Русская троица ХХ века: Ленин,Троцкий,Сталин - [2]
Происходящее же с Троцким в последние восемьдесят лет можно в пандан его любимой идее насчет революции назвать «перманентной смертью». Все это время его поливают грязью с самых различных сторон. Масштабы фальсификаций запредельны. Без всякого преувеличения можно сказать, что на его долю досталось и до сих пор достается клеветы больше, чем любому другому персонажу мировой истории. Если вспомнить размах хотя бы только подсоветских публикаций, от сочинений Ленина и его последователей до обычных школьных учебников, то счет тиражей идет на миллиарды!
К своим предшественникам Владимир Ульянов вполне мог бы причислить любого персонажа русской истории, выступавшего против власти, любого бунтаря, претендовавшего на коренные перемены русской жизни. Даже сами слова «бунтовщик» и «большевик» вполне созвучны, хотя ни один мало-мальски подкованный стихотворец не сочтет такую рифму удачной. И Пугачев, и Радищев, и Пестель, и Бакунин — все они были «большевики», ленинские предки. А вот Иосифа Джугашвили, по крайней мере, на вершине его славы, привлекала совсем другая «родословная»: Александр Невский, Иван Грозный, Петр Первый, Александр Суворов. Если же говорить о Льве Бронштейне, то он к своим предтечам мог бы отнести Моисея, Цезаря, Дантона, Наполеона.
В 1991 в России тоже случилась революция. Кто же в ней «работал Троцким»? Похоже, соразмерного ему гения эта революция не выдвинула. Наверное, команда реформаторов во главе с Гайдаром и Чубайсом стала «коллективным Троцким» конца столетия, благодаря которому страна совершила некие движения не только по кругу, но хоть чуточку по спирали.
И что теперь думает о них народ?
Революция по определению должна пожирать своих детей, и она это делает неизменно. Русские революции жрут так, что чаще всего и клочка не остается.
И бессмысленно бить тревогу по поводу каких-то вражьих искажений нашей истории XX века, поскольку в самом что ни на есть узаконенном воплощении вся она — сплошная ложь и фальшь. В лучшем случае, когда с нею работают настоящие профессионалы (каких, конечно, немало во всем мире) им мешает выбор оптики — смотрят на события, на людей кто в телескоп, кто в микроскоп. Понятно, что даже при точном следовании фактам либо «лес» не виден из-за отдельных листиков, либо он разглядывается с космических высот, что тоже не помогает приблизиться к истине.
Цель этой книги — добавить в бочку дегтя российской истории каплю истины. Поэтому не станем замахиваться ни на подробное повествование об идеях и событиях, ни на полное хронологическое описание, тем более что на такое и ста томов не хватит. Довольно будет, если авторам удалось устранить пару-другую мутных и грязных пятен.
Глава 1
Ох, вспомнит еше наша интеллигенция — это подлое племя, совершенно потерявшее чутье живой жизни и изолгавшееся насчет совершенно неведомого ему народа… Как возможно народоправство, если нет знания своего государства, ощущения его, — русской земли, а не своей только десятины! Злой народ! Участвовать в общественной жизни, в управлении государством не могут, не хотят, за всю историю. Интеллигенция не знала народа. Молодежь Эрфуртскую программу учила.
И. Бунин
Территория нелюбви
В начале 60-х годов XIX века власть Российской империи, как утверждала официальная советская историография, была паразитической и никуда не годной. Потому «давление под крышкой котла» неминуемо нарастало. Царь-реформатор обманул надежды крестьян: освобождение от крепостного права лишь усугубило тяготы их жизни, поскольку большая и лучшая часть земельных угодий осталась у помещиков. Но народ с передовой интеллигенцией — «революционными демократами» в авангарде все активнее борется за справедливость. Классовая борьба обостряется вплоть до революционного террора, и в конце концов императора Александра Второго убивают герои-народовольцы. Правда, коммунистические идеологи не отрицали того, что царь довольно-таки успешно усовершенствовал судебную систему, воинскую службу, местное самоуправление, а его гибель привела к реставрации многих косных порядков.
После 1991 года оценки поменялись на полярно противоположные. Оказалось, что великий Александр начал замечательные реформы, а те, кто с ним расправился, не дав довести дело до конца, — злобные экстремисты. Политики самых разных взглядов требовали вычеркнуть фамилии цареубийц из отечественной топонимики, а царю и его соратникам наконец воздать должное. Задача решена лишь частично — памятник Александру Второму теперь стоит в центре Москвы. Нашли героев и в пореформенной эпохе: Петр Столыпин зачислен в национальный пантеон как самый выдающийся деятель империи во все времена. Кроме них была, как выясняется, еще целая плеяда ярких личностей: талантливый финансист и дипломат Сергей Витте, мудрый Константин Победоносцев, «вовремя подморозивший» Россию, его гениальный тезка Леонтьев, все предвидевший, коллега последнего по философскому цеху Иван Ильин, все возвестивший и многие, многие другие…
Вроде бы логично, но с таким-то потенциалом — отчего же империю неотвязно преследовали поражения? Блестящие «государственные менеджеры» Витте и Столыпин трудились в совокупности два десятка лет — с 1892 по 1911, и почему все рухнуло практически сразу после них? Несмотря на отдельные впечатляющие прорывы, Россия и в экономике, и в оборонном деле, и в культурных сферах отставала от Великобритании, Франции, Германии, США, в самом конце — совершенно неожиданно не только для себя, но и для мира — даже от Японии. Национальный доход накануне мировой войны был в 8–10 раз ниже, чем в США. Эффективность крестьянского труда (а именно им жила вся страна без малого, 85 % тогдашнего населения) была чрезвычайно низкой. Периодически в разных губерниях и областях случался голод, от которого страдали миллионы сельских жителей. В чем другом, а в этом не соврали марксистско-ленинские толкователи: российское государство во второй половине XIX века действительно было самым слабым звеном в мировой цепи империализма и имело внутри себя целый букет антагонистических, то есть непреодолимых противоречий.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.