Русская нация. Национализм и его враги - [96]
И если уж бизнес- и интеллектуальное сообщества, имеющие хоть какую-то степень независимости, столь политически деликатны, то что можно сказать о подавляющем большинстве (70 и более процентов) российского социума – «низах», полностью зависящих от государственных подачек? Можно сколько угодно презирать их за «патерналистские иллюзии», за то, что они видят не более чем на шаг вперед, но общественное бытие четко определяет общественное сознание – «низы» страшно боятся потерять и те жалкие крохи, которые перепадают им сверху, поэтому они за «стабильность» и за «Путина». Любая же оппозиция – в том числе и националисты – может эту «стабильность» разрушить, а дадут ли они что-то надежное взамен – большой вопрос… Поэтому те или иные вспышки народного гнева (вспомним хотя бы Пугачев и Бирюлево) остаются в политическом плане пустым выхлопом, не инвестируясь ни в реальную поддержку существующих оппозиционных политических организаций, ни в создание каких-то новых структур общественной самоорганизации. Пошумели, добились того, что власть пообещала наказать виновных, и разошлись по домам – вот типичная схема подобных инцидентов.
Понятное дело, что этими людьми власть может легко манипулировать с помощью своей в последнее время затмевающей лучшие советские образцы массированной телепропаганды. Ибо обмануть их нетрудно, они сами обманываться рады. Ясно осознать, насколько безотрадна и бесперспективна твоя судьба, психологически очень трудно. Я не думаю, что русские «природно» склонны к мифологизации действительности, напротив, по моим наблюдениям, русский ум – преимущественно практический и реалистический (недаром русские не слишком хорошо воспринимают условности в искусстве и все ищут в нем «правду жизни»). Но бегство в иллюзии тоже может иметь вполне практический смысл: например, стремление избежать отчаяния, – как бы иллюзии ни были вредны, отчаяние «биологически» вреднее. Так что нынешняя вакханалия иллюзорного сознания имеет своим источником просто элементарный животный страх перед действительностью, трезвый взгляд на которую не может породить ничего, кроме горького пессимизма. (Это соображение, впрочем, не индульгенция для интеллектуалов, иначе пришлось бы «понять-простить» офицеров, дезертировавших с поля боя.)
Надеяться на появление в ближайшее время социально и политически активных ячеек гражданского общества вряд ли приходится. Власть такие потенциальные ячейки будет только давить по испытанным рецептам, превращая все хоть чем-то напоминающее «камень» в «сухой песок». Она и дальше будет культивировать в качестве основной единицы российского социума «приватного человека», «замурованного в частной жизни». А народное большинство будет и дальше идти по линии наименьшего сопротивления.
Уместно снова вспомнить Токвиля, на сей раз пассаж из его «Демократии в Америке», написанный как будто специально про наше сегодня: «Общество сохраняет спокойствие, но не потому, что оно осознает свою силу и свое благополучие, а, напротив, потому, что оно считает себя слабым и немощным; оно боится, что любое усилие может стоить ему жизни: всякий человек ощущает неблагополучие общественного состояния, но никто не обладает необходимым мужеством и энергией, чтобы добиваться его улучшения. Желания, сожаления, огорчения и радости людей не создают ничего ощутимого и прочного, подобно тому как страсти стариков приводят их лишь к бессилию».
Формирование основ русского гражданского общества сможет начаться не раньше, чем падет режим «суверенной бюрократии». Но без наличия первого устранить второй практически невозможно. Замкнутый круг!
Как ни странно, но вся эта лежащая на поверхности социология не привлекала ни малейшего внимания со стороны лидеров русского национализма. Они были окрылены Кондопогой, Манежкой, Болотной, многолюдностью Русских маршей, результатами опросов общественного мнения, по которым получалось, что лозунг «Россия для русских» поддерживают более 50 процентов опрошенных, а за потенциальную партию русских националистов готовы уже сейчас проголосовать порядка пятнадцати. При этом не замечалось, что Манежка-2, о которой столь много говорилось, так и не состоялась, ибо фанатское сообщество не стало включаться в активную политическую деятельность; что массовка Русских маршей, состоящая в основном из «правого движа», вдруг куда-то испаряется, когда дело доходит до действительно политических акций, – даже такие резонансные мероприятия, как митинг «Хватит кормить Кавказ!», отдельный митинг националистов на Болотной или митинг «За визовый режим!», собирали лишь несколько сотен легко друг другом узнаваемых лиц; что участие националистов в протестах 2011–2012 гг., повысив их популярность в СМИ, вовсе не повлияло на расширение их общественной поддержки, о чем свидетельствовали, в частности, выборы в Координационный совет оппозиции, куда националистические лидеры сумели попасть только благодаря квотам, и т. д.
