Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение] - [29]
Не лишне, наверное, для объективности картины заметить, что весьма сходный по внутренней структуре, схеме взгляд присущ не только ученым, но и тем, от кого они хотят отмежеваться — представителям религии, богословам. Те так же нередко отрицают саму возможность сопряжения научной психологии и христианства. И вообще, — считают некоторые из них, — никакой христианской психологии и психотерапии строить не надо. Они уже давно созданы — это аскетика, богословие, учение святых отцов церкви, а христианским психологом и врачевателем душ (психотерапевтом) является, точнее, должен быть любой священник. Что касается психологии и психотерапии светской, научной, то они, лишенные благодати и церковного попечения, совершают на деле служение тьме, только уводя людей от пути спасения. Изложенная (разумеется, огрубление) точка зрения весьма распространена в церковных кругах. Позицию полного разведения, сжигания мостов разделяют, как мы знаем, и большинство отечественных ученых и практиков. Разумеется, они не называют свое служение делами тьмы, а — напротив — тьму, предрассудки видят в церковности. Разница в оценке — где лицо, а где изнанка, но общая суть — разведение участков остается.
Но возможно и другое решение, которое должно исходить, на наш взгляд, из того, что внешняя сторона не может быть полноценно понята, изучена, коррегируема, воспитуема вне ориентации, учета ее сущностной связи со стороной внутренней, с вершинными проявлениями, духовными устремлениями. Или — иными словами — двойное бытие души не есть бытие, расколотое на две независимые части, и отделяя в исследовательских целях один мир от другого, мы должны одновременно отдавать себе отчет, что лишь в их постоянном и драматическом (подчас трагическом) соотнесении, стремлении к труднодостигаемому единству и состоит полнота человеческой жизни, ее сокровенный смысл.
Но можно ли реально установить эту связь, возможно ли вообще мерное соотнести с безмерным?
На самом деле это соотнесение происходит так или иначе в каждом человеке как существе конечно-бесконечном и психология в этом плане должна просто не отделяться от полноценного образа человека, его антиномичной реальности. Другое дело, что в XX веке сам этот образ стал усеченным, частичным, лишенным метафизического измерения и высоты. Строго говоря, душу изъяли не из психологии как таковой, а из образа человека, которому психология должна соответствовать, на который должна ориентироваться. Им стал «человек физиологический», «человек рефлекторный», «человек поведенческий», «человек подсознательный» и т. п. Теперь речь лишь о том, что психологии пристало служить, ориентироваться на полного, целостного человека, имеющего не только тело, сложность сознания, многообразие переживаний, внешнюю сторону души, но и ее внутреннюю сторону и высшие проявления (дух).
Задумаемся еще раз, что было бы, если бы психология остановилась на разделении индивида и личности и не стремилась бы к установлению взаимоотношений того и другого? Очевидно, это была бы редукция высшего к низшему, с одной стороны, и выспренная идеализация личности — с другой, а в результате — обеднение реальности, искажение истины. Рассмотрение выделенных сторон души только порознь, вне тонкой живоносной связи и зависимости — отнюдь не меньшая ошибка и в научно-методологическом плане и в плане конкретно-прикладном.[70]
При этом нас не должно смущать, что психологическое приходится соотносить с непсихологическим уровнем. Мы уже не раз убеждались, что любая развитая психологическая концепция соотносит, связывает себя с определенным не психологическим, а уже философским воззрением на человека. Что, например, собственно психологического в понимании человека как меры всех вещей? Однако вне этого нельзя понять западной гуманистической психологии, ее теории и практики. Точно так же рассмотрение человека как «совокупности всех общественных отношений» — отнюдь не психологическая категория, но именно она определяла перспективу столь многих исследований в советской психологии. Занятие психологией человека необходимо подразумевает уточнение — какого человека, как именно понимаемого человека, т. е. соотнесение с уже непсихологическими масштабом и категориями, С другой стороны этот непсихологический уровень нуждается в психологическом обосновании, соотнесении, сопряжении с психологией. Вопрос, должный быть обращенным в этом случае к психологии, был недавно очень точно сформулирован В. И. Слободчиковым: «Как возможен человек в свете психологических представлений о нем».
