Русская пехота в Отечественной войне 1812 года - [11]

Полки обеих армий и артиллерии выберут к производству достойных портупей-прапорщиков, подпрапорщиков и самих унтер-офицеров, рядовым даны будут знаки военного ордена, сколько их найдено отличнейших…» [44, стр. 456, 457]

Дальнейшее чинопроизводство обер-офицеров зависело от открывающихся в полку вакансий. Шеф или командир полка выдвигали кандидатуру офицера на повышение в чине и после обсуждения со штаб-офицерами утверждали ее, причем зачастую служебные достоинства или человеческие симпатии перевешивали соображения старшинства, и на повышение шли более молодые офицеры. Еще более субъективным было повышение «за отличие», которое в реальных условиях вызывало немало недовольства. Штаб-офицеры производились на вакансии, открывающиеся во всей армии.

Широко варьировался возраст офицеров. В армию нередко принимали 15-летних, а в отдельных случаях – и более молодых недорослей. В сражении при Салтановке рядом с командиром 7-го корпуса Н. Н. Раевским сражались его сыновья – прапорщик 5-го егерского полка 17-летний Александр и прапорщик Орловского пехотного полка 11-летний Николай. Раевский-старший в письме жене с гордостью писал: «Николай, находившийся в самом сильном огне, лишь шутил. Его штанишки прострелены пулей» [135, стр. 215].

В целом же «средний возраст прапорщиков… равнялся 24 годам, подпоручиков и поручиков – 25 годам, штабс-капитанов… – 28, капитанов… – 30, майоров – 34, подполковников 37, полковников – 38 годам» [158, стр. 139]. Таким образом, русские офицеры были на 5–7 лет моложе офицеров соответствующих чинов наполеоновской армии.

Для большинства офицеров единственным источником существования служило жалованье, весьма небольшое. Так, по штатам павловского времени, армейский и гвардейский прапорщики получали соответственно 200 и 172.20 рублей в год, подпоручики – 200 и 191.90, поручики – 240 и 249.30, штабс-капитаны – 340 и 445.50, капитаны – 340 и 558.60, майоры – 460, подполковники – 600, все полковники – по 900 рублей. В первые годы XIX века цифры изменились незначительно. Лишь немногие офицеры получали доходы от поместий, и только один из десяти имел семью.

Краткая, но достаточно точная характеристика офицерской доли прозвучала в словах М. М. Петрова: «Я дворянин, обязанный оправдать это обетное звание. Мне 22 года от роду, мое достояние – острая шпага, мои прелестные сокровища – военная честь и боевая слава, мой жребий – тяжелые труды и смертельные язвы, мой брачный гимн – победные крики торжества героев Отечества моего» [126, стр. 124].

1.4. Обмундирование и снаряжение

Приступая к описанию столь очевидного на первый взгляд вопроса, автор избрал в качестве основы для главы труд выдающегося русского военного историка Г. С. Габаева «Роспись Русским полкам 1812 года» [60], изданный в г. Киеве к столетней годовщине войны, дополнив его вновь выявленными материалами. Автор позволил себе не помещать в кавычки текст Габаева, так как практически каждое предложение этого текста подверглось исправлению или дополнению.

Всей полевой пехоте был присвоен металлический прибор желтого цвета; в Гвардии использовалась красная медь, в Армии – латунь.

Кафтан (мундир) был темно-зеленого грубого ворсованного сукна, двубортный, длиной до талии, имевший сзади фалды. Левый борт заходил на правый и застегивался на 6 слегка выпуклых пуговиц. На левый борт симметрично нашивалось 6 таких же пуговиц. Рукава заканчивались обшлагами в 1¾ вершка ширины; на обшлаг перпендикулярно нашивался клапан шириной в 1 и длиной в 3½ вершка с 3 пуговицами.

Обер-офицер и гренадер лейб-гвардии Преображенского полка. И. Каппи. 1815 г.

Пятиугольные погоны на обоих плечах были шириной у плеча в 1 вершок и у воротника в ¾ вершка; погоны пришивались (или вшивались в шов) у плеча и пристегивались на пуговицу у воротника. Левая фалда несколько заходила на правую. Фалды имели отвороты, суживавшиеся на передних концах и у талии и расширявшиеся сзади настолько, что их уголки сходились между собой; в этом месте нашивалась пуговица. Две пуговицы нашивались также сзади на лифе. В большинстве полков продолжали носить кафтаны с высокими скошенными воротниками, но к середине 1812 г. гвардейцы, а возможно, и часть армейских полков, перешили воротники на новые, низкие: высота такого воротника составляла от 1¾ до 2 вершков, застегивался воротник на 3 крючка. Длина фалд кафтана – 9 вершков, ширина нижнего среза – 2 ¾ вершка.

Для нового гвардейского – лейб-гвардии Литовского – полка в марте 1812 г. были построены кафтаны с красными воротниками и лацканами [5, Л. 195]. Кафтаны с темно-зелеными (с красной выпушкой) лацканами носились также в лейб-гвардии Финляндском полку. Каждый лацкан пристегивался на 7 пуговиц (7-я нашивалась ближе к погону у верхнего края лацкана). Лацканные кафтаны застегивались на середине груди крючками.

Егерь и унтер-офицер егерского полка. Л. И. Киль. 1819 г.

Цвет воротника, погон, клапанов и обкладки фалд был по полкам и по роду оружия, а именно: воротник, обшлага и обкладка фалд в полках тяжелой пехоты были красные, а в егерских – темно-зеленые с красной выпушкой по свободному краю (на обшлаге, кроме того, выпушка загибалась вниз в месте соприкосновения с клапаном, ближнем к внутреннему шву рукава). Рукавные клапаны у полков тяжелой пехоты были темно-зеленые без выпушки, а у егерей – темно-зеленые с выпушкой по 3 краям (кроме края, обращенного к внутреннему шву рукава). Полки лейб-гвардии имели воротники следующих цветов: Преображенский и Литовский – красные, Семеновский – светло-синие с красной выпушкой, Измайловский и Финляндский – темно-зеленые с красной выпушкой, Егерский – темно-зеленые с оранжевой выпушкой.