Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Второй отдел [заметки]

Шрифт

Интервал

Важных последствий из этого не было никаких, но тем не менее до 1616 года отношения к императору были холодные, в особенности по причине неумения русских послов вести себя прилично, и только в этом году император приказал уверить московского государя, что он не будет помогать польскому королю войском и деньгами и не дозволит полякам нанимать ратных людей в своих владениях.

Обычай этот соблюдался таким образом: по царскому приказанию дьяк или подьячий вел выдаваемого головою пешком (что уже составляло бесчестие) во двор соперника, ставил его на нижнем крыльце и объявлял, что царь выдает такого-то головой. Пожалованный бил царю челом за милость и дарил дьяка или подьячего подарками, а выданного себе головою отпускал домой, но не дозволяя ему садиться на лошадь у себя на дворе. Выданный головою обыкновенно при этом ругался всеми способами, и пожалованный не обращал на то никакого внимания. Иногда же царь за ослушание, кроме выдачи головою, приказывал наказывать виновного батогами.

Так, например, одного, по имени Леонтьева, за жалобу на князя Гагарина думный дьяк бил по щекам, а другого, Чихачева, за жалобу на князя Шаховского, бояре приговорили высечь кнутом, но думный дьяк Луговский и боярин Иван Никитич Романов сами собственноручно тут же во дворе отколотили его палками.

Так, в Белозерске посадские люди не давали собирать положенную на них дань, и когда воеводы по обычаю поставили их за то на правеж, то они ударили в набат и чуть не побили воевод и сборщиков. То же делалось и в других местах. В отдаленной Чердыни жители не хотели давать ратного сбора и прибили присланного за этим делом князя Шаховского.

Таким образом в Белозерском уезде вымучивали подати с тяглых крестьян, а вотчины Кирилло-Белозерского монастыря были изъяты от них. Такую же свободу получили тогда все вотчины Волоколамского монастыря. Иным монастырям в это время всеобщей нужды и безденежья давались права на беспошлинную торговлю солью и другими предметами.

Замечательно, что за многими из разбойничьих шаек следовала толпа жен венчанных и невенчанных.

Таким образом ведено было отыскивать разных тяглых людей, приписанных к Москве и другим городам; то же постановлялось и о вотчинных крестьянах: в этот год двумя грамотами ведено было возвращать на прежнее место жительства троицких крестьян, выбывших с 1605 года. Крестьяне сопротивлялись, не хотели возвращаться, а иногда и землевладельцы, к которым они приставали, не отпускали их. Такие-то, сбежавшие с прежних мест, не желая подвергаться тяглу, наполняли разбойничьи шайки.

Яков Бабарыкин и Матвей Муравьев.

Иаков принял московского посла отлично и, зная щепетильность русских в соблюдении внешних обрядов, во время приема дозволил московскому послу надеть шапку, когда сам был без шапки, из уважения к царскому имени. Посол отказался от предоставленной ему чести, но был очень доволен: и в Москве, когда узнали об этом, то были также очень довольны.

Английский посол держал себя хладнокровно и беспристрастно, и когда русские пытались вооружить его против шведов и указывали ему, что шведы не воздают ему должной чести, англичанин отвечал, что честь дана ему от своего государя и ее никто отнять у него не может, а до почета со стороны шведов ему нет дела.

Предметами привоза у голландцев были: вина, сукна, нюренбергские изделия, мелочные товары и более всего холст, который славился тогда во всей Европе. Из России голландцы вывозили преимущественно восточные товары: сырой шелк, краски, москательные товары, камлот, парчи, штофные изделия (дамасты) и др.

Состояние города Углича, напр., представляется, по современным известиям, в таком жалком виде: «Мосты погнили, башни стоят без кровли, ров засыпался, а кое-где и вовсе не копан. Ратных людей почти нет, стрельцов и воротников ни одного человека, пушкарей только шесть человек, и те голодные. Пороха нет. хлебных запасов нет. Посадские люди от нестерпимых правежей почти все разбежались с женами и детьми. Волости кругом выжжены, опустошены, а между тем в Угличе сидели в тюрьме более сорока человек разбойников». Те же черты можно было встретить и в других городах большей части государства.

Замечательно, что, по окончании перемирия, русское правительство не наказывало смертью тех русских, которые поддавались Владиславу, а только ссылало их, наказавши предварительно некоторых из них кнутом.

Например в Новгороде выборные старосты и целовальники могли судить всякие иски, исключая уголовных дел. В Пскове суд их простирался на иски не свыше 100 р., но в 1633 и псковские сравнены были с новгородскими: в других местах земские старцы и целовальники занимались только раскладкою податей и разверсткою повинностей.

