Русская красавица - [16]

Аня фыркнула.

— Признайтесь, Вадим, ведь вы все выдумываете? — спросила она.

Оболенский только пожимал плечами. Нос его пламенел, как гроздь рябины.

Зал был покрыт итальянской плиткой, которая жемчужными отмелями мерцала сквозь пелену тумана. На круглых столиках с темно-синими скатертями стояли светильники в виде керосиновых ламп. Над круглой сценой надувались паруса, и казалось, две танцовщицы, поразившие воображение Оболенского, кружатся в дыхании бриза.

Наряд их состоял из облегающих трико, словно выкованных из тончайших серебряных пластинок, будто рыбьих чешуек, и серебряные же туфли на высоких каблучках, и серебряные сережки, а только волосы были иссиня-черными, как морские глубины. Танцевали девушки прекрасно — просто творили танец на ходу, ткали его на глазах приглашенных.

Неожиданно музыка резко оборвалась, танцовщицы замерли. Вспыхнул свет, грянул туш — и вот в распахнутые двери зала, ослепительно прекрасная, вошла королева бала Таня Кустодиева — «мисс Россия».

Поистине, она была хороша безо всяких «но». Чем дольше Аня вглядывалась в лицо Кустодиевой, в очертания ее тела, туго обтянутого белоснежным, как у невесты, платьем, тем яснее понимала, что перед ней красавица — одно из великих чудес природы. Не было ничего случайного или спорного, все части тела и лица находились в той единственно возможной гармонии, какая подвластна только кисти великого мастера. Глаза, нос, губы — все было насыщено торжествующей радостью, всей полнотой юности, целостностью жизни. Кирилл Антонов был прав. Лучшей фотомодели для его новой коллекции одежды «Террариум» нельзя было и придумать.

«Мисс Россия» с улыбкой прошла по живому коридору, образованному гостями, поднялась на круглую сцену и под гром аплодисментов проплыла по самому ее краю. Впрочем, заметила Аня, аплодировали в основном мужчины.

На сцену выскочил конферансье, преподнес красавице огромный букет и объявил, что в конце бала «мисс Россия» объявит победителя маскарада. Призом за самый удачный костюм будет фотография вместе с первой красавицей страны. Под нестихающие аплодисменты Таня спустилась со сцены, проплыла между столиками и уселась рядом с Оболенским. Свой букет она небрежно бросила в ведерко для шампанского так, чтобы он, как ширма, отгородил ее с Оболенским от Ани.

— Вадик, я так замучилась!.. — жеманно надула губки «мисс Россия». — Здесь жарко. Хочу в Антарктиду. Ты не мог бы поговорить по этому поводу с капитаном?

Оболенский пропустил ее вопрос мимо ушей.

— А еще я хочу клубнику со сливками. Вадик, милый, закажи.

Вадим Владимирович вытащил букет из посеребренного ведерка, махнул рукой и отдал цветы подошедшему стюарду.

— Отнесите, пожалуйста, в номер… И принесите клубнику со сливками. — Стюард кивнул и захлопнул блокнотик. — Татьяна, познакомься. Это просто Аня. Прошу любить и жаловать. Завтра она сделает несколько рекламных снимков. Так что не налегай сегодня на спиртное. Завтра ты должна! быть в форме.

— Фотограф? — покосилась на фотоаппарат Таня.

— Да, — кивнула Измайлова.

«Мисс Россия» окинула Аню холодным оценивающим взглядом, изогнула атласную бровку и отрезала:

— Оно и видно.

Аня покраснела. Эта пренебрежительная фраза ударила ее как пощечина. Казалось, весь зал теперь уставился на нее: «Смотри, как сказанула! И поделом!..» Измайлова хотела встать и уйти, но Оболенский ловко разрядил накаленную атмосферу.

— Конечно, сразу видно! — с оживлением сказал он. — Хорошего фотографа за версту можно узнать. Шампанского?

— Где клубника? Хочу клубнику!

— Сейчас, сейчас… Вон, несут.

Между столиками, держа поднос на вытянутой руке, осторожно лавировал официант в костюме индейского вождя. Лицо его было открыто, но боевая раскраска могла заменить любую маску.

Измайловой на минуту показалось, что она уже где-то видела этого человека — фотографическая память не могла ее подвести. Но она никак не могла. припомнить — где и когда. Может, при посадке на теплоход, а может, и раньше, на каком-нибудь концерте… Мало ли.

— Мы не встречались раньше? — спросила она.

Индейский вождь ничего не ответил, только пожал плечами. Он поставил на стол блюдо с сочными ягодами, поклонился и быстро, даже чересчур быстро, исчез в толпе. Таня тут же погрузила ложечку в клубнику.

— Вадик! А пока ты по палубе шлялся… — Таня метнула острый взгляд на Измайлову. — Ах, как вкусно!… Ко мне опять немцы заходили… Ну те… Из парфюмерной фирмы… Как ее?.. «Крюгер»… Или «Крамер»… Подарили набор духов и туалетной воды. Очень мило! В общем они контракт предложили. Очень выгодный. Я обещала подумать.

— Это ты зря, крошка. Тебе не нужно думать. Думаю я.

— Ну Вадик!

— Твои немцы жмутся из-за каждой марки. Нужно выждать паузу. Тогда они сломаются и предложат настоящую цену. Так что ты больше не думай. И не разговаривай с ними. Улыбайся. Улыбка тебе к лицу.

— Вадик, а хочешь клубничку? Давай, давай — ам!

Музыка в этот момент смолкла, и игривая фраза красавицы прозвучала неестественно громко и фальшиво. Аня вздохнула и посмотрела на сцену.

Выступал тот самый официант в костюме индейского вождя. Измайлова сразу узнала его: именно он принес для этой куклы блюдо с клубникой. Странно, что артист выполнял функции официанта, но с корабельными порядками Аня была слабо знакома, поэтому не обратила на эту странность никакого внимания.