Русская книга (Тринадцать песен о граде Китеже) - [15]

На этом переговоры были окончены — дальше начались сами боевые действия. Сперва горожане возрыдали громко о своем князе и его жене. Плач длился много часов подряд, а потом рязанское воинство выступило против врага и полегло все, до единого человека. В городе не осталось ни единой живой души — перебиты оказались даже новорожденные младенцы, и некому было оплакать павших. Пораженный отвагой рязанцев, Батый испуганно сказал, что лучше ему было и вовсе не ходить на Святую Русь.

Еще больше испуг Батыя увеличился после того, как в арьергард ему ударил отряд рязанского боярина Евпатия Коловрата. В момент разорения Рязани тот уезжал, а когда вернулся, то обнаружил, что город сожжен, а близкие Евпатия и его воинов мертвы. Забыв обо всем на свете, русский богатырь ринулся в бой. Когда затупился его меч, он продолжал рубить монголов их собственными саблями, а когда затупились и сабли, стал хватать за ноги тела мертвых врагов и уже ими продолжал наносить удары. Победить Евпатия удалось лишь после того, как хитроумные китайские инженеры из обслуги Батыя забросали богатыря гигантскими валунами, и эти груды камней до сих пор видны в окрестностях Рязани.

Приблизительно в таком вот виде историю о начале татарского ига преподают сегодня в русских школах и институтах. Подразумевается, что рассказ основан на старинных летописях, хотя на самом деле — нет, не основан. Сведения о походе Батыя на Русь авторы учебников черпали ни в каких не в летописях, а у историка Карамзина. А у того на руках имелся один-единственный источник: книга под названием «Житие Николы Заразского». Потому что ни в одной другой книжке о том монгольском походе ничего не рассказывается. Да и в «Житии» говорится тоже совсем не о Батые, а о чудесах, связанных с одной местной иконой, но некоторые из чудес вроде как происходили как раз в момент Батыева похода. Именно в «Житии» Карамзин вычитал всю историю героической обороны Рязани. Оттуда же родом белозубый князь Федор, его верная жена и боярин со странным прозвищем Коловрат.

Как установили исследователи, «Житие Николы Заразского» было составлено на основе дедовских побасенок лет через двести — триста после самого похода. То есть его историческая ценность ненамного выше, чем у былин о Змее Горыныче. Реальные рязанские князья погибли не тогда, когда описывает «Житие», не так, да, в общем-то, и не там.

Все вообще было немного иначе.

2

Древняя Киевская Русь возникла прямо на границе с Великой степью. С самого начала это была большая проблема.

Степь была бурлящим котлом. Огромное количество племен, тысячи родов и кланов, множество языков. Все воевали против всех плюс постоянно грабили соседей. Раз в сто лет кому-то из вождей удавалось ненадолго объединить весь этот пестрый хаос, ввести его хоть в какие-то в рамки. И тогда пусть ненадолго, но Степь сжималась в единый кулак. Однако сразу после смерти очередного великого хакана, Повелителя Вселенной, кочевники седлали своих скакунов и опять разбредались по Степи.

В 1206-м далеко на востоке появился еще один такой повелитель. В тех краях обитал небольшой кочевой клан, именуемый «монголами», во главе которого стоял Чингиз-хан. Сами монголы — народец в смысле происхождения темный. Жили они в краях, где и сегодня-то не каждый скажет, что происходит. Так что до появления Чингиза о них вообще ничего не известно. Зато потом их хан смог подчинить своей власти несколько таких же крошечных соседних племен. А потом с их помощью — несколько уже не соседних и не крошечных. А потом слава о его воинской удаче распространилась по всей Степи и племена стали сами переходить под руку очередного Повелителя Вселенной.

Чингиз быстро стал единственным господином Степи. Но в личной жизни он был несчастен. Бортэ, любимая жена Чингиза, родила первенца не от мужа, а от его заклятого врага. Во время одного из набегов красотку-монголку угнали в плен. Чингиз быстро добился ее освобождения, — но вернулась она уже беременной. Родившегося ребенка назвали Джучи.

Отец признал сына, но заноза в сердце осталась. Мерзкий член его врага побывал-таки между белых ляжечек любимой. Когда Джучи вырос, Чингиз брезговал даже смотреть в его сторону. Братья и дядьки при каждом удобном случае выказывали принцу свое презрение. Дома, в Монголии, он был лишним. Когда зашла речь о выделении детям хана собственных уделов, Джучи был сослан далеко на запад. Там ему досталась не до конца покоренная Половецкая степь на самой границе с Русью.

На самом деле двигать к западу монголы совсем и не собирались. Единственное, что их интересовало, это собраться в большую ватагу и ограбить Китай. Вторгнуться неожиданно, пронестись на обезумевших конях по тесным улицам, поджечь дворец, перенасиловать душистых китайских женщин, похватать шелк и фарфор и свалить, пока не подошла грозная китайская армия. Китай кочевники грабили уже полторы тысячи лет подряд. Ни начала, ни конца у этой истории видно не было. Напасть, схватить все, до чего дотянешься, вернуться нагруженным добром в родную Монголию и зажить припеваючи — дальше этого планы кочевников не шли.