Русская религиозная философия - [11]

Ты мыслью гордой занята;

Каким ты хочешь быть Востоком:

Востоком Ксеркса иль Христа?

Востоком деспотии, насилия, подавления, хотя и при внешней мощи, — или духовной силой в первую очередь? Для него это было очень важно, потому что духовная сила всегда стояла впереди.

Трагически развиваются события общественно–литературной жизни В. С. Соловьева. Он выступает с докладом на тему о средневековом мировоззрении. Доклад вызывает бурную реакцию, в газетах его поливают грязью! Богословы считают его почти отступником от христианства. Начинается отвратительная травля. Казалось бы, ну что такого могло быть страшного в докладе о средневековом миросозерцании? А дело вот в чем. Соловьев впервые ясно сказал: не думайте, что Средние века — время торжества христианства! Средневековый строй и порядок был ублюдком, который соединил в себе христианские формы и языческие понятия. Более того, в силу этого обстоятельства позднее, когда нехристианская мысль стала говорить о свободе, о достоинстве личности, о том, что унижение человека — это зло, она, отвергая христианство, на самом деле служила его идеалу. И Соловьев бросил смелую мысль. Он говорил: кто отменил пытки, кто запретил инквизицию — христиане или нет? Нет, не христиане. Это был очень острый и суровый вопрос, над которым, если думать честно, то думать было трудно. И я понимаю, почему на Соловьева так взъелась пресса, да и многие другие…

Когда Соловьев жил в Лавре, в Сергиевом Посаде, он чувствовал себя спокойнее. Он писал, что монахи очень за ним ухаживают, хотят, чтобы он принял постриг. «Но я дешево не продамся», — шутил он. Его, действительно, как ученого тянуло остаться в монастыре, тем более что жизнь его была такой аскетичной, и заниматься наукой. Только наукой. Но этот соблазн он преодолел.

Невозможно перечислить, что он делал и в каких направлениях. Он писал об экологическом кризисе, о поэзии Тютчева… О чем бы он ни писал, там всегда была глубокая, интересная мысль. Скажем, один греческий епископ публикует древнехристианский трактат (I‑II вв.). Соловьев дает его в переводе своего брата и снабжает комментариями. Это не просто ученые комментарии, а это целая бомба! Потому что он показывает, как было в первоначальной Церкви и что изменилось потом. И всегда ли к лучшему, — ставит он вопрос. Церковным реформатором он быть не собирался, но вопросы эти ставил.

К концу жизни Соловьев понял, что его проект соединения Церквей рушится, что он неосуществим. Соловьев пытается работать над теоретической философией. Он пишет огромный труд — христианскую этику. Пусть каждый из вас не поленится прочесть эту книгу. Это большой том, называется книга «Оправдание добра». В ней содержится так много важного и ценного. Соловьев говорит сначала об идеалах человеческих. Что такое добро? Внешнее счастье, гедонизм, власть, что‑то еще? Он показывает, что все это в конце концов лопается! И дальше анализирует — научно, философски, богословски, поэтически (ибо у него был поэтический взгляд на мир) — сущность того, что мы называем добром.

За несколько лет до смерти он причащается у католического священника. Этим самым он хотел показать, что он лично уже не признает разделения Церквей. Когда он сообщил об этом своему православному духовнику, тот ответил, что этого не надо было делать. Они резко поспорили. И когда Соловьев умирал, он сказал: «Я был не прав». Он сам раньше писал, что личные унии, личные переходы из Церкви в Церковь не помогут единству христиан, а наоборот, только вносят лишний соблазн.

Все вы знаете парк за районом Беляево — это бывшее поместье Узкое. Там сейчас санаторий Академии наук. Если кто из вас будет в этих местах, пройдитесь по дороге, ведущей вглубь, к санаторию, и вы подойдете к церкви. Она отремонтирована только снаружи, внутри там свалены книги, в свое время вывезенные из канцелярии Гитлера (они лежат с самой войны). Рядом с церковью, за оградой, дом, типичный помещичий дом. Это имение князя Трубецкого. Сергей Николаевич Трубецкой, бывший недолго ректором Московского университета, умерший через несколько лет после смерти Соловьева тоже достаточно молодым, блестящий философ, острый полемист и критик, благороднейший общественный деятель, — принял Владимира Соловьева под свой кров в критический момент, когда тяжелые и многочисленные болезни внезапно обрушились на него. На самом деле своим скитальчеством он постепенно убивал себя — и вдруг все вышло наружу. И в кратчайший срок ему стало настолько плохо, что он уже не мог оттуда уехать и умер на руках Сергея Трубецкого.

Перед смертью Соловьев исповедовался и причастился. Умер в сознании. Он читал псалмы на еврейском языке, потому что любил всегда к своим молитвам прибавлять язык Христа, чтобы это звучало как связь с древней христианской традицией. Он знал многие псалмы наизусть. Теряя сознание, потом приходя в себя, он говорил: «Трудна работа Господня». Действительно, этот совсем не старый человек нес на себе колоссальное бремя. Простой, как ребенок, и одновременно мудрый. Человек, который вызывал восхищение, зависть, ненависть, поношение, презрение. Человек, о котором потом напишут сотни книг и брошюр, — уже через десять лет после его смерти библиография о нем имела несколько сот названий. А сейчас это была бы уже целая книга.