Русская красавица. Антология смерти - [6]
— Эй, послушай! — рыжий попытался вступиться, — Отец! Ты…
— У меня имя есть! Нечего мне тыкать! — закричал «отец».
Всё было до скучного ясно. Случай клинический. Обращать внимание не стоит. Рыжий рассудил так же. Как вдруг… Из вагона вылетела запыхавшаяся женщина и заголосила:
— Что ж вы так орёте! У меня ребёнок спит! И так опаздываем! Уже ни на метро не успеем, никуда, а вы орёте! Мне ещё сорок минут от вокзала до мамы идти, не знаю, как доберусь, а вы орёте!
И вот после этих волшебных слов, завелась вся электричка. Накопленное раздражение взорвалось ненавистью. Заголосили все разом.
— Всем добираться, никто ж не скандалит! Нашлась умная! Я — ветеран!
— Не курите! Не орите! Сам дурак! У меня ребёнок дома войну прошёл!
В тамбуре мгновенно стало тесно. Буквально на глазах, совершенно беспричинно, люди потеряли вдруг всякие человеческие черты. Я, протиснувшись между чьими-то спинами, попыталась уйти:
— Куда пошла! — закричали, — Сама начала, теперь в кусты! Ответишь! Пигалица! Юбку вон себе кожаную насосала!
— У меня такая, как ты, мужа увела в девяносто шестом! Куда пошла!
— От нормальной жены мужик бы не ушёл! — разгорячённый Рыжий тоже уже агонизировал в общем безумии.
И самое страшное, что я тогда ощутила острую потребность разорвать их всех на кусочки. Я тоже, как все, опаздывала тогда на метро. «А мне, между прочим, добираться подальше, чем некоторым. Мои родители коммунистами не были, диссидентов собственноручно не расстреливали, поэтому, в отличие от родителей этой идиотки с ребёнком военных лет, квартиру в престижных сорока минутах ходьбы от вокзала не имели. А завтра мне ещё на работу!» — истерично вопил кто-то внутри меня, — «Имею полное право обкурить свои проблемы без чьего бы то ни было вмешательства!» Я даже набрала полную грудь воздуха, чтобы зарядить что-нибудь хлёсткое. А потом представила всё это со стороны и громко клацнула, захлопнувшейся челюстью. Как я перепугалась! Это страшно — ощутить, что и тебя тоже чуть не поглотил этот коллективный психоз.
Ничего не слушая, я выбралась тогда в вагон и тихонечко села у окошка. Через десять минут появился Рыжий. Он бережно вёл под локоть зачинщика скандала и тащил его корзины. У мужика был разбит нос и кровоточила скула. Рыжий совал ему платок.
— Ты, это, отец, извини, — давил из себя Рыжий, — Накатило что-то, вот и двинул… Ты, это, утрись вот, что ли…
Мужичок благодарно брал платок, утирал разбитую физиономию и плакался.
— А я ж за правду! — причитал он, — Я ж за справедливость! А они… Спасибо, брат. Ты — настоящий человек!
Дальше следовали долгие уверения во взаимном уважении. Пережитый совместно коллективный психоз, к счастью отпустивший толпу после первой же крови (а бывает, что и не отпускает), сроднил их. Мужик-разжигатель — подсознательный мазохист, мечтающий, чтобы его побили и пожалели потом, — прослезившись от счастья, долго жал руку Рыжего, который, если и был нормальным человеком до этого инцидента, то теперь уже вряд ли отделается от лейбы постоянного клиента коллективного озлобления.
С тех пор я всерьёз опасаюсь заразиться и стараюсь ни с кем не контактировать во взрывоопасных обстановках. Бог его знает, чем это может кончиться, и отчего может вдруг зародиться коллективный психоз.
Мальчик, что предлагал зажигалку, давно уже докурил и прошёл в вагон, а я всё рассуждаю о его бесполезности и неуместности в моей жизни. Ну, ни дура ли? Говорят, к старости человек становится невыносимо сварлив. Может, несмотря на отмеченное недавно тридцатилетие, меня настигла скоропостижная старость? Когда всё, включая тебя саму, начинает активно не нравиться — время сменить мир. /Мне кажется, меж вас одно недоуменье/, — написал современникам Анненский и через неделю умер от сердечного приступа.
… Поездка обошлась без эксцессов. Всплеск эпидемии на этот раз случился где-то в другом конце электрички, о чём я могла судить только по взволнованным парням в форме, промчавшимся транзитом через наш вагон.
Для себя проблему ночных похождений на вокзале я давно решила, путём полного в них неучаствования. Вот уже несколько лет я сходила с электрички и, когда все шли на вокзал, шагала в обход по рельсам — к завокзалью. Там, заткнув нос и внимательно смотря под ноги, я пробиралась по хроменькой тропинке между забором и чащей кустов. Потом выходила оттуда на проезжую часть, и шла домой. Четыре часа пешей прогулки, и я в горячей ванне. На этот раз всё могло окончиться куда плачевнее. Проходя мимо китовьей головы электрички, я вспомнила вдруг о загаданном даре, содрогнулась, потом взяла себя в руки. Скептически хмыкнула, посмеявшись над собственной впечатлительностью. И вдруг…
Отчаянный вой раненого зверя заставил мир содрогнуться. Я в панике обернулась. Ревела электричка. Нападала, и ничего хорошего её налитые потусторонним злым светом глаза не сулили. А шпала-предательница уже всё решила. Схватила. Зажала щелью каблук, и не отпускала. Я только охнуть и успела. Чьи-то горячие ладони подхватили за талию, подняли легко, сдёрнули с рельс. И тут же пыльным ветром по лицу захлестал гнев промахнувшегося монстра. Электричка мчалась мимо. Я застыла, обеими руками вцепившись во всё еще держащие меня за талию горячие ладони и осознавала происходящее. Фух!
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
«Жёсткая» проза, повесть о становлении личности. Пытается ответить на вопрос, возможно ли преуспевающему молодому бизнесмену полюбить женщину, которую он не видел никогда в жизни, но о которой тем не менее знает все? Почти все… кроме лица и настоящего имени. Потому что в поэтичных, прекрасных дневниках, что читает он день за днем, нет фотографии девушки, невольно перевернувшей всю его жизнь, нет имени, кроме того, каким называет себя сама неведомая возлюбленная. Рита. Риорита. Тайна Любви всегда останется Неразгаданной.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Третья книга цикла "Русская красавица". Для лучшего понимания образов лучше читать после "Антологии смерти" и "Кабаре", но можно и отдельно.Тот, кто побывал одной ногой на том свете, воспринимает жизнь острее и глубже остальных. Сонечка побывала. При всей своей безбашенности и показной поверхности она уже не может плыть по течению и криком кричит от сложившейся сумятицы, которая раньше показалась бы обычным "милым приключением с сексуальным уклоном".Но бывают игры, из которых не так-то легко выйти. Особенно если ты умудрилась перетянуть на себя судьбу подруги, которой попытка "порвать" с людьми, затеявшими "весь этот цирк", стоила жизни.
Четвёртая, заключительная книга цикла "Русская красавица". Читать нужно только после книги "Русская красавица. Анатомия текста"."Весь мир — театр, а люди в нем — актеры!" — мысль привычна и потому редко анализируема. А зря! Присмотритесь, не похожи ли вы на кого-то из известных исторических личностей? А теперь сравните некоторые факты своей биографии с судьбой этого "двойника". То-то и оно! Количество пьес, разыгрываемых в мире-театре, — ограниченно, и большинство из нас живет "событие в событие" по неоднократно отыгранному сценарию.
Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию.