Русские дети - [9]

О предстоящей поездке к морю я узнал заранее, ещё весной. И конечно, сказал Наташке. Она так обрадовалась, словно я предложил ей поехать с нами.

– О! А я как раз думаю, где взять морской песок. Вот ты мне и привезёшь. Тогда точно всё получится.

– Что получится?

– Когда привезёшь песок, скажу.

– Так нечестно!

Я чуть не заплакал, представив, как долго мне придётся мучиться от любопытства. До самой середины августа. Это же почти всю жизнь.

– Нечестно, – согласилась Наташка. – Зато теперь ты точно не забудешь про песок. А мне очень надо. Всего одну пригоршню, только в кулёк насыпь, не прямо в карман, а то не довезёшь. Не сердись. Смотри, что у меня есть.

И достала из спортивной сумки продолговатый бумажный пакет. В пакете лежали два очень странных куска проволоки, с одного конца тонкие, с другого потолще, как будто их обмакнули в густую металлическую манную кашу.

– Что это?

– Бенгальские огни.

– Огни? – недоверчиво переспросил я.

– Ну да. Ты что, никогда раньше не видел?

Я помотал головой.

– Да ну, точно видел. В «Голубом огоньке» на Новый год всегда показывают. Они горят и сверкают как звёзды. Надо только поджечь.

Я начал понимать, о чём речь. Хоть и не мог поверить в такую невероятную удачу.

– Где ты их взяла?

– Папа перед Новым годом где-то купил. Или не купил, а подарили ему, не знаю. Какая разница. Главное, что я стащила и спрятала две штуки. И они у нас теперь есть.

– И мы их зажжём? – заикаясь от восторга, спросил я.

– Ну да. Только не сейчас. Вечером. Чтобы темно и звёзды. Иначе нет смысла.

В сумерках мы залезли на чердак, а оттуда выбрались на крышу. Сидели, сгорая от нетерпения, ждали, когда окончательно стемнеет. Так волновались, что почти не разговаривали. Наташка то и дело проверяла, на месте ли прихваченный из дома спичечный коробок.

– Уже можно, – наконец прошептала она. Дала мне один бенгальский огонь. Сказала: – Ты, главное, не бойся, когда искры полетят. Они не обжигают.

А я и не боялся.

То ли бенгальские огни отсырели в Наташкином тайнике, то ли с самого начала такие и были, но разгораться они не желали. Наташка почти все спички извела, а я так устал надеяться на чудо, что внезапно утратил к нему интерес. Думал: «Скорее бы спички закончились, можно будет слезть с крыши и больше ничего не ждать».

И только тогда раздалось шипение и первая ослепительно-белая искра вспыхнула у меня в руках. И вдруг оказалось, что металлическую проволоку, зажатую в моих окоченевших на весеннем ветру пальцах, уже венчает огненный шар, весёлый и сердитый. И у Наташки такой же. И она размахивает им, приплясывая на цыпочках, и я тоже размахиваю и подпрыгиваю, а звёзды смотрят на нас сверху, распахнув от удивления сияющие рты.

Потом мой бенгальский огонь погас. Наташкин горел на целую секунду дольше и тоже утихомирился. Я даже не огорчился, что всё так быстро закончилось. Наверное, потому, что не успел поверить, что оно вообще было. Хотя, конечно, запомнил на всю жизнь. Но помнить и верить – совсем разные вещи, с возрастом начинаешь это понимать. А иногда и не с возрастом.

– Бенгальские огни – это такая специальная штука, чтобы человек мог поговорить со звёздами, – сказала Наташка потом, когда мы спустились на землю. – Странно, что люди этого не понимают. Сами изобрели и сами не знают зачем. Думают, для красоты.

– А что ты им говорила? – спросил я.

– Точно не знаю, – призналась она. – Наверное, просто: «Эй, мы тоже есть!» Пусть теперь звёзды про нас знают. Я специально тебя позвала. Потому что двоих издалека лучше видно. И ещё чтобы звёздам сразу стало понятно, что люди тоже умеют дружить, как они. Что мы не совсем дураки. И с нами вполне можно иметь дело.

Этой ночью я долго не мог заснуть. Лежал на спине, смотрел в окно на звёзды, думал: «Теперь они знают, что я есть». А звёзды с любопытством разглядывали меня. И наверное, что-то рассказывали, по крайней мере, я даже без Наташкиного самодельного «телескопа» видел дрожащие сияющие нитки, протянувшиеся от них к земле. Однако языка не понимал по-прежнему. И это, конечно, было обидно.

Но всё равно хорошо.

Сейчас смешно вспоминать, но в те годы раздобыть обычный пластиковый пакет было непросто. Дома родители иногда приносили в них еду из нового универсама, стирали пакеты с мылом, сушили и аккуратно складывали в кухонном шкафу про запас. Но у моря универсамов не было, мы ели в пельменной и ещё мороженое в кафе, а фрукты родители покупали на рынке и уносили оттуда в свёртках из старых газет, бережно прижимая к груди, чтобы не растерять по дороге.

Поиски целого, нерваного пакета для песка подарили мне немало мелких приключений и несколько интересных новых знакомств, но успехом так и не увенчались. Пришлось довольствоваться свёрнутым из старой газеты кульком из-под семечек, а его для надёжности замотать в ещё одну газету. Карман мой чуть не треснул от пухлого свёртка, но морской песок добрался до Наташки, почти не просыпавшись, а это главное.

– Вот теперь точно всё получится, – просияла Наташка, принимая подарок.

– Что получится? – нетерпеливо спросил я. – Для чего тебе песок? Это будет такая игра?

Прежде чем ответить, она огляделась по сторонам, проверяя, нет ли рядом людей. Хотя мы сидели на чердаке, среди чужих простыней, достаточно мокрых, чтобы до самого вечера не опасаться появления соседок.