Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение] - [18]

Несомненным является то, что исследования и практика трансперсональной психологии вполне доказывают существование и значимость метафизического пространства личности, само наличие сферы духовного, запредельного. Однако в целом эта линия представляется весьма пагубной и опасной: методы трансперсональной психологии рассчитаны на то, чтобы фактически вломиться с черного хода в духовное пространство и сразу, в течение нескольких сеансов, сломив естественные защитные силы, получить доступ к его богатствам. Поэтому (продолжая аналогию со взломом), ворвавшись туда чужаком и на короткое время, в состоянии одурманенности наркотиком, гипнозом или усиленным дыханием, человек берет без разбора все, что попадается, все, что привлечет сейчас его внимание. Но если быть серьезным и принимать духовное пространство как особую реальность, то надо знать, что пространство это отнюдь не однородно, в нем присутствуют качественно разные силы, в нем есть Свет и тьма, структура и иерархия того и другого и, беря, что ни попадя — лишь бы это было «духовным», мы можем нанести непоправимый, губительный вред своему развитию,

* * *

Итак, западные течения (мы разобрали не все, но некоторые основные линии), будучи перенесенными на постсоветскую почву, привнесут сюда и свои представления, модели человеческого развития, его идеалов, целей, задач. Далеко не все из этих моделей кажутся приемлемыми для нашего менталитета, нашей истории, часть из них вызывает серьезную критику и на самом Западе, который тоже отнюдь не так однороден в своих оценках и пристрастиях, как нам представлялось прежде. Но в любом случае — прямые заимствования и подражание — не лучший способ движения в науке, Нельзя догнать догоняя, подстраиваясь в хвост, повторяя чужие зигзаги и неизбежные в любом живом развитии ложные петли, ходы и остановки. Нужно понять свои задачи, ощутить свою логику и свое пространство. И только тогда, в частности, твои успехи могут быть действительно интересны другим участникам того единого движения, каковым является подлинное познание — движения к Истине.

В чем тогда возможен российский ход, если не возвращаться к марксистским основаниям и не увлекаться всецело западными веяниями? Выше говорилось, что помимо названных, в постсоветское время пробиваются, оформляются и другие линии. Попытаемся кратко обозначить некоторые из них.

3. Гуманитарная психология

Одна из первых попыток осознанно ввести сам термин «гуманитарная психология» в отличие от широко известного термина «гуманистическая психология» состоялась, по-видимому, в мае 1990 г., когда ряд московских психологов собрались в Большой аудитории Института общей и педагогической психологии АПН СССР (ныне Психологический институт РАО), чтобы учредить отечественную Ассоциацию гуманистической психологии. На собрании, однако, возник спор о целесообразности именно такого названия новой ассоциации. Инициатором спора оказался тогда автор этих строк, который попытался в своем докладе доказать необходимость введения нового термина, исходя из того, что «гуманистическая психология» — уже сложившееся течение в мировой психологии, закрепленное, связанное с определенными воззрениями и именами (Г. Олпорт, А. Маслоу, К. Роджерс и др.), тогда как речь должна идти о новом и более широком подходе, в котором могут быть соотнесены и другие гуманитарные парадигмы, включая, разумеется, оригинальные достижения отечественной психологии. Например, положения культурно-исторической психологии Л. С. Выготского, ценность которых порой превосходит (или как однажды выразился В. В. Давыдов «с головой покрывает») многие рассуждения западных гуманистических психологов. Однако эта и другая аргументация[28] большинством того учредительного собрания принята не была и Ассоциация психологов была все же названа «гуманистической». а не «гуманитарной». Говорили о непривычности термина, трудности дифференциации с другими подходами, о том, что рамки традиционного западного понимания гуманистической парадигмы можно рассматривать более свободно и т. п. Короче, доводы были отвергнуты, несмотря на то, что автор этих строк был избран тогда президентом Ассоциации (1990–1993).

Тем не менее, дальнейшее развитие показало все же необходимость введения в оборот отечественной науки именно понятия гуманитарной психологии. Причем, действительно, течение стало оформляться не на западный манер, а по-российски, т. е. очень широко, с включением не только специально психологических и психотерапевтических, но общих смысложизненных вопросов и проблем. В сознании определенной части российских психологов постепенно произошел, точнее, происходит поворот в ориентации: от прежней — естественнонаучной, от подражания, упования на образцы естественных наук к ориентации на образцы, достижения и ценности гуманитарного восприятия. Сейчас идет как бы собирание гуманитарного мировоззрения. Мы сталкиваемся, знакомимся, по сути, впервые с теориями, взглядами, которые ранее были труднодоступными для отечественных психологов, открываются целые континенты русской философской мысли, появляются неизданные сочинения литературоведов и историков, раскрывается во всей полноте художественное творчество русского зарубежья и т. п. Соединенное вместе, это составит удивительное по силе и яркости полотно или — по отношению к психологии — целостное зеркало, отражаясь в котором, она сможет по-новому увидеть и понять свои проблемы.