Русская Океания - [5]

Но как относиться к их россказням, будто пять южных Переливных занимают фуре сисам, хитрые инородцы, древние как само море?

«Мы к ним не ходим! Они охряные, красные, дышат водой. Их покойники живут в холмах, они лазят в холмы за советом. Плохие люди. Чёрные с запада возили красным серебро» — и всё в том же роде, и чем дальше, тем запутанней.

— Шлюпки на воду, — распорядился Лотарев. — К высадке!

От Коробка до брига было три морских мили, погода стояла тихая — ни пловца, ни байдары с берега. Но вдруг в воде забелело пятно, по плечи всплыл светловолосый парень, оглядел «Святого Андрея» и людей, замерших у фальшборта, после чего без всплеска, без вдоха погрузился и пропал.

Лейтенант, лично бывший свидетелем, поспешно и взволнованно записал: «Ручаюсь, то был не тюлень, не морская корова, открытая Стеллером, а всамделишный человек, сколь я успел заметить — стройного и сильного сложения, сходный с архангелогородским или каргопольским мужиком, но имеющий черты лица, чем-то подобные аннамитским».

На дворе был 1749 год. Только что кончилась война за австрийское наследство и внедрилось кесарево сечение, прежде бывшее под церковным запретом. Мария Терезия отменила процессы против ведьм; берлинский аптекарь Маркграф впервые обратил внимание на высокое содержание сахара в свёкле; во Франции начали выпускать часы типа «брегет»; начались раскопки Помпей; 1500 английских солдат отравились рыбой на острове Родригес (из-за чего сорвался захват Маврикия), а в будущих США (по свидетельству Г. Ф. Лавкрафта) от браков с некими полинезийцами начали рождаться дети с чешуёй, очень любящие воду.

В Петров пост его превосходительство Константин Викентьевич получил запрос Володихина: что делать с 1247-ю вольными поселенцами, оказавшимися на Лотарях «Божьим промыслом»?

— Это саке, — была первая реакция Бенедиктова. — Плохое, вредное для рассудка саке.

Но тысяча двести с лишком душ — не шутка, даже если они с луны свалились.

— Сергей Петрович пишет, что они опытны в морских промыслах, знают ветра и течения, прекрасные пловцы и ныряльщики, — совещался наместник с заместителем. — Но вот это… «бывают под водой час и долее» — явное преувеличение. Это же не индийские факиры! И какой прок от их умения?

— Жемчужный лов, — кратко молвил заместитель. — Сбор кораллов и перламутровых раковин.**

2. Промышленники

Моя задача — найти и тщательно описать этих невиданных животных. Как их убить, ободрать и сожрать — это уже ваши проблемы.

Георг Стеллер, натуралист

Октябрь 1787 года

— Какие милые дети! — восхитился капитан в розовом камзоле с золотыми обшлагами. Сначала он погладил по голове вихрастого исчерна-рыжего мальчишку, а потом девочку-малявку — светло-рыжая и конопатая, она ничуть не боялась чужого человека со шпагой. Продолжала грызть ноготь, моргая лазурными глазками. Чего пугаться? Рядом батька, его сабля тяжелее.

Капитана звали Жан Франсуа де Гало де Лаперуз. Ему было поручено нанести на карту берега Тихого океана и найти Северо-Западный проход.

Батьку рыжей конопушки прежде звали Патрик Мэрфи, а ныне — Патрикей Яковлев сын Марфин. Он отвечал перед богом и государыней за прибыли казны и мир на острове.

Любуясь румяными детками коменданта, Лаперуз с горечью понимал, что Франция опоздала. За спиной рыжего верзилы он видел бревенчатый острожек со сторожевой вышкой, где плескался по ветру русский флаг с орлом.

Португальцы были правы. Острова Исла-дель-Арменьо существуют, но у них теперь другое имя — Переливные. Как гласит пословица: «Кто нашёл, того и будет».

Чуть позади коменданта стояла — с большим достоинством, — молодая женщина, великолепная брюнетка с чуть раскосыми карими глазами. Дав детям поглазеть на приезжих, она тихо позвала их, произнося какие-то варварские имена — Mit’ka, Liska.

— Мы прибыли с мирными намерениями, — заверил коменданта Лаперуз, а командир «Астролябии» де Лангль пояснил:

— У нас научная миссия.

— Разведка, — кивнул Патрикей с пониманием.

— Вы заблуждаетесь. Мы были на Камчатке, в Петропавловске, где встречались с главой вашей администрации. Он выдал нам рекомендательные письма…

— Извольте предъявить, — сухо молвил рыжий.

Пока ирландец вчитывался, де Лангль счёл уместным заметить:

— Эти моря — уже не белое пятно на карте. Здесь ведётся оживлённая торговля, плавает много судов разных стран.

— Да — если говорить о лазутчиках, браконьерах и пиратах.

— Но почему только о них? Скажем, в Петропавловске мы склонили головы у могилы Чарлза Кларка, славного командира «Дискавери».

— Слава богу, одним англичанином меньше, — зло усмехнулся Патрикей. — Незачем пускаться в плаванье с чахоткой, вдобавок отсидев за братца в долговой тюрьме. Уж здесь-то я могу говорить о них всё, что думаю!

Оба француза воевали против британцев на море и понимали чувства ирландца.

За обедом — а угощать здесь умели, — гости разговорились. Коснулись даже личного.

— Патрик, вы скоро десять лет как прозябаете на отшибе от мира. Вы не преступник, а китобой, потерпевший крушение — можете смело вернуться домой… вместе с нами.

— Хотите добыть языка, по-казачьи? — подмигнул хмельной комендант. — Нет уж, месье — лучше быть русским в России, чем ирландцем в Ирландии.