Русская мафия, 1988–2007 - [21]
Конвоиры, войдя в камеру во время обеда, вызвали тюремное начальство. Составили акт. Затем каждого заключенного стали «выдергивать» на допрос. Но никто не раскололся...
Вечером меня перевели в другую камеру.
Вертухай открыл дверь и сказал:
– Заходи.
Я вошел. В камере на полу сидели человек шестнадцать, каждый из них держал в руках вещи. «Значит, сборка», – понял я. Здесь заключенные ожидали направления либо в другие камеры, либо в другой следственный изолятор, либо в колонию.
Никто не разговаривал, только трое шептались между собой. Горела тусклая электрическая лампочка, закрытая металлической сеткой.
Я сел и стал осматривать присутствующих. Вдруг я заметил, что в углу камеры, низко опустив голову, сидит мужчина, очень похожий на моего подшефного коммерсанта. Я всмотрелся. Да, это был он.
– Гриша, ты что, не узнаешь меня? – спросил я тихо.
– Узнаю, – медленно, как бы через силу, проговорил Розенфельд.
– Как ты?
– Жив пока...
– Что с тобой сделали?
Розенфельд поднял голову и застонал. Я понял, что ему здорово досталось за это время.
– Меня били каждый день...
– Кто?
– Сокамерники, требовали деньги...
Я легко представил, как Розенфельда специально бросили в общую камеру к матерым уголовникам, каждый из которых норовил выбить из коммерсанта деньги, унижая и подвергая физическим мучениям.
– Угрожают пресс-хатой, – еле слышно проговорил Розенфельд.
Я тяжело вздохнул:
– Что они хотят?
– Говорят – ты обвиняемый, тебе грозит большой срок за хищение и контрабанду. Но если дашь показания на крышу, – Розенфельд сглотнул слюну и сделал паузу, – о вымогательстве машин, то будешь свидетелем и мы тебя выпустим.
– Обманут! – уверенно сказал я.
Розенфельд опять тяжело вздохнул:
– Сейчас хотят в другую камеру отправить.
– В какую?
– На «спец», к ворам...
– Не бойся, я знал многих воров и сидел с ними в зоне. Они народ справедливый. Да и народу в камере пять-шесть человек, это лучше. У нас в хате об этом базарили. Так что, может, кто тебя под свое покровительство возьмет.
– Я больше так не могу!! Я не выдержу! – сказал Розенфельд.
Вдруг залязгал замок, дверь открылась, и вертухай выкрикнул:
– Розенфельд, с вещами на выход!
– Держись! – тихо сказал я на прощание.
Практика переброски заключенных из камеры в камеру существовала в стенах следственного изолятора давно. Это был один из тактических приемов администрации. Во-первых, заключенному не давали возможности существовать в определенном коллективе. Напротив, время от времени заключенных перебрасывали, как бы создавая для них возможность по-новому завоевать авторитет. Каждый раз в новой камере заключенный начинал с нуля свою жизнь. А если к этому времени кто-то имел свои минусы, то тюремная почта работала оперативно. Заключенный не успевал прибыть на новое место, как вся информация о его негативном поведении была доведена до сведения его новых соседей по камере.
Моя новая камера была небольшого размера, находилось там человек тридцать – мощные, крепкие ребята, на теле у многих виднелись синие наколки. Определенно это был «малый спец», среднее звено между общими камерами и «большим спецом».
«Малый спец» выгодно отличался от «общака». В общей камере сидело 90 человек вместо 30 положенных, то есть, правильнее сказать, стояло – спали они в три смены. Я, в силу своего авторитета, спал в обычном режиме, то есть с 23 до 6 утра, и никто меня не беспокоил, а молодым и впервые попавшим на нары не предоставлялось такой возможности. Они спали по два-три часа утром, столько же днем и немного – ночью.
Коллектив общей камеры поделен на семьи – небольшие группы людей, объединенных общими интересами. Обычно в семьи входило 5—10 человек. Семьи вели общее хозяйство. Все посылки – «дачки», получаемые ими с воли, они делили поровну, садились обедать всей семьей, старались держаться друг за друга. Если в камере вспыхивал конфликт или драка, то семьи никогда не вмешивались в эти разборки. Но если задевали кого-то из них, то они все стояли друг за друга.
