Русская поэзия за 30 лет (1956-1989) - [22]

А впрочем, и не тринадцать лет — меньше, ведь при разделе Польши с Гитлером светловские эскадроны и скакали "через барьер разрушенных границ"! А пару дней спустя Молотов на сессии Верховного Совета сказал: «Польша, этот ублюдок Версальского договора — исчезла с карты Европы, и надо надеяться — навсегда!» Сказано не хуже, чем у Светлова, хотя и не в рифму…

Основное, как все помнят, горьковское требование к соцреализму — «показывать жизнь не такой, как она есть, а такой, какой она должна быть», то есть, выдавать желаемое за действительное.

Светлов осуществил это в стихах даже раньше, чем Горький выдумал!

"И вожди, простые, как друзья,

руки мне на плечи положили"

Упивается человек!…

Когда он пишет, что "эта девушка из Ленинграда первой в цехе снижает брак", то едва ли стоит обращать внимание на такие строчки. Это не поэзия вовсе.

Но вот когда сочинял он «Гренаду», то оставался все же поэтом, хотя и освящал самое гнусное дело в истории — навязывание другим силой оружия своих порядков и даже взглядов. Ведь вся идея этого знаменитого стихотворения («Я землю оставил, пошёл воевать,

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать» может быть кратко и точно пересказана фразой из фильма «Айболит 66»: «Я вас всех счастливыми сделаю, а кто не захочет…» Жалость к погибшему "мечтателю-хохлу" читателя не убеждает — ведь кому-то и Бармалея жалко… А «мечтатель», который «Гренаду в книжке нашел», готов скакать туда и загонять испанцев в колхозы, не спросясь этих самых крестьян, хотят ли они, чтобы к ним явился некий шолоховский Давыдов, и разыскав среди них всяких павликов морозовых поощрял доносы в мировом масштабе…

Парадокс Светлова в том, что он талантлив. Наивно ему приписывать было бы психологию Сальери или психологию его сверстников, вроде халтурщиков Жарова или Безыменского. (Хотя девять десятых стихов у Светлова так же бездарны, как у них, но…)

Романтика комсомольцев двадцатых годов само слово гуманизм объявила «буржуазным понятием» и употребляла, как бранное. Вот почему обыкновенный фашизм, отличающийся от советской лицемерной идеологии только куда большей откровенностью, и есть суть поэзии Светлова. Он в поэзии — как в политике Троцкий, — там, где Ленин, а потом и Сталин лицемерили, он выбалтывает истинные цели самыми прямыми словами.

Но как объяснить появление Светлова в литературе? Случайностью? Ну, нет! Светлов близок к искреннему пафосу куда более талантливого, чем он, поэта — к пафосу Эдуарда Багрицкого: сказавшему о своём веке:

«.. Если он скажет «солги» — солги,

Если он скажет «убей» — убей!»!

"Была бы только санкция, романтики сестра!" — так поздней сформулировал идеи своего учителя в поэзии А. Галич. «Романтики сестра!» или ещё куда раньше прозвучавшее раскрытие подобного лицемерия:

Но тот, кто двигал, управляя

Марионетками всех стран,

Тот знал, что делал, насылая

Гуманистический туман.

(А.Блок)

Вот Светлов и есть — одна из этих марионеток…

А Галич в другой песне говорит:

"Спрашивайте, мальчики, отцов.

Сколько бы не резать ветчину,

Надо отвечать в конце концов!"

Но Светлов не спрашивал — ему всё было ясно. Даже Маяковского не спросил — а тот ведь говорил:

"Тот, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп!

Ну что стоит, кстати, закон о запрещении пропагандировать войну, если по радио тут же призывают светловы "постичь поскорей грамматику боя, язык батарей!", как сказано в той же "Гренаде".. И только в тридцатых годах слегка обучился поэт лицемерить в ногу со временем:

В известной песне «Каховка» он, хвастая как всегда всякими прежними походами, всё же замечает

«Мы мирные люди, но наш бронепоезд

Стоит на запасном пути».

И то хлеб!

12. А МОГ БЫ СТАТЬ ОДНИМ ИЗ САМЫХ… (Константин Симонов)

Опять тот же вопрос: а может ли талантливый художник обманывать других, не обманываясь сам, может ли он быть неискренним? Опять эта по сути вариация вопроса Сальери!

Но Константин Симонов ни злодеем, ни гением не был. А был он всё же одним из самых талантливых поэтов своего поколения!

И продать ему было что… Ну, и разве это злодейство — продать первородство за чечевичную похлебку? К тому же Симонов всегда продавал не оптом, а с точным расчётом, ровно в той мере, в какой этого с него требует очередной зигзаг линии партии. «И не больше, и не меньше…»

Первое, о чём он хотел забыть в старости, — это о том, что в самом своём начале написал он лиричнейшую и такую юношескую поэму "Пять страниц", в которой все было свежим и полностью искренним, которую переписывали в тетрадочки, но крайней мере до 56 года, бесчисленные девочки с бантиками и без оных…

Там начало конца, где читаются старые письма,

Где реликвии нам, чтоб о нежности вспомнить, нужны

И с тем же, почти есенинским, лиризмом звучат его стихи, ставшие песней для всей России в дни войны:

Жди меня, и я вернусь,

Только очень жди,

Жди, когда навеют грусть

Жёлтые дожди-

Эти жёлтые дожди, стучащие в меланхолическом ритме коротких строк — создание истинного поэта.

Константин Симонов был военным журналистом, как и Киплинг, и почти всю жизнь он Киплингу подражал. Причём английского Симонов не знал, так что Киплинг пришёл к нему в чужих переводах.