Русская зима - [2]

— С кем?

— С Юлькой. — Запахнувшись в шубку, Вика изящно сошла со ступенек, и пошла, не оглядываясь, в сторону автобусной остановки.

— Куда это ты? — Удивился я. — До «Менделя» пятнадцать минут пешком…

— Вот еще, буду я мерзнуть на улице…

Я хотел было сказать, что, ожидая транспорта, можно замерзнуть не хуже, но почему-то в этот день мне не хотелось никого обижать. Совсем не хотелось. Как всегда по утрам, мне хотелось жить мирно.

Автобус робко полз по крайней полосе, на самой минимальной скорости, давай дорогу роботам-уборщикам. Очистительные лапки скользили по лобовому стеклу, смахивая липкий снег, придавая автобусу сходство с каким-то здоровенным умывающимся насекомым, изредка подмигивающим габаритными глазами-фарами.

На остановке столпилось не так уж и мало людей — в основном женщины с сумками и несколько студентиков, едущих до центра. Тут неподалеку был бывший стадион, который лет сто назад превратился в большой оптовый рынок, а теперь медленно превращался в крупный торговый центр, единственный на район. И потому покупателей, особенно в это время года, бывало очень много. Когда они туда ехали — еще ничего, а вот обратно бывало трудновато влезть в переполненный транспорт.

Жирные бабищи с громадными сумками жратвы громогласно переговаривались о своем, о женском. Худоватого вида парень, странной наружности, в потертом пальто, нянчил в руках такую же потертую и похожую на толстого лысого кота черную матерчатую сумку с набитыми карманами и изредка, спохватившись, натягивал на голову шапку-ушанку. Шапка на голове держаться упорно не хотела и постоянно сползала на глаза. Препод из института, ведший у меня на первом курсе физику, поднял повыше широкий воротник и поправил висящий на плече портфель.

Почему-то мое внимание сразу привлек парень в ушанке. Вика тоже бросила на него украдкой брезгливо-интересующиеся взгляды «Вот бывают же на свете… всякие!».

Но пялиться было некрасиво, и я отвернулся. Господь с ним, мало ли какие у человека проблемы. Может, он сессию не сдал, и теперь одна дорога, обратно в свой город. Или любимая девушка бросила. Или просто с утра не опохмелился.

Фыркнув, сложились створки дверей, негостеприимно пригласив нас внутрь. Народу внутри почти не было, немногочисленные пассажиры заранее жались по угловым креслам.

Посыпаемые крупными снежинками и незлобно перепихиваясь, люди с остановки стали втискиваться в него через неплотно открытые двери.

Мы с Викой кое-как втиснулись.

Меня сжали между Викой с одной стороны — она шустро пробралась к окошку — и двумя габаритными женщинам, вооруженными громадными сумками. Справа напирал еще какой-то мужик в бороде и с усталыми глазами. Мужик этот пытался запахнуть пальто, но у него плохо получалось. Мешались все те же женщины.

Я быстро задавил раздражение и отвернулся к окну.

Вика едва не задыхалась под напором толпы. Автобус был переполнен, но люди все входили и входили, словно это была последняя лодка, везущая в рай. На спину мне надавили, в ногу ударили краем сумки. Противный запах дурной еды шибанул мне в нос, что я едва не выругался.

Дам в возрасте нажимало на меня все больше и больше. И Вике оставалось все меньше пространства для вздоха. Что стоит задавить такую вот маленькую хрупкую девчонку?

Я уперся руками в стену автобуса, и зафиксировался в таком положении, не двигаясь дальше ни на сантиметр.

Поначалу помогло.

Осознав, что дальше им не продвинуться, толстухи дернулись, и вдруг одна из них противным голосом завопила, да так, что я едва до потолка не подпрыгнул.

— Ну что ты тут встал, пройти-то дай! Отжимается тут… Что, никогда в автобусе не ездил, что ли…

Мое раздражение прорвалось.

— Куда я тебе подвинусь, на крышу? Худеть надо… — Рявкнул на нее я неожиданно злым голосом.

Тётки от изумления умолкли, а потом принялись вполголоса обличать нашу молодежь, которая «ну совсем распустилась, никакого уважения к старшим…».

— Осторожно, двери закрываются… — Объявил синтетический звенящий голос через громкоговоритель. — Следующая станция — метро «Менделеевская»…

Довольное урчание мощного мотора под полом сотрясло корпус, и машина неожиданно мягко тронулась с места. Меня даже не качнуло.

Тетки продолжали трепаться, краем глаза посматривая, слышу ли их я. «Ох, и не стыда не совести…» «И не говори, и не говори, Салтина на них нету…» «Ох, зря его… Счас бы в полицию, в социал…»

Слушать это было не так приятно, но развивать конфликт дальше в переполненном автобусе было глупо. Тем более, что ехать еще далеко. Авось, жирдяйки сами на следующей выйдут, там какие-то магазины вроде есть.

Так не случилось. Следующая остановка — станция метро «Менделеевская»… И пол-автобуса ломанулись к выходу. Вышел странный тип в ушанке, бережно баюкая свой портфель. Бородач двинулся было за ним, но передумал уже на пороге, прижался ближе к краю двери. Жирдяйки быстро заняли освободившиеся места, мы с Викой встали поближе к двери, чтобы не проталкиваться через толпу пассажиров, которая всегда набивалась у метро…

И стоило ради пяти минут вползать в эту давку и мерзнуть на остановке?

Конфликт угас сам собой, так и не начавшись.