Большинство населения камеры – русские по национальности – занималось спортом. В основном это были долгопрудненские, люберецкие, несколько человек из Подольска. Все они постоянно занимались гимнастикой, отжимались, подтягивались – в общем, тренировались.
Однажды в камере вспыхнула серьезная драка. Причина ее была банальной. Время от времени в камере появлялись молодые пацаны, которые впервые попадали в СИЗО. Среди таких был парень лет девятнадцати, угонщик автомашин. Он сразу же, не зная законов и понятий, не вписался в коллектив, практически попав в разряд «шныря». Он спал под нарами, постоянно был уборщиком и слугой уголовных авторитетов, которые находились в этой камере. В один из обеденных перерывов, когда одна из семей села за стол и начала «харчеваться», молодой пацаненок сидел на нарах и строил разные гримасы, вероятно, боровшись со своим желудком. Наконец, он не выдержал, сорвался с места и нырнул в дальняк к параше, огороженной одеялами. Раздался громкий звук выходящего из его кишечника воздуха. У парня явно было сильнейшее расстройство желудка, и его мучили боли. Он не смог сдержаться. Вскоре он вышел из дальняка. И началось – с нар слезли двое здоровых бугаев с множеством наколок, говоривших о том, что они уже не первый раз парятся на нарах, и учинили настоящую разборку.
Побеги из мест заключения, убийства милиционеров и криминальных авторитетов, многочисленные любовные связи – все это было в жизни наемного убийцы Александра Солоника. Автор этой книги – его адвокат. В ходе их частых и продолжительных бесед Солоник много рассказывал о себе и обстоятельствах своих «крутых дел». Теперь и читателям предоставляется возможность заглянуть за завесу тайны, окутывающей жизнь легендарного киллера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек, который часто смотрел на других сквозь прорезь прицела, суперкиллер Александр Солоник после своего легендарного побега из «Матросской Тишины» словно растворился в воздухе. Однако в ряде убийств криминальных авторитетов как за границей, так и в России угадывается его «почерк». Автор романа, адвокат Солоника, много и тесно общавшийся с ним, пытается поднять завесу тайны над последними годами жизни «киллера № 1», обстоятельствами его загадочной гибели. Так кто же покоится под беломраморным крестом на тихом кладбище в Афинах?
Когда-то давно на стене магаданской пересылки было нацарапано: "Не верь, не бойся, не проси". С тех пор это выражение стало законом тюремной жизни. Но соблюдают ли его сегодняшние зэки? Как они живут сейчас в камерах Бутырки, Лефортова и Матросской Тишины? По-разному. Маньяка Головкина пришлось поместить в отдельный бокс, иначе его растерзали бы сокамерники. Авторитетный вор Лука несколько лет был "агентом внутрикамерной разработки" и помог органам разоблачить десятки преступников. Патриарха уголовного мира Пашу Цируля бросили в обычную камеру с больничной койки.
В прессе появляется сенсационное сообщение о гибели в Греции известного киллера Александра Солоника, сбежавшего в свое время из «Матросской Тишины». Но его мать, приехавшая для опознания сына, покидает Афины сразу же после посещения морга, не дожидаясь похорон... А Москва вновь взбудоражена серией громких заказных убийств, в которых проглядывает хорошо знакомый спецслужбам почерк... Так кто же все-таки убит в пригороде Афин – сам «киллер № 1» или его двойник? И кто на самом деле Александр Солоник – заложник греческих спецслужб или член некой таинственной организации, созданной бывшими офицерами КГБ для зачистки криминальной элиты? Вновь открывшиеся обстоятельства вынуждают Адвоката начать собственное расследование...
У Круглого – лидера криминальной группировки Мазутка, именуемой так по названию одного из московских переулков, – есть и верные люди, и надежный киллер, и прикормленный мент… Пришло время – понадобился хороший адвокат. Так Виталий Козырев – адвокат с немалым опытом – оказался в центре схватки ментов и бандитов. На войне как на войне – тут и «кроты», и «оборотни», подставы и стрелки, словом, ситуация такая, что один неверный шаг, и сам окажешься под ударом. Но у Виталия есть надежный союзник, который никогда не подведет, – закон.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.