Русская поэзия XIX века, том 1 - [22]

В приятелей махнул, — и сатане потеха!

В юдоли сей, увы! плач вечно близок смеха!

На быстрых крылиях веселие летит,

А горе тут как тут!.. Гнилая дверь скрипит

И отворяется; спокойствия рачитель,

Брюхастый офицер, полиции служитель,

Вступает с важностью, в мундирном сертуке.

«Потише, — говорит, — вы здесь не в кабаке;

Пристойно ль, господа, у барышень вам драться?

Немедленно со мной извольте расквитаться».

Тарелкою Сосед ответствовал ему.

Я близ дверей стоял, ко счастью моему.

Мой слабый дух, боясь лютейшего сраженья,

Единственно в ногах искал себе спасенья;

В светлице позабыл часы и кошелек;

Чрез бревна, кирпичи, чрез полный смрада ток

Перескочив, бежал, и сам куда не зная.

Косматых церберов ужаснейшая стая,

Исчадье адово, вдруг стала предо мной,

И всюду раздался псов алчных лай и вой.

Что делать! Я шинель им отдал на съеденье.

Снег мокрый, сильный ветр. О! страшное мученье!

В тоске, в отчаянье, промокший до костей,

Я в полночь наконец до хижины моей,

О милые друзья, калекой дотащился.

Нет! полно! Я навек с Буяновым простился.

Блажен, стократ блажен, кто в тишине живет

И в сонмище людей неистовых нейдет^{145};

Кто, веселясь подчас с подругой молодою,

За нежный поцелуй не награжден бедою;

С кем не встречается опасный мой Сосед:

Кто любит и шутить, но только не во вред;

Кто иногда стихи от скуки сочиняет

И над рецензией славянской засыпает.

₁₈₁₁

А. Мерзляков

^{146}

«Среди долины ровныя»

^{147}

Среди долины ровныя,

На гладкой высоте

Цветет, растет высокий дуб

В могучей красоте.

Высокий дуб, развесистый,

Один у всех в глазах;

Один, один, бедняжечка,

Как рекрут на часах!

Взойдет ли красно солнышко —

Кого под тень принять?

Ударит ли погодушка —

Кто будет защищать?

Ни сосенки кудрявые,

Ни ивки близ него,

Ни кустики зеленые

Не вьются вкруг него.

Ах, скучно одинокому

И дереву расти!

Ах, горько, горько молодцу

Без милой жизнь вести!

Есть много сребра, золота,

Кого им подарить?

Есть много славы, почестей —

Но с кем их разделить?

Встречаюсь ли с знакомыми —

Поклон, да был таков;

Встречаюсь ли с пригожими —

Поклон да пара слов.

Одних я сам пугаюся,

Другой бежит меня,

Все други, все приятели

До черного лишь дня!

Где ж сердцем отдохнуть могу,

Когда гроза взойдет?

Друг нежный спит в сырой земле,

На помощь не придет!

Ни роду нет, ни племени

В чужой мне стороне;

Не ластится любезная

Подруженька ко мне!

Не плачется от радости

Старик, глядя на нас;

Не вьются вкруг малюточки,

Тихохонько резвясь!

Возьмите же все золото,

Все почести назад;

Мне родину, мне милую,

Мне милой дайте взгляд!

<1810>

М. Милонов

^{148}

К Рубеллию Сатира Персиееа

^{149}

Царя коварный льстец, вельможа напыщенный,

В сердечной глубине таящий злобы яд,

Не доблестьми души — пронырством вознесенный,

Ты мещешь на меня с презрением твой взгляд!

Почту ль внимание твое ко мне хвалою?

Унижуся ли тем, что унижён тобою?

Одно достоинство и счастье для меня,

Что чувствами души с тобой не равен я!

Что твой минутный блеск? что сан твой горделивый?

Стыд смертным и укор судьбе несправедливой!

Стать лучше на ряду последних плебеян,

Чем выситься на смех, позор своих граждан;

Пусть скроюсь, пусть навек бегу от их собора,

Чем выставлю свой стыд для строгого их взора;

Когда величием прямым не одарен,

Что пользы, что судьбой я буду вознесен?

Бесценен лавр простой, венчая лик героя;

Священ лишь на царе владычества венец;

Но коль на поприще, устроенном для боя,

Неравный силами, уродливый боец,

Где славу зреть стеклись бесчисленны народы,

Явит убожество, посмешище природы,

И с низкой дерзостью героев станет в ряд, —

Ужель не обличен он наглым ослепленьем

И мене на него уставлен взор с презреньем?

Там все его шаги о нем заговорят.

Бесславный тем подлей, чем больше ищет славы.

Что в том, что ты в честях, в кругу льстецов лукавых

Вельможи на себя приемлешь гордый вид,

Когда он их самих украдкою смешит?

Рубеллий! титла лишь с достоинством почтенны,

Не блеском собственным, — сияя им одним.

Заставят ли меня дела твои презренны

Неправо освящать хвалением моим?

Лесть сыщешь, но хвалы не купишь справедливой:

Минутою одной приятен лести глас;

Но нужны доблести для жизни нам счастливой!

Они нас усладят, они возвысят нас!

Гордися, окружен ласкателей собором;

Но знай, что предо мной, пред мудрых строгим взором,

Равно презрен и лесть внимающий, и льстец,

Наемная хвала — бесславия венец!

Кто чтить достоинства и чувства в нас не знает,

В неистовстве своем теснит и гонит их, —

Поверь мне, лишь себя жестоко осрамляет:

Унизим ли мы то, что выше нас самих?

Когда презрение питать к тебе я смею)

Я силен — и ни в чем еще не оскудею;

В изгнанье от тебя пусть целый век гублю,

Но честию твоих сокровищ не куплю!

Мне ль думать, мне ль скрывать для обща посмеянья

Убожество души богатством одеянья?

Мне ль ползать пред тобой в толпе твоих льстецов?

Пусть Альбий, Арзелай^{150} — но Персий не таков!

Ты думаешь сокрыть дела свои от мира

В мрак гроба? но и там потомство нас найдет,

Пусть целый мир рабом к стопам твоим падет.

Рубеллий! трепещи: есть Персий и сатира!

<1810>

Падение листьев Элегия

^{151}

Рассыпан осени рукою,

Лежал поблекший лист кустов;

Зимы предтеча, страх с тоскою

Умолкших прогонял певцов;

Места сии опустошенны

Страдалец юный проходил;

Их вид во дни его блаженны

Очам его приятен был.