Русская комедия - [9]

— Я пообещал своей невесте преподнести в подарок высококачественные наушники, которые будут транслировать тонкие сердечные звуки без искажения, — сообщает Ухажеров, — а она сказала, что подарит мне высококачественные глушители.

Зал не успевает среагировать, ибо в это время откуда-то сверху, будто бы с небес, раздается звонкий и чистый голос. По тембру и тональности почти ангельский:

— Телок! Твоя Рогнеда скоро рога тебе подарит, и будешь на них пеленки сушить.

Роман Ухажеров краснеет, белеет, чернеет. Он знает, что якобы с небес, а на самом деле — с открытого чердака вещает вовсе не заботливый ангел-хранитель, а беспардонное исчадье ада, бич школы № 1, гроза Приволжского микрорайона трижды второгодник Антоша Добронравов. Заместительница директрисы школы по воспитательной работе Указкина, которая величает подобным образом Антошу, явно недопонимает его. Он просто романтик, как и надлежит будущему истинному колдыбанцу.

«Я — неуловимый Зорро!» — кричит Добронравов, когда мчит верхом на взмыленном однокласснике-вундеркинде Вове Семипядеве. «Я — благородный Робин Гуд!» — возглашает он, отбирая у раннего сноба Джона Смокингова импортную зажигалку. «Я — неотразимый Фанфан-Тюльпан!» — хвастает Антоша, когда тащит по коридору за косы юную жеманницу Ингу Златокудрову. Само собой, эти избранные ровесники тоже недопонимают Антошу. Так что в нем смело можно видеть нашу надежную смену.

Только в «Утесе», где бич школы подобно домовому-барабашке обитает на чердаке, в подполе и, кажется, даже в стенах, он встречает полное понимание. Вот и сейчас за него вступается просветитель Профанов.

— Мой юный друг, — увещевает он разъяренного Ухажерова. — Устами младенца глаголет истина, а истина состоит в том, что Рогнеда явно имеет на вас самые серьезные виды. Да, да! Идеальному мужу крайне необходимы рога. И не только для сушки пеленок. Чтобы удовлетворить запросы любимой супруги, вам вовсю придется упираться рогом. Где вы его достанете, если об этом своевременно не позаботится сама жена?

В зале — снова гул, но… хватит! Мы, кажется, увлеклись и уподобились Гомеру и Гюго, которые то и дело буксуют на мелководье всяких подробностей и деталей.

Пора рассказать о том особом времени, о котором докладывал Лука Самарыч Гераклу. О том времени, когда в «Утесе» удивительным образом наступает момент истины.

Напомним, что нам, истинным колдыбанцам, спешить некуда. Пусть сначала на улице Жигулевской появятся валютные куртизанки, а в шестом «А» классе школы № 1 — японские синхрофазотроны на каждого второгодника. Давайте дождемся, когда мужское отделение первой бани пригласят попариться на женскую половину. Нехай Москва объяснит миру, почему с Волги вопреки естественным законам все уплывает не вниз по течению, а вверх, то есть в столицу. Причем как в бездонное Каспийское море. А пока…

Мы наполняем первый стакан.

— За истинных колдыбанцев! — провозглашает флагманский столик.

— За ист… банцев! — дружным хором вторит зал.

И тут же что-то мощно булькает. Как если бы седые Жигули уронили в Волгу свою знаменитую лесную шапку. Но не волнуйтесь: Жигули не остались без головного убора, и Волга не вышла из берегов. Это просто «истбанцы» отправили по назначению «Волжскую особую». Легко, разом, можно сказать, одним глотком.

Затевается беседа. Разумеется, глубокомысленная, а потому неторопливая.

— Не кажется ли вам, друзья, что сегодня наша мысль течет особенно широко и особенно глубоко? — замечает, к примеру, Самосудов и вопросительно смотрит на Безмочалкина.

— Как пить дать, — отвечает тот и обращает свой взор на Молекулова.

— Пить дать? — как бы испытывает некоторые сомнения тот и толкает в бок Профанова.

— Ну что ж, — принимая эстафету раздумья, охотно отзывается Фома Ильич, — давайте пить.

Он первым направляется к барной стойке. Через минуту все стаканы полны.

Ульк!

Нет, не упала шапка с седых Жигулей. Только лихо набекрень села.

Теперь, читатель, будь внимателен. Пошло время между вторым и третьим стаканом. То самое. Удивительное, особое, колдыбанское. Точнее, время по-колдыбански.

— Друзья, не кажется ли вам, что наша мысль течет еще шире и еще глубже? — говорит один и смотрит на другого.

— Как пить дать, — с ходу отвечает тот и передает эстафету дальше.

— Пить дать — хорошо, — говорит третий. — А дать пить — лучше.

Не подумайте, что колдыбанцы уже заговариваются. Вникайте в смысл слов глубже. «Как пить?» — это праздный вопрос. Он может волновать разве что завсегдатаев ресторана «Москва». В «Утесе» после второго стакана возникает совсем иная проблема: «Как дать?»

В этом — главное принципиальное отличие колдыбанцев от столичных философов. Хотя те, например, завсегдатаи ресторана «Москва», тоже декларируют, что истину следует искать на дне бутылки, но пьют до дна без всяких проблем. Соответственно, и без напряжения мысли. Совсем другое дело в «Утесе». Третий стакан завсегдатаи «Утеса» испокон веков пьют обязательно в долг. Такую традицию установили наши предки, и мы не меняем ее.

Выпить третий стакан надо обязательно. Но… в кредит. Чего бы это ни стоило. И тут разыгрывается настоящая драма.