Русская трагедия - [10]

В тот период у нас в Раздоле была устроена елка. Тетя Саша, всегда во всем прекрасная организаторша, превзошла себя. Мы с Дуней получили от нее задание приготавливать украшения. Покрывали золотой и серебряной бумагой орехи, раскрашивали звезды из картона, даже мастерили игрушки, приспосабливали петли к хлопушкам, вставляли разноцветные свечи в крохотные подсвечники. В первый день Рождества позвали всех деревенских ребят. Они явились принаряженные: мальчики в вышитых рубашках, девочки с монистами на шее и круто заплетенными косами. Сначала они дичились, но тетя Саша их скоро покорила. Они даже устроили хоровод вокруг елки. Мальчики танцевали вприсядку и так разошлись, что их остановить было невозможно. После обильного чая с угощениями, получив много всяких сластей и игрушек, они разбежались по домам в свою деревню, находившуюся недалеко от нашей усадьбы. Конечно, проходили обычные колядки⁵. Все эти ребята являлись вечером замаскированные в самых разнообразных костюмах. Пели рождественские песни, а затем, наполнив мешки всякими съедобными вещами, особенно были в моде пряники, изображавшие зверей и звезды, они уходили в другие дома.

Устроили также елку для взрослых. Вся округа к нам съехалась с чадами, домочадцами, гувернерами, учителями, няньками и т. д. Наш кучер Евгений ездил в село Ново-Украинка закупать несметное количество всевозможной провизии, сластей и игрушек. Эту елку я хорошо помню, она была прекрасная. Высокая, почти до потолка, свежая, темно-зеленая (срублена была в нашем саду), прекрасно украшенная, она вносила в дом торжественность и вековую красоту праздника. Молодежи набралось много, и было кому танцевать вокруг елки. Перед началом танцев спели хором рождественский тропарь. Среди многочисленных гостей были Бжежицкие: три красавицы сестры и их братишка Алеша. Мы с ним давно подружились, и он иногда в воскресенье навещал меня в институте. В то время Алеше было четырнадцать лет. Он отличался своими совершенно рыжими волосами и очень странными серо-зелеными глазами. Он был застенчив, как юная девица, и ежеминутно краснел. Натанцевавшись вдоволь, мы с ним решили пройти в сад, туда, где находился памятник дедушке и бабушке.

По дороге Алеша мне сказал: «Когда мы вырастем, мы с тобой поженимся. Так хотят мои родители, бабушка и сестры». – «Ну а разве сам ты не хочешь?» – удивилась я. «Хочу, иначе бы не говорил», – ответил он, покраснев до ушей. Мне тогда было всего девять лет. Тогда я еще не понимала, что собой представляет какое-то замужество, но, однако, инстинктивно возгордилась этим первым предложением. В душе даже поверила, что это сбудется. Начала фантазировать, как мы с Алешей будем плавать, ездить верхом, кататься на коньках и т. д. Эти мечты были резко прерваны при нашем возвращении. Нам здорово попало от старших за то, что мы отправились на двор в морозный вечер после танцев, разгоряченные и недостаточно тепло одетые. «Простудишься, вот тебе и поступление в питерский институт», – ворчала тетя Саша, и тут же обычный припев: «А что скажет отец?» Но я не простудилась, и вскоре после Крещения мы стали собираться в Петербург. Напоследок со мной произошло приключение, которое могло очень скверно кончиться. Пользуясь тем, что тетя Саша очень занята сборами к нашему путешествию, я как-то отправилась с коньками на пруд. Вечерело, крепкий морозный воздух щипал лицо и захватывал дыхание. Я была тепло одета. Башлык, туго завязанный на шее, не допускал холода, предохраняя уши. У меня теплилась надежда встретить кого-нибудь из ребят, но на пруду стояла мертвая тишина, и признаки тяжелых зимних сумерек давали себя чувствовать. Голые безлиственные деревья, покрытые обледенелым снегом, обрамляли широкую плотину. Они казались издали таинственными гигантами. Надев коньки, я смело бросилась вперед по направлению плотины, которая разделяла нашу усадьбу и деревушку, находившуюся на другой ее стороне. Было приятно скользить по заледенелому пруду, но и жутко. В торжественной зимней тишине с приближающейся ночью даже назойливое карканье ворон утихло. Подбегая к плотине, которая была целью моего передвижения, я почему-то взяла слишком близко к берегу. Неожиданно, не успев опомниться, я очутилась в ледяной воде. Невольно нырнув, я, ничего не понимая, инстинктивно вынырнула на поверхность и пробовала за что-то ухватиться, но не тут-то было. Что-то гладкое, ледяное выскальзывало из моих рук, и я с ужасом поняла, что очутилась в проруби, в которой деревенские бабы полоскали белье. Безнадежность положения заставила меня громко закричать. Но только эхо в прозрачной тиши отозвалось на мой вопль. Крикнув несколько раз и выбиваясь на поверхность ледяной воды, я уже решила перекреститься и погрузиться на дно, в нирвану, но вдруг услышала надо мной шум и голоса. Вскоре я смогла уцепиться за длинную палку, которая сначала ударила меня по голове. Я вцепилась в нее обеими руками. «Держи крепче!» – кричали мне сверху. В тот незабываемый момент меня всю охватило ощущение возвратившейся надежды на спасение. Когда я очутилась на поверхности, меня срочно потащили в ближайшую хату, где жил наш садовник. Он ахнул и всплеснул руками. Его жена и другие бабы, находившиеся в тот момент в хате, все заголосили, но тотчас же бросились меня раздевать, растирать спиртом, затем дали другую одежду и заставили выпить горилки. Почувствовав горячий прилив водки, я сразу ощутила радость вернувшейся жизни. Оказалось, что меня спасли рабочие, рывшие канал на другой стороне плотины. Они случайно задержались позднее обыкновенного и услышали мои отчаянные крики. Не стану описывать ужас тети Саши и гнев отца, который в порыве негодования говорил: «С таким характером наверняка тюряхой кончишь». Но при чем была «тюряха», этого я объяснить не могла.