В 1621–1622 г. в Чердыни и Соликамске воеводам ведено было оберегать народ от злоупотреблений посадских и волостных старост и целовальников, которые в своих мирских книгах делали «бездельные приписки», налагали неправильно повинности и брали себе лишние деньги в посулы; за такое воровство им угрожали смертною казнью.

Так, калужанам дана льгота от государственных повинностей на три года. В разных местах давались разные льготы, напр., в платеж ямских денег вместо 1000 руб. с сохи – только 468 руб.

Тягло обнимало в то время много налогов, поборов и повинностей, как-то: подводные, ямские деньги, стрелецкие деньги и прочее. К числу повинностей, отправляемых тяглами, принадлежало тогда устройство деревянных мостовых в городах и меры предупреждения пожаров: с последнею целью в Москве выбирались из жителей «ярыжные»; жители должны были доставлять им на свой счет огнеспасительные принадлежности. Продажа табака и карт строго преследовалась: за употребление табака резали носы.

Мехами дорожили до такой степени, что когда не доискались пары соболей между мехами, посланными из Сибири в царскую казну, то производили по этому поводу следствие.

Способ собирания выдельного снопа, а также и десятинного хлеба с казенных крестьян приносил большие неудобства земледельцам. Последние не смели складывать в клади сжатого хлеба, пока служилые люди не придут и не возьмут того, что следует в казну, а так как село от села отстояло верст на сто пятьдесят и более, то служилые люди не успевали приезжать вовремя и хлеб пропадал в полях от непогоды или был расхищаем птицею. От этого народ терпел нередко голод. Однако в Верхотурье оно не решилось этого сделать, потому что там была главная сибирская таможня и всегда находилось скопление торговых людей; они доставляли казне слишком много дохода потреблением вина.

Саратов был построен не на том месте, где теперь, а на противоположной стороне Волги в четырех верстах от нее.

Патриарший дворец, патриарший судный приказ, патриарший разряд, новгородская четь, новая четь, устюжская четь, владимирская четь, галицкая четь, костромская четь, московский судный приказ, казенный двор, мастерская государева палата, сбору ратных и даточных людей приказ, дворцовый судный приказ, полоняничный приказ (вероятно, существовавший раньше), приказ сыскных дел и пр., кроме прежде существовавших.

Они были разделены на статьи: принадлежащие к первой статье получали 25 р. жалованья, к средней 20, а к меньшей 15.

Черниговскую землю с городами: Черниговом и Новгородом-Северским уступали собственно Польше, а Смоленскую с городами: Смоленском, Рославлем, Белою, Трубчевском, Невлем, Себежем, Стародубом и др. Литве.

По русскому обычаю, царь, давши поцеловать руку иноверцам, тотчас же умывал руки из стоявшего тут рукомойника с полотенцем. Обычай этот сильно не нравился иноземцам и оскорблял их.

Компания голштинских купцов имела право возить беспошлинно свои товары в Персию, но не развязывая их в России, а из Персии привозить сырой шелк, драгоценные краски и другие товары, исключая тех, которые предоставлены были русским торговцам, а именно: разные ткани, крашеный шелк, хлопчатую бумагу, ковры, доспехи, клинки, шатры, нашивки, пояса, ладан и всякие москательные товары. Главным предметом торговли голштинцев были краски.

Царь, по-видимому, особенно любил часы, так как во время торжественных обедов возле него всегда стояло двое часов. Органный мастер Мельхарт доставил ему двух часовых дел мастеров, которые обязались выучить русских своему мастерству. Мельхарт сделал такой искусный орган, что как он заиграет, то запоют сделанные на нем птицы; соловей и кукушка, Царю очень понравилась такая выдумка, и он подарил мастеру 2676 рублей.

Сношение с восточными народами указало царю на необходимость людей, знакомых с восточными языками; и с этою целью в 1644 году ведено было послать подьячего Полуэкта Зверева в Астрахань для обучения арабскому, татарскому и персидскому языкам и грамоте на бухарском дворе.

Как Спасо-Евфимиевский монастырь откупил в Коврове таможенную ярмарочную пошлину.

Так было в Чердыни в 1639 году по поводу челобитной на воеводу Христофора Рыльского.

Выбор сделан был неравно: из больших статей от двадцати до семи человек, а из немногих людей от пяти до двух.

Белено было приставам на дороге приглядываться и доносить, как обращаются члены посольства с Вольдемаром и с таким ли почтением, как с царским сыном: а между тем ему с посольством отведено было помещение в доме думного дьяка Ивана Грамотина. Чтобы сделать дом думного дьяка сколько-нибудь приличным для помещения иноземцев, ведено было со двора свезти навоз и щепы и посыпать песком, а дом убрать и произвести в нем починки.

