Русская стилистика - 1 (Фонетика, Графика, Орфография, Пунктуация) - [36]

Нынче всех повело:

ноль становится НЛО (...)

Треугольная шляпа во время оно

носила НЛОлеона,

скрестившего руки знаком икс,

принимавшего форму

Св. Елены, Ванд. колонны,

Европы, коньяка и идеи-фикс.

НЛОжницы

отличные наложницы.

А.А. Вознесенский. Изумрудный юмор

Мы знаем, как произносится НЛО, но всё остальное заставляет нас задумываться. Тем самым создается эмоциональное состояние, адекватное содержанию. Текст передает ошеломление людей от новой реальности вторжения в наш земной быт космических феноменов (впрочем, уфологический бум вскрывает подозрительное сходство этого "космоса" с земным миром), и сам вид текста слегка ошеломляет своей необычностью.

Возьмем другое стихотворение Вознесенского - "Пир" - своеобразную вариацию на тему "Робина-Бобина":

Я глотаю утром водку,

следом тассовскую сводку,

две тарелки, две газеты,

две магнитные кассеты,

и коллегу по работе,

и два яблока в компоте,

опыленных в ДДТ,

и т.д.

Озвучивание аббревиатур (т.е. произнесение вслух того, что ориентировано на визуальное восприятие) - это знак их свободного вхождения в устную речь. Оно подчеркивается прилагательным тассовская, в котором аббревиация почти неощутима. Активное включение в речь аббревиатур говорит о том, что люди привыкли мыслить "сокращенно", примитивизированно. Однако это не лаконичность - напротив, персонаж стихотворения болтлив, склонен к засорению своей речи плеоназмами (напр., коллега по работе). Мелочная речевая "экономия" компенсируется словесными излишествами.

Фонетические тропы.

Теперь мы обратимся к различным фонетическим украшениям, связанным с расположением фонем (букв) в тексте. Мы уже говорили об анаграммах. В узком смысле слова это перестановка фонем (букв) в слове или сочетании слов, в результате чего создается новое слово или словосочетание. К анаграмме нередко прибегают писатели, создавая для себя псевдонимы - напр., Харитон Макентин - Антиох Кантемир.

Цветаевская строка

Лютая юдоль - дольняя любовь,

т.е. тяжкая участь - земная любовь,

построена по принципу анаграммы.

Очень выразительными и глубокими по смыслу бывают анаграммы, которые отличаются друг от друга минимально - напр.:

На творителей и вторителей

Мир разделен весь.

Н.И. Глазков. Поэтоград

Абсолютная противоположность новаторов и эпигонов, т.е. творителей и вторителей, подчеркивается почти полным совпадением слов, которыми они обозначаются. Это глубокая мысль: оригинальность и тривиальность похожи друг на друга почти до неразличимости. Легко принять одно за другое, но разница между ними все же есть.

Мы отмечали и другое употребление термина "анаграмма", когда фрагменты слова, ключевого для текста или текстового фрагмента, распределяются по нему и дополнительно скрепляют его. В следующем четверостишии Н.М. Рубцова из стихотворения "Левитану"

Звон заоКОЛьный и ОКОЛьный

у окон, оКОЛО КОЛонн,

я слышу звон и КОЛОКОЛьный,

и КОЛОКОЛьчиковый звон

таким ключевым словом стал колокол, звон которого словно разлит в тексте. Вряд ли это можно назвать звукописью: комплекс фонем /кол/ не ассоциируется у нас со звоном. Текст построен не на звуковом натурализме, а на воспроизведении принципа колокольного звона - на перепевах и "переливах".

Для сравнения можно взять гениальное стихотворение Э. По The Bells (Звоны). Звукописная сила достигает здесь гипнотического уровня. Это стихотворение абсолютно непереводимо на русский язык, что и было подтверждено несколькими неудачными попытками. Одну из них сделал В.Я. Брюсов, который затем написал на тот же мотив еще более неудачное "заумное" стихотворение, начинавшееся так:

Взводень звонов, кузов звуков.

Брюсов как бы подчеркивает, что на обычном русском языке невозможно создать эквивалент американского стихотворения. Но, по-видимому, это нереально сделать и на "заумном" языке: брюсовский текст построен скорее не на звукоподражании, а на той же анаграмме.

В юмористической поэзии существует еще один декоративный прием, связанный с перестановкой фонем, - верлан: своеобразная "рокировка", при которой стоящие рядом слова обмениваются слогами. Напр., пародист А. Иванов вычитал в анекдотическом стихотворении философа В. Рабиновича выражение серафимный шестикрыл и написал блестящую пародию "Рок пророка", построенную на верланах:

Я хоть музой и любим,

Только, как ни ковырялся,

Шестикрылый серафим

Мне ни разу не являлся.

Вместо этого, уныл,

Словно он с луны свалился,

Серафимный шестикрыл

На распутье мне явился.

- Ну-с, - свою он начал речь,

Чем желаете заняться?

- Вот, хочу жаголом глечь,

Так я начал изъясняться.

- Сочиняю для людей,

Пред людьми предстал не голым.

Так сказать, людца сердей

Собираюсь глечь жаголом.

Шестикрыл главой поник

И, махнув крылом, как сокол,

Вырвал язный мой грешик,

Чтобы Пушкина не трогал.

Здесь отметим то, чего мы частично уже касались и прежде: стилистическим значением обладают не только языковые единицы, но также их последовательности. Мы видели это на примере звукописи и анаграмм, еще ярче это проявляется в верланах. Пародия Иванова как бы констатирует, что гению и графоману дается один и тот же материал: язык, его слова, - но лишь поэт умеет правильно этим распорядиться, соединить слова и создать нечто свое, а графоман часто разрушает и уродует даже то, что есть.