Русская Прага - [47]
Пытаясь познать душу полюбившегося ему народа, он писал: «Кроткий и Смелый. Эти два качества весьма свойственны чешской душе вообще, душе народа, в лучших людях которого всегда чувствуется хорошая крестьянская кровь, героизм в самом простом, даровитая скромность, что не любит кичиться, выносливость, упорство, прямодушие и та нежность, та кротость, та музыкальность чувств, что крестьянину, умеющему вспахать землю, а после работы и плясать, пить и петь, знакома лучше, чем человеку, отравленному беспутным воздухом Города…»
Свою книгу Константин Дмитриевич посвятил чешскому народу: «Посвящаю этот мой труд нескольких лет всем тем чехам, которые, строя новую Чехию, братски любят также истинный лик России».
Книга «Душа Чехии в слове и деле», по мнению русского исследователя творческой биографии автора Н. К. Жаковой, открыла почитателям и ученым еще одну, доселе не известную, грань духовности таланта Бальмонта — «всеславянство». Константин Дмитриевич с горечью отмечал разъединенность братских славян, «…Богом щедро одаренных, но никак не хотящих понять, что если мы, русские, чехи, словаки, поляки, сербы, хорваты, словенцы, болгары, и родные нам литовцы, и еще другие родные братья, сольемся в одну духовную семью, не будет в мире ни силы, ни преграды встать на дороге — бурному, плодотворному, среброводному и златоцветному, среброзвонному потоку славянского духа, желающего мира и гармонии…»
Константин Дмитриевич ратовал за объединение всех славянских народов и сетовал на отсутствие в них стремления к взаимному познанию: «Славяне мало изучают язык, историю и творчество братских славянских народов. Об этом нужно глубоко сожалеть, и, во имя новых исторических путей, это равнодушие и эта рознь должны быть преодолены…»
Поэтический дар поэта-символиста не мог не создать в воображении Бальмонта прекрасную всеславянскую страну: «Если бы взаимосочувствием, взаимоприкосновением и взаимоподчинением великое царство славян внутренно сколько-нибудь объединилось, это была бы самая светлая на земле Духовная Держава. Возможно, что такой могучий рычаг нового развития человечества и возникнет…»
Константин Дмитриевич считал, что отсутствие единения является основной причиной всех бед, выпадающих на долю многострадальных славянских народов, и верил, что «…инстинктивное славянское благородство против наследственного вероломства врагов славянских в конце концов, однако хочется думать, победит. Такие светильники, как Ян Гус и Достоевский, Хельчицкий и Лев Толстой, Пушкин, Врхлицкий и Бржезина, суть дозорные духи лучших кладов человеческой души. Самое их возникновение в лоне славянства есть верное ручательство в действительном грядущем возникновении Нового Неба и Новой Земли…»
Прага по достоинству оценила заслуги Бальмонта. За огромный вклад в исследование чешской поэзии и за переводческую деятельность он в 1930 году удостоился почетного звания: Чешская академия наук и культуры избрала его своим членом-корреспондентом. Для русского поэта это была большая честь. Уникальным было само событие: такое случалось не часто. Несмотря на то что Константин Дмитриевич был широко известен в Чехии, его книга не была издана в 30-е годы. По поводу причин невнимания издателей того времени к столь выдающемуся труду существует несколько версий. Есть предположения, что Бальмонту элементарно не удалось найти средств на выпуск книги. С этой просьбой он обращался даже к Карелу Крамаржу, так как всегда ценил его за «верные слова о России и русских». Чешский ученый Дануше Кшицова считает, что выходу в свет бальмонтовского труда помешала политика: наметилась тенденция к установлению дипломатических отношений между Чехией и Советским Союзом.
Подтверждением того, что книга Бальмонта «Душа Чехии в слове и деле», а также его исследовательские труды были чуть ли не лучшим из всего написанного русскими авторами о Чехии, служит тот факт, что Константина Дмитриевича и сейчас помнят и знают в Праге, а чешские ученые — не только слависты — продолжают изучать его творчество, постоянно открывая новые страницы многогранного таланта русского поэта…
Большое жизненное путешествие Бальмонта завершилось во Франции трагедией. Душевная депрессия победила и парализовала гениальный мозг поэта. Свои последние дни он провел в русском приюте вблизи Парижа.
«Чисто русская уютность» Евгения Чирикова
И внешностью, и своим творчеством писатель, драматург, публицист Евгений Николаевич Чириков (1864–1932) совсем не походил на искрометного поэта-символиста Бальмонта. Объединяли талантливых литераторов их популярность и высокий авторитет не только среди соотечественников, но и чехов.
Один из русских эмигрантов, долгое время проживший в Праге и хорошо знавший писателя, Д. И. Мейснер, вспоминал о Чирикове: «В этом на первый взгляд нарочито простоватом человеке, немного лукавом, всегда остроумном и живом, была удивительная, чисто русская уютность. Он был очень любим окружающими, прежде всего за эти его качества, за его простоту и какую-то особенную “народность"…»