Так как царь прежде нуждался в портрете жениха, то предполагали, что в Дании царь будет нуждаться в портрете невесты, но снимать портреты с особ женского пола и рассылать их было не в обычае, потому что боялись порчи и колдовства; и посол Проестев получил приказание, в случае, если заговорят о портрете будущей невесты, отвечать, что царских дочерей никто не видит, кроме самых близких бояр, и портрета с них не снимают «для остереганья их государского здоровья». Но портрета не потребовали.

Королевич вернулся в Данию в следующее царствование. Брак его с Ириною не состоялся.

Первоначальное простонародное название монеты тройного гроша, по немецки duttchen.

По ней учился Ломоносов.

Вот определение Бога у Кирилла: «Бог есть существо пресущественное, албо бытность над все бытности, сама истотная бытность през ся стоящая, простая, несложная, без початку, без конца, без ограничения, величеством своим объемлет вся видимая и невидимая».

Вот определение ангела: «Ангел есть бестелесное, неосязаемое, огневидное, пламеноносное, самовластное… Крепостью мог бы един ангел з росказания Божья увесь свет обвалити во мгновение ока и борзость его дивна, дух бо вем есть скороходный, яко быстрость блискавицы и помыслу нашего: во мгновение ока з неба на землю сниде и за ся от земле на небо взыйде, телом не единым, неудержимым, но скрозь всякое тело без забороны приходит, не задержат его ни стены муров каменных, ни двери железные, ни печати. Местом же ангелы описаны суть: если будет ангел на небе, на земле его несть, а если на земле, в небе его несть. Языка до мовения и уха до слышания не потребует и без голоса и зносного слова подают един другому разума своя».

Никто же не может познати Бога, дондеже не познает первое себе, не приидет же совершение в познание себе, дондеже первие не придет в познание твари и всех вещей в мире зримых и разумеваемых рассмотрению. Егда же приидет в познание сих, тогда возможет прийти в познание себе, тоже и Бога, и тако приходит в совершенное с Богом любовию соединение… Первие всея твари рассмотрение от чего и чесого ради сия суть, во еже ни единой вещи утаенной и недоуменной быти от него… Первис подобает долняя вся разумети, та же горняя, небо от горних на нижняя восходити должни семи.

Прилепися же к несвойственному плотскому вожделению, сего ради по нужде подпаде тлению и смерти нетления бо и жизни отлучися, подпаде в сицевое плотское неразумное сочетанье, от совершенного разума и возраста преступлениям изведе Адам естество наше в детский возраст бессловесное младоумие, во еже малыми немощесмотрящими отрочаты в мир раждатися нам, по нужде сице раждатися и быши в мир осужденны быхам.

«Читая эту книгу, – говорит в предисловии к ней Могила, – легко понять, что способ совершения Св. Тайн остается у нас единообразным: стоит только сличить наш „Евхологион“ с греческим. Если в требниках, изданных в Остроге, Львове, Стрятине, Вильне есть какие-нибудь описки и погрешности, то такие, которые не отменяют ни числа, ни материи, ни формы, ни силы, ни скутков (последствий) Св. Таинств; притом, отмены произошли от простоты и нерассудительности исправителей; при всеобщем невежестве и при небытности православных пастырей, издатели смотрели не на сущность материи или формы, а на одни существовавшие обычаи. И потому иное нужное опустили, а ненужное внесли».

От времен Могилы остались до сих пор в Малороссии немногие местные отличия в богослужении, не принятые в Великой Руси, так напр. заимствованные из западной церкви «Пассии», – чтения Евангелий о страданиях Иисуса Христа с пением страстных церковных стихов на повечерии по пятницам, в первые четыре недели Великого поста, причем говорятся иногда и проповеди.

Ей суждено было уже по смерти Могилы быть напечатанной в Европе, сперва на греческом, а потом на латинском языке, заслужить уважение ученых богословов, а на славянском языке явиться уже в 1696 году в Москве и то в переводе с голландского издания на греческом языке 1662 года.

Полное заглавие ее следующее: «Λιθος или камень с пращы истинны Церкве святые, православные российские, на сокрушение ложнопомраченной перспективы или безместного оболгания, от Кассиана Саковича, бывшего прежде некогда архимандрита Дубенского, унита, аки о блуждениях, ересех и самоумышлениих Церкви Русския, в Унии не сущия, тако в составлениих веры, якоже в служении тайн и о инных чинех и законопреданиих обретающихся, лето Божия 1642 в Кракове типом изданного, верженный чрез смиренного отца Евсевия Пимина в монастыре св. чудотворныя Лавры Печарокиевския, лета Господня 1644».

