Русская колонизация - [17]

Из сказанного вы можете видеть, в какой степени лес обусловливал распределение русского населения по нашей стране при господстве печенегов, торков и половцев на юге. Елавная масса русского населения держалась в лесной полосе. В степь выдвигались укрепленные селения, опять-таки под защитой лесов, тянувшихся по течениям рек. Эти укрепленные селения были своего рода форпостами, передовыми пунктами русской колонизации, в которых ютилось русское население окраин. Вы видите, таким образом, тот же самый порядок вещей, который существовал и позднее, при господстве татар. И тогда главная масса населения сосредоточивалась в лесной области, а в степной Украине разбросаны были редкие укрепленные поселения под защитой приречных лесов и болот. И тогда для обеспечения защиты более или менее открытых мест приходилось, как и в рассматриваемое время, проводить непрерывные укрепления – валы и засеки. Сходство в условиях порождало одинаковые жизненные явления, как при господстве половцев, так и при господстве татар на юге нашей страны. К этим явлениям надо отнести и бродников рассматриваемого времени, которые были прототипом позднейших казаков. (Самое слово «казак» по смыслу своему близко стоит к слову «бродник»; и весьма вероятно, что одно из них – перевод другого. Слово «казак» занесено уже в половецком словаре в значении передового стража, передового бойца, человека, которого можно встретить впереди остальной массы.)

В полосе степи, ближайшей к лесной области, как мы видели, так или иначе держалось оседлое население. Правда, существование его не было обеспечено, оседлость часто подвергалась разорению, и населению приходилось уходить из насиженного места. Но, в общем, все-таки оседлая жизнь была не невозможна. Но чем дальше в степь, чем ближе к половцам, тем меньше лесов было для устройства постоянной оседлости. Между тем много было причин, которые влекли русских людей в степь, в сожительство с половцами. Главная причина – богатые звериные, рыбные и пчелиные угодья, или «входы», «ухожаи», как говаривали в XV и XVI вв. в Приднепровье. Степная область, перерезываемая в разных направлениях лесными полосами, едва ли уступала лесной области по богатству и разнообразию животного мира, скорее даже превосходила ее. В ней было более пастбищ для травоядных животных, и количество последних было не в пример значительнее, чем в лесной полосе. Здесь водились туры и дикие козы, и дикие лошади, и олени, и лоси, по прибрежным камышам, ольшаникам и ивнякам – дикие кабаны и т. д. Естественно, что наряду с этим и хищников, кормившихся за счет травоядных, было великое множество: волки, медведи, лисицы, рыси и т. д.

В приречных лесах водились и пушные звери: куницы, белки, бобры и т. д. В теплых водах степных рек водилось великое множество рыбы, которая сравнительно мало вылавливалась, мало мерла от духоты под зимним льдом, как в северной лесной области. Лица, наблюдавшие природу наших степей в XVI в., сообщают о рыбных богатствах степных рек вещи, которым теперь с трудом верится. Во время весеннего метания икры рыба в таких массах устремлялась на верховья степных рек и речек, что от тесноты и недостатка воздуха выпрыгивала на берег. В это время ее можно было наловить сколько угодно руками с берега. Значит, то, что в настоящее время бывает только в реках Охотского бассейна, в старину имело место и в степях Европейской России. Сюда нужно присоединить обилие гнезд диких пчел в каменистых крутых берегах некоторых степных речек или в дуплах деревьев, растущих по берегам степных рек. Если принять все это во внимание, тогда можно понять, что манило русских людей в степь, в соседство к поганым: они шли туда на промыслы. Многие так привыкали к степному приволью и раздолью, что оставались там на постоянное, хотя и не оседлое, житье, являясь в области оседлого русского населения в качестве случайных гостей для сбыта добычи. Весьма вероятно, что в рассматриваемое время, как и позднее, в степь уходили преступники от наказания, рабы – от господ, неоплатные должники – от кредиторов и разные другие, отбившиеся от семьи и общества люди, простолюдины-изгои, подобно тому, как уходили в эту же степь князья-изгои. К половине XII в. этого бродячего русского населения накопилось, по всем данным, довольно значительное количество, и оно, подобно позднейшему казачеству, начало играть известную роль в политических событиях нашей страны. В 1147 г. бродники приходили на помощь вместе с половцами к Новгород-Северскому князю Святославу Ольговичу, на которого поднялись великий князь Киевский Изяслав Мстиславич и Черниговские родственники– Давыдовичи. В 1190 г. бродники, ветвь русских, по свидетельству Никиты Акомината, вместе с куманами и болгарами нападали на Византию. Бродники участвовали и в Калкской битве (1224 г.) на стороне татар. Когда Мстислав Киевский и другие два князя окопались на месте после поражения русских ополчений и были окружены татарами, «ту же, – рассказывает летопись, – и бродницы быша старые и воевода их Пласкыня, и той окоянный целовав крест ко князю Мстиславу и обема князема, яко их не избити и пустити их на искупе, и болтав, окаянный, предаст их связав татарам»