Русская мафия, 1988–2007 - [5]

В результате, по официальной статистике, в 1988 году в СССР было выявлено 600 случаев рэкета, однако в милицию поступило только 139 заявлений от кооператоров.

Рижский рынок – родина рэкета

Пожалуй, самым знаменитым символом московских кооператоров в середине восьмидесятых годов был Рижский рынок, расположенный в середине проспекта Мира, возле метро «Рижская».

Рижская площадь всегда была самой тихой и безлюдной площадью в Москве.

Рижский рынок был открыт по настоянию тогдашнего руководства Моссовета. Он был задуман как островок цивилизованной кооперации.

В один из дней тут появились небольшие деревянные палатки. Рижская площадь забурлила. Обычно рынок работал по субботам и воскресеньям, и станция метро, в будние дни пустующая, в выходные еле справлялась с нагрузкой. Для многих поездка на Рижский рынок была не просто поездкой за покупками. Люди ехали туда поглазеть на экзотический уголок советской кооперации.

Чего только не было на лотках Рижского рынка!

Карта-схема Москвы с крупнейшими магазинами, экзотические наклейки с обозначениями разных известных и неизвестных фирм, часть из которых пришивалась, а часть приклеивалась горячим утюгом на ткань; первые самодельные джинсы-варенки и многое другое. Рижский рынок по выходным напоминал огромный вокзал. Туда приезжали люди со всей Москвы: одни для того, чтобы что-то купить, другие – просто поглазеть на диковинку.

Рижский рынок можно по праву считать родиной рэкета. Сюда стали приезжать бригады рэкетиров из разных районов города. Здесь начинались их первые криминальные тусовки и появилось новое ранее неизвестное слово «стрелка», означающее встречу коллег по рэкетирскому ремеслу.

Именно на Рижском рынке проходили знакомства первых рэкетирских бригад и группировок, а их лидеры стали приобретать и отстаивать статус авторитетов.

Рэкет

Приехали с бригадой из восьми человек на двух такси. Ребята вышли из машин и, расплатившись с таксистами, уже хотели идти на рынок, как меня кто-то окликнул. Я посмотрел в ту сторону. На противоположной стороне из новых вишневых «девяток» вылезали крепкие ребята в спортивных куртках. Один из них улыбался.

– Валек, привет! Ты не узнаешь меня?

Я смотрел на говорившего. Макс подошел ко мне и тихо спросил:

– Кто это?

– Эдик, ты, что ли? – сказал я.

– Я, конечно, – улыбнулся парень.

– Это Эдик, – сказал я Максу, – мой сокурсник, тот самый, который звал меня в бригаду.

Эдик уже шел по направлению к нам. Мы обнялись, как будто виделись не два дня назад, сидя рядом на лекции, а лет десять.

– Какими судьбами тут? – спросил Эдик.

– По делам приехал. Знакомься, мой друг, Макс.

Макс протянул руку.

– Эдик из Долгопрудного, – представился Эдик.

– Так, значит, вы долгопрудненские?

– А вы кто? – улыбнулся Эдик.

– Мы – люберецкие, – ответил Макс.

– О, серьезное название! – сказал Эдик. – Ну что, работать будете?

– Конечно, – сказал я.

– Братишка, если у тебя будут возникать какие-нибудь проблемы, можешь на нас рассчитывать, – сказал Эдик, похлопав меня по плечу.

– И ты тоже можешь на нас рассчитывать, – в ответ сказал я.

– Значит, мы заключили с вами союз о ненападении и поддержке? – Эдик протянул руку мне. Я крепко пожал ее. Все остальные ребята, которые приехали с Максом и мною, также пожали руки всем долгопрудненским.

– Значит, если что, то друг друга выручаем, – сказал Макс.

– Да, договорились, – на прощание кивнул головой Эдик.

Все разошлись по рядам. Первый ряд, который выбрали мы с Максом, был забит в основном самопальными джинсами, спортивными куртками и костюмами «Адидас». Это был так называемый швейный ряд.

Кроме этого, тут было бесчисленное множество разных наклеек зарубежных фирм. Чуть поодаль в отдельных лотках продавали карты метро, сделанные фотографическим способом, где были все крупнейшие магазины города, начиная от «Детского мира» и заканчивая «Лейпцигом».

Говорят, впоследствии люди, которые занимались изготовлением таких схем, очень разбогатели.

Немного дальше торговали шашлыками, напитками.

Пройдя через ряды, можно было выяснить ассортимент рынка. В основном это были дешевые польские товары, всевозможные ленточки, резиночки, кое-что из косметики, джинсы, одежда и самодельные куртки под названием «варенки».

Обойдя все ряды, мы с Максом заметили, что помимо нас по рядам ходят и другие ребята, коротко стриженные, крепкие. Нетрудно было догадаться, что это были конкуренты, такие же бригады рэкетиров, которые приехали бомбить кооператоров.

Необходимо было вычислить первого коммерсанта и осуществить на него наезд. Макс выбрал первую пару. За прилавком, торгуя самодельными куртками, стояли два достаточно крепких паренька. Макс медленно подошел к прилавку. За ним следовали остальные ребята.

– Почем курточки? – спросил Макс.

Ребята, словно почувствовав что-то неладное, сказали:

– Вам можно и подешевле...

– И все же, почем курточки?

– Сто десять рублей, – сказал один паренек.

– Что-то больно дорого, – сказал Макс.

– Я же сказал, что вам можно и подешевле. Хотите, по девяносто отдадим... – вмешался в разговор второй паренек.

Я стал мысленно подсчитывать количество курток, выложенных на прилавок. Их было штук пятнадцать-двадцать.