Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава - [89]

«Когда Сфендослав возвращался домой и проходил через землю пацинаков, то они заранее подготовили засаду и ожидали его. Подвергшись нападению, он и все его войско было совершенно истреблено. Пацинаки были раздражены тем, что он заключил с ромеями договор».

Упоминание имени главы византийского посольства Феофила, которое фигурирует и в договоре 971 г.[384], сообщает вес показанию византийского историка, являясь надежным ручательством его достоверности в целом. Однако в некоторых своих деталях оно все же нуждается в уточнении. В 970 г. печенеги были союзниками русов. Поэтому обращение Святослава к Цимисхию с просьбой посодействовать в том, чтобы печенеги не напали на русское войско, свидетельствует, что уже после сражения под Аркадиополем Византия перекупила у русов верность печенежских ханов, и в 971 г. они держали сторону ромеев. Константин Багрянородный подчеркивал, что мир с печенегами следует возобновлять ежегодно: «Я полагаю всегда весьма полезным для василевса ромеев желать мира с народом пачинакитов, заключать с ними дружественные соглашения и договоры, посылать отсюда к ним каждый год апокрисиария [посла] с подобающими и подходящими дарами». Следовательно, в 971 г. посольство Феофила имело целью продлить прошлогоднее соглашение Иоанна с печенегами.

Вызывает удивление, что Скилица обходит молчанием чрезвычайно важное обстоятельство, а именно был ли Святослав извещен императором о враждебных намерениях печенегов. Катастрофа у днепровских порогов говорит за то, что нападение степняков было для русов полной неожиданностью. Тогда следует предположить одно из двух: либо Цимисхий, формально выполнив просьбу Святослава, не поставил его в известность о провале своего ходатайства, либо «русский вопрос» на переговорах с печенегами решался совсем в ином плане и Феофил имел тайное поручение склонить печенежских вождей к нападению на русов. Первое маловероятно, поскольку посольство Феофила едва ли обошлось без участия представителя Святослава. Зато второе вполне согласуется с теорией и практикой византийской дипломатии. Цимисхий в этом случае предстает всего лишь усердным читателем Константина Багрянородного, наставлявшего будущих василевсов: «[Знай], что и у царственного сего града ромеев, если росы не находятся в мире с пачинакитами, они появиться не могут, ни ради войны, ни ради торговли, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, нападают тогда на них люди этого народа пачинакитов и легко — не могут же росы двум трудам противостоять — побеждают и устраивают резню».

 Святослав, который «за малым не дошел Царяграда», и после заключения договора 971 г. оставался слишком опасен для Византии, чтобы не воспользоваться этим советом. Однако он был вместе с тем официальным союзником империи, и афишировать дипломатические старания по его устранению было все-таки неприлично. Поэтому Скилица все случившееся списал на «раздражение» печенегов. Агрессивность степняков, видимо, подогревалась еще и тем обстоятельством, что Святослав, по словам Повести временных лет, возвращался на Русь «взем именье много у грек» и «с малом дружины».

Итак, при сопоставлении древнерусских и византийских известий о гибели Святослава, вырисовывается следующая картина. Получив от Цимисхия (а может быть, и от самих печенегов) заверения в дружеском расположении, Святослав в конце июля — начале августа 971 г. оставил Доростол и повел свое поредевшее войско (меньше 10 000 человек) «на родину и на Киммерийский Боспор». На каком-то участке морского пути между дунайскими гирлами и устьем Днепра князь отпустил восвояси флотилию таврических русов, взявшую курс к берегам Крыма, «а сам не со многими иде в лодиах» к днепровским порогам. Обнаружив здесь печенежскую орду, Святослав был вынужден прокладывать себе дорогу оружием. Поставленные в невыгодные условия, русы не смогли отразить натиск степняков. Кровопролитное сражение закончилось истреблением почти всей дружины Святослава и гибелью самого князя. Свенгельду с немногими уцелевшими дружинниками удалось пробиться сквозь печенежский заслон и уйти в Киев.

В ранней смерти Святослава древнерусские книжники усмотрели посланную свыше кару закоренелому язычнику. Святослав «приат казнь от Бога» за то, что не внял увещаниям Ольги принять крещение, ибо «аще кто отца или матере не послушаеть, то смерть приимет». Короткая жизнь Святослава и в самом деле как будто просится под некий общий знаменатель, именуемый исторической судьбой. Последний крупный деятель языческой Руси, воплотивший в себе ее воинственную ярость, он в своих победах и поражениях, в своей любви и ненависти был человеком прошлого, и история словно смахнула его со своего пути.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ РУССКАЯ ЗЕМЛЯ В Х в.

Глава 1 ЗЕМЛЯ И ЛЮДИ

Понятие «Русская земля»

Обретение Киевом в конце 30-х — начале 40-х гг. X в. политической самостоятельности немедленно отразилось на содержании термина Русская земля. Теперь наряду с узким значением племенной области среднеднепровской руси она получила более широкое значение государственной территории. В последнем значении термин Русская земля охватывал всю Игореву державу, то есть значительную область Восточной Европы, населенную славяно-финно-балтскими племенами и подвластную киевским русам.