Русская Океания - [12]
Кабальеро, увидев её, замер. Глаза его заметно округлились, а губы беззвучно выдохнули: «Alma de Dios!»[4]
Казалось, в палатку посреди вечнозелёного леса сошла богиня с этрусской вазы. Ткани плотно охватывали её стройный стан, обрисовывая прелестные формы. Вдобавок — рыжая как пламя, глаза цвета моря или неба.
Столь невинного бесстыдства нельзя увидеть ни в Маниле, ни в Мехико, ни в Мадриде — хотя там царит французская распущенность, — ни даже в Париже.
Ни следа той растрёпанной девки, которую недавно принесли сюда! Величие и простота в каждом жесте.
— Ах, вы так правильно по-русски говорите! до чего приятно слушать… — Лиса ловко обгладывала курью ножку. А может, и не курью — кто знает, чего там раскосые в лесу наловили. — Да, налейте. Ваше здоровье, дон Лукас!
— Я с юных лет на дипломатической службе. Работал с российскими послами. Но… Его Величество счёл, что я нужен здесь.
— В лесу?
Рыжая Элизабета пьянила сильнее вина. Откуда на тюленьей охоте такая пава? Не иначе как…
— Вы дочь коменданта Марфина. Не отнекивайтесь, сеньорита. О вас по островам ходит большая слава.
— Умираю узнать — какая же?
— Дева гор и моря. Бегает как олень, плавает как дельфин.
— Ой, пустые сплетни. Плавать у кумарок научилась. Что же вас… в лес-то? Тут золота нет, любая земля далеко, одни зверобойные промыслы… Королю не угодили?
— Его Величество Карл Четвёртый — слабоумный дурак, pelele[5] — презрительно сказал дон Лукас. — Им вертит Бонапарт. Думаете, я смел только в лесу на Алаине? То же самое я сказал в Мадриде. Поэтому я здесь. Дальше сослать невозможно — Испания и Лехапуа находятся на противоположных сторонах глобуса. Как вам нравится барон в роли тайного агента? Можете смеяться…
Лиза доверительно прикоснулась к ладони Лукаса, заставив его сладко вздрогнуть:
— Как я вас понимаю! Вы благородный человек, а пропадаете зазря. А супруга ваша?..
— Я холост, сеньорита.
«Эх, будь я дура, если тебя не соблазню! Дай мне денёк-другой, и будешь мой, вместе с усами и баронством. Только б Митяй дело не сорвал… Этот явится с пистолем — и спрашивать не станет, сразу пулю в лоб. Тем более, я в таком наряде! Что он подумает?..»
Будущее показало, что Лиса боялась не того, кого следовало.
Осенний закат на Алаинах дивно хорош. Оказалось, дон Лукас уже натоптал тропочку для прогулок и, конечно, захотел показать её гостье:
— Хотите ли полюбоваться закатом?
Сзади бесшумно шли четверо раскосых с оружием.
— Я вовсе не враг русским, сеньорита. Есть приказ, я его исполняю. Если бы не долг — служить Испании, — и не доносчики среди моих людей… Но чисто лично должен заметить — зря ваш досточтимый отец снабжает марунов оружием. Сейчас они стреляют в нас, а завтра возьмут на прицел вас. Да, европейцы жестоки. Но у нас, по крайней мере, есть понятие о чести, о милосердии… А попади вы в руки марунов одна, ваша участь будет ужасна. Было бы непростительной глупостью утверждать, что отсталые народы — наши братья. Если дать волю псу, он станет волком и разорвёт хозяина. Как говорят у нас: «Alhijo y mulo para el culo».[6] Разве ваши лотаряне и кумаре — чистые «естественные люди», о которых грезил мсье Жан-Жак Руссо?.. Это разумные звери. Дайте им ружья — и ни тюленей, ни оленей здесь не останется; уцелеют одни пташки.
Лиса слушала его и хмурилась: «Он не со мной говорит — спорит с кем-то, кто остался в Мадриде. Но насчёт кумар — пожалуй, верно…».
Зря дон Лукас помянул кумар — их позови, вмиг явятся.
Закат был чудесен, Лиса взяла кабальеро за руку, но тут сзади кто-то ахнул.
Раскосый упал — в спине кумарская стрела, — а вторая уже воткнулась в грудь тому, кто обернулся лицом к опасности. Сразу вслед за стрелами по воздуху прошуршали топорики — одному по черепу, другому по рёбрам.
Прежде, чем дон Лукас схватился за пистолет, Лиса ловко выхватила оружие из его кобуры и, отступив, взвела курок:
— Ни шагу!
Потом она метнула взгляд на Ермолая, прыжком выскочившего из зарослей — в руке готовый к броску нож:
— Стой! не смей!
— Почему? — спросил сын вождя, не спуская глаз с испанца. Тот подносил руку к эфесу шпаги.
— Дон Лукас, без глупостей. Топорок быстрее вас.
— Ваш пёс… — медленно кивнул испанец. — Верный слуга.
— Спасибо за платье и угощение, кабальеро. Ваша ласка вам на пользу — останетесь живы. Топорок, привяжи его к дереву и заткни рот… Когда вас освободят, уносите ноги — утром тут будут казаки.
Кумарин и рыжая фея растаяли в темноте вечернего леса, а дон Лукас остался в приятном обществе: два покойника, третий без памяти, четвёртый от боли свернулся в клубок, боясь дохнуть.
Солнце зашло, но тепло осеннего дня долго витало в воздухе — оно чувствовалось ещё тогда, когда филиппинцы нашли своего господина.
Климат тропический, жаркий и влажный (на северных Алаинах — субтропический). Тёплое С течение. Ветры января — СЗЗ, июля — В. Средняя температура января +15 °C, июля +28 °C (на северных о-вах соотв. +14 °C и +27 °C). Растительность: гибискус, пальма Алаина, панданус, алеврит, кокосовая пальма, орхидеи, папоротники, бамбуки, магнолии и камелии.
