Русская любовь. Секс по-русски - [37]
А вот через 200 метров, напротив памятника Пушкину — магазин «Армения». В магазин он не входит, слишком больно переступить его порог. Мастерская Коненкова, видимо, закрыта. Окна заклеены газетами. Художник умер — жалко ушедшую великую жизнь. Иностранец пересекает улицу и подходит к памятнику Пушкину. Затем он кладет цветы на постамент, и, чтобы никто не видел, кланяется своему другу, который на протяжении многих лет был своеобразным свидетелем его волнительных свиданий с девушками и явно поощрял его сексуальные приключения.
Теперь иностранец идет по родной улице, медленно двигаясь в обратную сторону, к Красной площади. А вот на углу — киоск, в котором продают газеты и журналы. Когда-то дрожащий от холода десятилетний мальчик-пятьдесят лет тому назад стоял в огромной очереди в пять часов утра для того, чтобы купить десяток пачек папирос «Беломор Канал» и десяток газет на последние деньги. Затем несколько часов он стоял на улице и продавал газеты и папиросы поштучно. Он вспоминает, что покупали эти вещи нищие люди, видимо, жалевшие оборванного дрожащего мальчика — дело происходило перед окончанием войны в 1944 году.
Дом Всероссийского театрального общества. И в голове у седого человека возникает прелестное личико Зои № 4, которую он увел от барабанщика Семена. Услужливая память показывает иностранцу эту девушку почему-то стоящей перед ним в ее женском прекрасном естестве. А вот еще повод для волнения. Рядом с Елисеевским магазином должен быть домик, в котором жил Сема-барабанщик, из постели которого он вытащил такое совершенство. В ушах звучать слова Зоечки: «Мне кажется, я вас полюбила, и что я сейчас должна делать?» Но нет этого домика, и нет больше Зоечки, нет наивной чистоты в отношениях. Лип тоже нет. Может быть, кто-нибудь скажет, что в Берлине на «Унтер ден Линден» после ужасающей прошедшей войны нет лип. Нет, никто не скажет, потому что они есть. А вот в той ужасающей бардачной стране наш знакомый их не видит. Как по весне они шумели над головами гуляющей молодежи, и в летние поры одаривали желтым липовым запахом! И как они ранней весной радовали распускающимися изумрудными почками!
Он идет дальше и входит в «Филипповскую булочную» — кормилицу во время войны и ужасного голода, устроенного Сталиным с 1945 по 1950 годы. Он входит и не видит малыша, сидящего под прилавком и жадно собирающего крошечки хлеба. Если они, к счастью, упадут.
Вот и гостиница, из которой Сталин послал на смерть сотни немцев-коммунистов, в том числе и его отца. Еще десяток шагов, и он на том месте, где в 1956 году Ирочка высказала свои обиды по поводу конфет и цветов, которые иностранец ей не подарил. Опять, как и тогда, перед ним она стоит голая с прелестной родинкой на груди. Несколько шагов к центру, к памятнику Юрию Долгорукому, и пришелец опускает свои глаза вниз, как бы ищет следы, которые могли бы быть вдавлены в асфальт его четырьмя друзьями, стоявшими на этом месте.
Но это не аллея героев в Голливуде. Нет друзей, и нет следов на этом месте. Из-за глубокой нелюбви к позорной системе все они растворились в других странах и для родины-Москвы они такие же иностранцы, как и он. Воспоминания тревожат, волнуют. И наш знакомый идет дальше.
Память безжалостно и нетерпимо ранит, не дает покоя. Вот и второй кормилец — магазин «Кишка». Витрины пусты, только синие банки со сгущенным молоком. Нет в них тысяч банок с крабами. Зато стоит очередь за примитивными продуктами. На улице стоят сотни ларьков с сигаретами, плохим дешевым вином и кассетами с музыкой. Народ совсем обеднел к 1994 году. Прохожие очень плохо одеты. Нужда, нужда. Достояние государства разворовывается непорядочными правителями. Деньги переводятся в офшоры. Строительства государства не видно и не слышно. Наш иностранец — прозорливый человек. В обменном пункте он обменял 500 марок на несметное количество русских рублей. Речь идет об инфляции, о миллионах. Ничего не поделаешь. Россия ищет свой путь к выживанию.
Иностранец вглядывается в лица прохожих, особенно в лица проходящих, вернее, бредущих по тротуару интеллигентных старушек. Он знает, что они не способны торговать, в отличие от простолюдинов, и дает им деньги. Многие в ужасе отказываются от милостыни из-за гордости. Но здесь наш знакомый — не иностранец, он — русский человек. И все видит, и все понимает. Деньги, к счастью, постепенно тают, идут, куда надо. А в те тяжелые времена они помогут как-то перекрутиться на месяц. Он тоже небогатый человек, но делает, что возможно. Постояв на этом святом для него месте своей прошедшей молодости, он резко поворачивает лицом к Моссовету и, перейдя улицу, снова входит в переулок, где родился.
Вниз-вниз по улице Станкевича. А вот и она — банька. Пар идет из труб. Москвичи моются, как и пятьдесят лет назад. Но нет на крышах его друзей, жадно глядящих на моющихся женщин, нет мальчишек, которых тянуло на крышу, как магнитом. Напротив баньки — маленькая красавица-церковка, в которой, к удивлению, в самые страшные сталинские времена служба не прекращалась. Иностранец, купив свечки, входит внутрь и молится за оставленную Родину — мать — мачеху и за всех, кого он знал и любил.
Эта книга подводит определённый итог творчества автора за последние годы.
Эта книга подводит определённый итог творчества автора за последние годы.
«В этой книге без сложных научных объяснений я хочу дать вам девять важных советов, как сохранить красоту и здоровье.Следование этим кратким советам не представляет большого труда и не занимает много времени. Главное – постоянство, желание и упорство в достижении цели. Это занимает примерно 30–40 минут в день. В результате вы останетесь на долгие годы здоровыми, стройными, моложавыми, знающими себе цену, привлекательными женщинами».Фердинанд Фингер.
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.