Так, приезжавший в Москву монах Густынского монастыря Пафнутий в расспросе сообщил, что «епископ Исаия писал в Лубенский и Густынский монастыри, что митрополит Петр Могила королю, всем панам радным и арцибискупам лядским присягал, чтобы ему христианскую веру учением своим попрать и уставить всее службу церковную по повелению папы римского, римскую веру и церкви хрестьянские во всех польских и литовских городех превратить на костелы лядские и книги русские все вывести». Тоже показал игумен густынский Василий, перешедший в Москву.

Сам он говорит об этом в одном своем письме к стольнику Матюшкину: «Извещаю тебе, што тем утешаюся, што стольников купаю еже утр в пруде, Иордань хороша сделана, человека по четыре и по пяти и по двенадцати человек, зато: кто не поспеет к моему смотру, так того и купаю; да после купания жалую, зову их ежеден, у меня купальщики те ядят вдоволь, а иные говорят: мы де нароком не поспеем, так де и нас выкупают да и за стол посадят: многие нароком не поспевают…»

Так, в письме к Никону в 1652 году царь спрашивает: «Да будет тебе, великому святителю, ведомо: многолетны у нас поют вместо Патриарха: Спаси, Господи, вселенских патриархов и митрополитов и архиепископов наших и вся християне, Господи, спаси: и ты отпиши к нам, великий святителю, так ли подобает нет, или как инак петь надобно, и как у тебя, святитель, поют, и то отпиши к нам…»

Пытки были разных родов; самая простая состояла в простом сечении; более жестокие были такого рода: преступнику завязывали назад руки и подымали вверх веревкою на перекладину, а ноги связывали вместе и привязывали бревно, на которое вскакивал палач и «оттягивал» пытаемого; иногда же другой палач сзади бил его кнутом по спине. Иногда, привязавши человека за руки к перекладине, под ногами раскладывали огонь, иногда клали несчастного на горящие уголья спиною и топтали его ногами по груди и по животу. Пытки над преступниками повторялись до трех раз; наиболее сильною пыткою было рвание тела раскаленными клещами; водили также по телу, иссеченному кнутом, раскаленным железом, выбривали темя и капали холодною водою и т. п.

В истории Соловьева, т. X, стр. 371–372, сообщены любопытные числа умерших от заразы в то время. До какой степени она свирепствовала в Москве, можно видеть из того, что в Чудове монастыре умерло 182 монаха, осталось 26; в Вознесенском умерло 90 монахинь, осталось 38… в боярских дворах у Бориса Морозова умерло 343 человека, осталось 19; у князя Трубецкого умерло 270 человек, осталось 8… В Кузнецкой черной сотне умерло 173 чел., осталось 32; в Новгородской сотне умерло 438, осталось 72 чел. В Калуге умерло посадских людей 1836 чел., осталось 777; в Кашинском уезде умерло 1839 чел., осталось 908; в Переяславле-Рязанском 2583 чел., осталось 434: в Переяславле-Залесском умерло 3627 чел., осталось 939; в Туле умерло 1808 чел., осталось 760 (муж. пола); в Торжке, Звенигороде, Угличе, Суздале, Твери число умерших было менее оставшихся; в Костроме, Нижнем зараза свирепствовала также сильно.

Боярам по 500, окольничьим по 300, думным боярам по 250, думным дьякам по 200, а прочим со 100 четей по 20 четей, а в дву потому ж.

Так, русские и иноземцы в Архангельске платили с весомых товаров 10 денег, а с невесомых и с монеты 8 денег. За продажу соли везде брали 20 денег. Сахар и вино подлежали особой возвышенной пошлине. Иноземцы, торговавшие внутри России, платили 12 денег, да, кроме того, проезжих пошлин 20 денег. Иноземцы, под страхом отобрания товаров, не смели торговать с иноземцами русскими товарами и, приезжая в русский город, могли вести торговлю только с купцами этого города.

Русские хотели было прежде завести флот на Балтийском море, в курляндской земле, для торговых целей; но курляндцы отклонили русских от этого намерения.

Сам царь Алексей Михайлович очень любил золотые и серебряные вещи и часто проводил время в рассматривании работ серебряников и ювелиров. Обычай наших предков украшать образа окладами развил серебряное мастерство в разных видах, но в это время царь приказал лучших из мастеров выбирать в приказ золотого и серебряного дела на вечную службу, и вообще старался скупать в казну такого рода работы. За неимением своих драгоценных металлов, золото и драгоценные камни привозили в Россию из-за границы, между прочим, с востока греки, персияне и армяне.

