Русские банды Нью-Йорка - [25]

— Ну и пусть себе гарцуют, — пренебрежительно усмехнулся Энди. — Мы — люди мирные, зла никому не делаем, только добро. Мы их попросим, они нас пропустят.

И он выразительно похлопал по своему карабину.

— Не зевайте на ходу, парни, — сурово крикнул фермер, ткнул вола длинной палкой, и огромные колеса фургона с завыванием стронулись с места.

Энди Брикс привстал в стременах, оглядываясь.

— Ты посмотри, Крис, какой простор. Сколько земли. А из-за ублюдка Смайзерса людям даже здесь становится слишком тесно. А ведь несколько лет назад его и за человека не считали. Знали, что есть такой толстяк. Знали, что скупает ворованную скотину. А теперь, выходит, он тут — самый главный ублюдок. Армию набрал, проволоку натягивает. Ну, значит, мы очень вовремя подоспели. Чует мое сердце, скоро тут начнется заваруха.

Лошади понесли их вперед, с места взяв резвую рысь. Кирилл все поглядывал на Энди, стараясь перенять его манеру сидеть в седле — с прямой спиной, чуть откинувшись назад. Оказалось, что это совсем не так просто. Зато, освоившись, он стал меньше уставать. Скоро он уже считал, что главное изобретение человечества — это седло.

Ему нравилась его новая жизнь. Нравилось, что все вокруг относятся к нему, как равному. Впрочем, здесь и в самом деле все были равны.

Перевалив через холм, они съехали с дороги, пропуская тяжело груженую телегу. Работники шли следом, на ходу вытягивали из штабеля столбы и бросали их в траву у дороги. Проехав еще пару миль, Энди остановился, вглядываясь вперед, туда, где поднимался прозрачный дымок.

— Эти люди не тратят время зря, — сказал он.

Вокруг костра сгрудились человек двадцать. Это были землекопы, которые устанавливали столбы для ограды, сброшенные с телеги — их ровная шеренга уже выстроилась вдоль дороги, исчезая вдали. Там, где столбы сливались с горизонтом, маячили на фоне желтого закатного неба три высоких грузовых фургона.

— Дело поставлено с размахом, — сказал Брикс, из-под ладони разглядывая даль. — Из фургонов выгружают мотки колючей проволоки. Если бы они могли работать ночью, к утру вся прерия была бы огорожена.

Он повернулся в седле, обводя взглядом волнистую линию холмов.

— Переночуем здесь, — сказал он. — Рядом с землекопами. Они наверняка не поедут отсюда на ранчо, чтобы время не терять.

— Переночуем? — удивился Кирилл. — Ты не очень-то спешишь в Каса Нуэва.

Вместо ответа Энди кивнул в сторону заката.

— Видишь дымы?

Кирилл пригляделся и увидел две тонкие вьющиеся нити, косо поднимающиеся над линией холмов. На фоне пепельно-розовых облаков дымы казались зелеными.

— Ну, вижу. Что-то горит, — сказал он. — Может, такие же землекопы сидят и жгут костры.

— Это команчи.

— Как ты их разглядел?

— Я разглядел следы неподкованных копыт, — сказал Энди. — Если б мы шли пешком, я бы не остановился. Но двух всадников команчи не пропустят. Очень уж они любят лошадей, особенно чужих.

— Может, рискнем? Неужели мы не отобьемся? У нас столько оружия…

— Спящему никакое оружие не поможет, — усмехнулся Энди. — Мы с тобой заснем у костра. И если повезет, наутро проснемся. Без лошадей. И без скальпов. Нет уж, в прерии лучше ночевать в большой компании.

9. Ночь у костра

На ночь к стоянке землекопов подтянулись четыре грузовых фургона, и их поставили квадратом. В проемах сгрузили мотки колючей проволоки. Внутрь квадрата завели лошадей, люди расположились в фургонах, а у костра остались ночные дозорные.

Энди и Кирилл расстелили свои одеяла под колесами фургона. Брикс принялся похрапывать, как только коснулся головой седла. А Кирилл еще долго прислушивался к ночным разговорам.

Его будоражили рассказы о налетах апачей на одинокие фермы и караваны переселенцев. Больше всего пугало в рассказах то, что с апачами невозможно было договориться. Они не отказывались от переговоров, но парламентеров подпускали только на расстояние прямого выстрела, и на белый флаг отвечали пулей.

Дозорные сидели так, что низкое пламя не освещало их. Толстые ветки и сухие корни горели между валунами, и умело устроенный костер отгонял яркими отблесками черноту ночной прерии, но не задевал своим светом ни тех, кто сидел у него, ни фургонов за их спинами.

Со стороны могло показаться, что у огня переговариваются невидимки.

— И откуда взялись тут апачи? Не было их здесь никогда.

— Говорят, их согнали с земли. А жили они в Калифорнии.

— Ну, так пусть и разбойничают в своей Калифорнии. При чем тут наши фермеры?

— Ты думаешь, они только фермеров грабят? От них всем достается, и белым, и индейцам. Это же апачи. Они только грабежом и живут.

— Бандиты, одним словом. Перебить их всех до единого надо.

— Они не бандиты, — прозвучал снисходительный голос. — Они живут так, как их заставляют жить. Им всю жизнь приходилось воевать с мексиканцами. Когда мы пришли в Техас и Нью-Мексико, апачи нас приняли. Среди них даже сейчас много мирных.

— Как и среди нас.

Дозорные засмеялись. Их короткий смех вдруг оборвался, и они вскочили на ноги, сжимая свои карабины. Кирилл тоже насторожился под фургоном. В темноте послышался перестук множества копыт.

Дозорные быстро залегли за фургонами, у костра остались только три кружки, над которыми еще поднимался пар.