Русская троица ХХ века: Ленин,Троцкий,Сталин - [4]
Потому «парень родом из народа», если сам исхитрится выбиться на начальственную или любую мало-мальски «умственную» должность, почти гарантированно превращается в настоящего тунеядца. Эти простые лица, расплывшиеся или сурово насупленные, одинаково узнаваемы на поблекших от времени постерах Политбюро и на экранах сегодняшних телевизоров.
Отсюда самый принципиальный момент. «Бездуховный» западный обыватель, планируя любой свой жизненно важный шаг, веками привык исходить из собственных возможностей — социального статуса, кошелька, свободного времени, личных умений и навыков и так далее. Типичный же россиянин как вел, так и ведет до сих пор отсчет от противного: что ему дадут сделать другие. Или не дадут ни при каких обстоятельствах. (Принцип тотальной зависимости не одних простецов обязывал, но выстраивал весь русский мир наподобие некоей несущей вертикали. Как известно, даже «наше всё», великий Пушкин много лет мечтал побывать в Европе и объективных к тому препятствий вроде нищеты, отсутствия вида на жительство или незнания иностранных языков, по всей очевидности, не имел. Но так и умер с этой мечтою, поскольку царь Николай решил назначить его невыездным.)
Соответственно, «у них» большинство нормальных людей стремится приобрести законным путем то, чего им недостает. А российская душа рано или поздно приходит к жажде истребить препоны на пути к своей мечте, причем непременно «до основанья». Именно так самым всеобщим, чуть ли не единственным массовым интересом в России сделалось отрицание существующего порядка вещей. Так сложилась, а затем в первый раз разрушила государство «партия вселенского протеста», объединившая и земледельцев, и босяков, и интеллигенцию, и немало аристократов. В конечном счете этот роковой принцип породил «негативную самоидентификацию»: несколько поколений советских людей отдавали силы, а часто и саму жизнь не ради того, чтобы обустроить свой дом, но чтобы когда-нибудь их страна смогла развалить чужие. И в наши дни «национальная гордость от противного» отзывается то одной, то другой идиотской сварой с меньшими государствами, сбежавшими из-под руки такой державы. А главное — совершенно уже бессильным, но самозабвенным до полной невменяемости антизападничеством. («Что означает сегодня быть русским? — вопрошает Александр Дугин, претендующий на роль придворного историософа. И отвечает: — Это значит быть антиамериканцем!» Генезис же ненависти к Америке, как основополагающей национальной идеи, сей мудрец выводит… аж из эпохи Киевской Руси.)
Между прочим, в тех же Соединенных Штатах народ, когда устроил у себя первую революцию, после всех бурь и невзгод добился ровно того, к чему стремился изначально. То есть независимости своей экономики от заокеанских правителей и, как следствие, быстро растущего процветания нации. Вторая гражданская война уничтожила рабство негров, и через неполных полтора столетия после нее президентом великой страны избран темнокожий политик. Да и во Франции, в Великобритании, в Италии и в «Больших Нидерландах» Тиля Уленшпигеля, нынешнем Бенилюксе, во многих других европейских странах, даже столь «новых», как Польша — цели и результаты пережитых в разные века великих потрясений совпали практически без зазоров.
У девяти из каждого десятка жителей Российской империи накануне ее краха желание было, в общем-то, одно: «Земля — крестьянам!». Много земли совершенно задаром. И еще народ мечтал о воле. Чтобы, значит, ни начальства, ни буржуев больше не было, ну а уж если без начальников совсем никак, то чтоб были все свои. Заодно и под одно! Россия «первая», огромная, инертная и косная, дошла до края в своем яростном неприятии «другой России».
В реальности получили — продразверстки, коллективизацию, голодомор и Гулаг.
Только придумали все это не Ленин, не Сталин и не Троцкий, в чем сегодня рвутся обличить каждого из них бойцы разных политических станов, с несовпадающими мотивами и приоритетами. Любой из троицы лишь использовал на собственный неповторимый манер, но с одинаковыми целями феномен, давно сложившийся в своих самых главных и неизменных сущностных чертах. Далее, как говорится, — везде.
Предки большевизма
Теперь вернемся в XIX век, точнее, к его истокам. Русские вопросы, сегодня признаваемые как бы извечными — «Кто виноват» и «Что делать» — стали обсуждаться в просвещенном обществе сперва подспудно, а потом и публично сразу после победы над Наполеоном. От слов периодически переходили к делу; проливалась кровь — и правителей, и тираноборцев. Советская официальная история отдавала должное народникам, а также всем другим террористам и мученикам идеи. Однако идейную связь Ленина с теми, кто до него боролся с самодержавием, эта история отрицала — раньше «шли не тем путем». Хотя некая преемственность отмечалась воленс-ноленс: каждый советский интеллигент помнил еще со школьной, а затем и вузовской скамьи родословие большевистской революции по формуле, отчеканенной самим Лениным: «Мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли». Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом».
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.