он мечтал о возвращении утраченных провинций. Но политика — это искусство возможного, а Густав переоценивал собственные возможности и слабость России.

Конституция запрещала ему объявлять наступательную войну без согласия риксдага. Поэтому он ищет повод к ней. По его мнению, достаточно было стога сена, сгоревшего в пограничной полосе, чтобы назвать императрицу виновницей войны. В конце концов, он приказал группе переодетых в русскую форму шведов напасть на шведский пограничный пост в Финляндии. Инцидент в Пумала можно сравнить с операцией «Гляйвиц», с которой началась Вторая мировая война, или с инцидентом в Майнила, положившим начало советско-финской войне 1939-1940 гг.[23]

Екатерина так характеризовала действия Густава: «Король шведский в своем коварстве еще дальше зашел, нежели Порта, порвав узы крови и нарушив все договоры для того, чтобы объявить нам войну без всякого повода и без всяких справедливых и веских причин… начал враждебные действия, послав переодетых солдат ограбить таможню в окрестностях Нейшлота. Вот самый благородный способ для начала военных действий».

Густав был страстным театралом и актером по натуре. Война с Россией стала грандиозным, но неудавшимся спектаклем. По его замыслу, война должна была быть молниеносной. Он даже наметил дату бала в одном из дворцов и взял с собой художника-баталиста. Из всех русских памятников он собирался сохранить только памятник Петру I, чтобы увековечить на нем свое имя. Перед началом военных действий он учредил Орден меча Большого креста и отправился на театр военных действий именно в тот день, когда Густав Адольф выступил в поход на Германию, в сапогах на высоких красных каблуках, с огромным султаном на шляпе и со шпагой Карла X. При этом он объявил, что намерен превзойти своими делами Густава Адольфа и завершить то, что начал Карл XII. На это Екатерина заметила: «Последнее может быть ему и удастся, понеже Карл начал разорение Швеции».

Пожалуй, только при Юхане III война между Россией и Швецией сопровождалась таким личным раздражением друг против друга самих правителей. Приготовления Швеции к войне стали особенно заметны с весны 1778 г. Секретарь императрицы А.В. Храповицкий отмечает в своем дневнике, что почти не проходит и дня без разговоров о Густаве. При этом Екатерина проявляет крайнее раздражение: называет Густава сумасшедшим, сравнивает его с Пугачевым и Дон Кихотом. В дипломатических нотах, письмах и манифестах императрица и король осыпают друг друга упреками. Полемика началась с ответа Густава III на запрос Екатерины по поводу вооружения Швеции. Ответ Густава был, по сути дела, ультиматумом с заранее неприемлемыми условиями: он требовал уступки Швеции Финляндии и Карелии, а также возвращения Турции Крыма. Французский посланник в Петербурге граф Сегюр заметил, что даже турецкий султан не осмелился бы говорить в таком тоне со своими вассалами. Екатерина назвала ответ короля нелепой и сумасшедшей нотой.

Вскоре была обнародована шведская декларация, рассчитанная уже на европейское общественное мнение. В ней Густав обвинял Россию в коварстве и интригах и предупреждал Европу о русской угрозе. Ответом Екатерины стали написанные на немецком языке «Примечания и исторические объяснения на объявление Его Величества короля шведского», в которых она отвергла все обвинения Густава, назвав их «словами без всякого смысла». Сегюр объявил, что «Примечания» Екатерины написаны орлиным пером, тогда как декларация Густава — пером вороны. Колкие насмешки императрицы в адрес короля содержались также в ее французском стихотворении «Предсказание» и иностранной корреспонденции, в частности, в письмах к своему представителю в парижских литературных салонах Гримму. По заданию короля французский журналист Малле дю Пан написал антиекатерининский памфлет о русской угрозе европейскому политическому равновесию.

Особое значение в этом литературном поединке — чернильной войне — Екатерина придавала опере-памфлету «Горе-богатырь Косометович», написанной после первых военных побед и впервые поставленной в январе 1789 г. В ней высмеиваются военные неудачи Густава III. Опера представляет пародию на Дон Кихота. Подобно Дон-Кихоту, Горе-богатырь заявляет: «Я ныне много наслышан о богатырских делах и сам хочу такие же предпринять». Однако рыцарские доспехи ему явно не по плечу, поэтому он надевает картонные латы и в сопровождении оруженосцев Кривомозга и Торопа отправляется на подвиги. В одной деревне безрукий старик побивает их ухватом и спускает на них цепного пса, после чего все трое возвращаются домой как победители. Оперу давали в присутствии двора и иностранных дипломатов. В литературе было высказано мнение о том, что эта опера была сатирой не на Густава III, а на Потемкина, которым Екатерина была недовольна за его действия под Очаковым. Однако это мнение было убедительно опровергнуто академиком Я.К. Гротом в статье «Екатерина II и Густав III». Точка зрения Грота подтверждается тем, что опера была снята с репертуара театров сразу после прекращения военных действий.