Русская расовая теория до 1917 года. Том 1 - [33]

Язык, на какой бы низкой ступени развития он ни стоял, является однако же результатом продолжительного процесса в человеческом сознании, и в то же время драгоценным, достоверным историческим материалом. В языке, какой бы он ни был, открывается целый мир религиозных и общественных понятий; в нем же хранятся указания на то, что пережил, перечувствовал и передумал народ, им говорящий, в ту отдаленную эпоху, когда совершалось обособление племен и, вследствие этого, обособление языков. Каждый народ является в истории уже с более или менее готовым орудием для выражения своих чувств и понятий, и прежде, чем у него явится первый собственно-исторический документ, первое предание о своем происхождении, первая сага или миф, не говоря уже о письменных памятниках, он завершил известный период своей исторической жизни; и единственным историческим памятником этого первоначального периода является язык этого народа. Для истории язык, как материал исследования, и сравнительное языкознание, как наука, являются почти тем же самым, чем для наук естественно-исторических мир остатков растительного и животного царств, хранящий в древнейших геологических формациях, и палеонтология, исключительно занимающаяся исследованием этих древнейших остатков органической жизни, часто не имеющих ничего общего с современной флорой и фауной.

Эта мысль о возможности для лингвистики оказать истории ту же услугу и помощь, какую оказывает палеонтология естественным наукам, уже не раз была высказана. Она выразилась в названии одного из новейших сочинений по сравнительному языкознанию, именно в заглавии труда Адольфа Пикте: «Les origines indo-europeennes ou les Aryas primitifs. Essai de paleontologie linguistique», первая часть которого вышла в 1859 г. В этом начале обширного труда автор, идя от всеми уже признанного единства происхождения народов индоевропейской расы, старается сделать первый опыт того, чтобы по древнейшим памятникам древнейших из исторических народов этого племени определить их первоначальную родину, хронологическую последовательность их обособления и отделения от общего корня, вскрыть круг первоначально общих им всем понятий и наконец указать на древнейшие отношения к людям иных рас в ту отдаленную эпоху, о которой историческая наука, предоставленная самой себе и ограниченная разработкой собственно-исторического материала не может представит никаких, хотя бы и гадательных соображений. Как на один из любопытных примеров тех выводов, которыми может воспользоваться история, укажу на замечания Пикте о древнейшем значении слова варвар. Этим словом, перешедшим в новые языки из греческого, обозначали древние греки все племена неэллинского происхождения и неэллинской речи (barbare loquentes). Но это слово не составляет исключительной принадлежности языка греческого. В формах barbara, barvara, varbara и varvara оно встречается в санскритских памятниках индийской письменности и притом в памятниках, относящихся к древнейшей эпохе, в законах Ману и Магабгарате. У индусов это слово не только обозначает варвара в древне-греческом смысле, но и человека, отличающегося особенным характером волос, похожих скорее на шерсть, чем на волосы. Первое предположение было, что древнейшими соседями первоначальных ариев, предков индо-европейского племени, были племена негритянские; но исследования Лассена доказали, что негритянское племя не могло быть в древнейшем соседстве с первобытными ариями. Рядом соображений Ад. Пикте старается доказать, что слово varvara в первоначальном значении служило к обозначению племен финно-татарского происхождения, которые граничили с севера, и семитов, граничивших с запада с древнейшей родиной арийского племени. Не менее интересны исследования Пикте о значении имени, которым обозначались греки в иероглифических и клинообразных надписях и которое встречается также в индийских письменных памятниках (Iunan — в егип. пам., Iima — в клинообр. надп… Iavanas — в санскр., Iaove, Icove — у греков-ионийцев, Iavan — у евреев). Чтобы определить первоначальную родину арийцев, место, к которому относятся их древнейшие воспоминания, где они жили еще общей жизнью и где началось первое обособление отдельных племен индо-европейской расы, Пикте употребляет новый, своеобразный прием. Следя в языках индо-европейских за первоначальным значением и изменением общих всем этим языкам слов, обозначающих предметы внешней, физической природы, предметы растительного и животного царства, он думает воссоздать по этим остаткам древнейшее воззрение этого племени на окружающую его природу и, главное, составить возможно полный список тех предметов растительного и животного царства, о которых в языке сохранилось древнейшее, общее всем народам этого племени, воспоминание. Если бы удалось это, легко бы уже было указать на страну, бывшую древнейшей и общей родиной всех народов индо-европейского племени; это было бы уже делом физической географии, потому что страна, в которой нашлись бы все те физические условия, о которых сохранились в языке всех народов этого племени древнейшие воспоминания, и была бы этой отыскиваемой общей родиной ариев. Разумеется, вскрыть под позднейшими, так сказать, наносными слоями слов и понятий эту древнейшую, общую всем основу — труд слишком громадный, превышающий силы одного человека, и сочинение Пикте остановилось пока еще на первом томе, заключающем общие соображения автора, оправдание его метода и только часть собираемого им материала. Даже о возможности выполнения задачи во всей ее полноте мы можем судить пока еще только гадательно; но мысль высказана и даже теперь уже приобретены некоторые результаты, довольно достоверные и во всяком случае далеко небезполезные для науки. Прием, употребляемый Пикте, сближает лингвистические исследования с исследованиями наук собственно естественных, и окончательное решение вопроса, если бы совершены были все предварительные исследования в области сравнительного языкознания, зависело бы от показаний физической географии, географии растений и животных.