Правительство давало на обработку этой руды привилегии: нидерландцу Иовису и Петру Марселису с условием выписать мастеров из Дании.

Надзиратель за работами получал 300 рублей в год, мастер с пуда алтын, простой рабочий две копейки с пуда, а кочегар деньгу. Дрова обходились по 14 к. за квадратную сажень.

Крестьяне, бывшие на издельной работе, по-прежнему разделялись на выти, полагая обыкновенно в выти по две десятины в каждом поле. Эту господскую землю должны были они обработать, убрать хлеб, связать в снопы, собрать в копны, которые назывались сотницами и записывались приказщиками в ужинные книги. В других местах вместо господской работы брали в пользу господина выдельный хлеб пятый, шестой или четвертый сноп. Кроме того, владелец облагал крестьян многими мелкими поборами. Иные обрабатывали у помещиков землю на условиях половины, четверти и т. п. Такие условия заключались обыкновенно с нетяглыми гулящими людьми. До какой степени было скудно население, видно из того, что в 44 деревнях и 23 починках на северо-востоке России было сто крестьянских дворов и 106 чел. крестьян. Это, однако, не было повсеместным правилом. Напр., в Хлыновском уезде: 53 деревни и 44 починка, дворов 133, людей 714 или: 103 деревни, 209 дворов, 1055 чел. крест.

Дьяк мог безнаказанно грабить и утеснять «сирот государевых», как назывались на деловом языке все неслужилые люди, но за малейшую ошибку или описку в государевом титуле приказному человеку еще строже прежнего грозили батоги или, по крайней мере, выговор вроде следующего: «Ты, дьячишко, страдник, страдничий сын и плутишко, ты не смотришь, что к нам, великому государю, в отписке писано непристойно; знатно пьешь и бражничаешь, и довелся ты жестокого наказания».

После Андрусовского договора Нащокин вошел в чрезвычайную силу. Царь дал ему небывалый еще титул «Царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателя». Самолюбивый до чрезвычайности, желчный и неуживчивый, Нащокин постоянно выставлял себя перед царем единственно умным и способным человеком в государстве, бранил и унижал бояр и дьяков, вооружал против них царя и был всеми ненавидим. Он явно добивался, чтобы царь во всем слушал его одного, и постоянно играл роль сироты гонимого и обижаемого врагами, а между тем ворочал по своему усмотрению. Но такое могущество, при всеобщем раздражении против него других, близких к царю людей, не могло быть продолжительно. Царь сблизился с Матвеевым. Нащокин в 1671 году потерял место начальника посольского приказа, на которое назначен был Матвеев. Ближайшие причины этой перемены неизвестны, но, без сомнения, удаление Нащокина показывает, что он потерял доверие царя. Нащокин не помирился со своим падением и постригся в Кривецком монастыре близ Пскова, под именем Антоний.

О Матвееве сохранилось такое предание: когда разнесся в народе слух, что Матвеев хочет себе строить дом, но не находит камня для фундамента, то народ пришел к нему толпою и «поклонился ему камнем на целый дом», т. е. подарил ему камень. «Я подарков ваших не хочу, – сказал Матвеев, – но если у вас есть лишний камень, то продайте мне, я могу купить». – «Ни за что не продадим, ни за какие деньги», – сказали москвичи. На другой день они привезли ему камень, собранный с могил, и говорили: «Вот камни с гробов отцов и дедов наших, для того-то мы их ни за какие деньги продать не могли, а дарим тебе, нашему благодетелю». Матвеев уведомил о том царя. «Прими, друг мой, – сказал Алексей, – видно, они тебя любят; я бы охотно принял такой подарок». Если этот случай и выдуман, то в самом подобном вымысле все-таки нельзя не видеть доказательства большой любви к нему народа.

В житии Никона, написанном Шушерою, сохранился такой рассказ: однажды бедный мальчик, плохо одетый, от зимнего холода залез погреться в печь. Мачеха наложила туда дров и затопила печь. Мальчик начал отчаянно кричать: прибежала его бабка, вытащила дрова из печи и, таким образом, спасла его от смерти.

Это был обыкновенный прием гадателей и гадальщиц – предсказывать знатность и величие.

Здесь уже мы видим проявление того же крутого и неподатливого характера, который виден в деле раскола.

«8 апреля, встретили (власти и бояре), – писал царь Никону, – честные мощи патриарха Иова в селе Тушине; а оттуда несли их стрельцы на головах до самой Москвы, а я, многогрешный царь, с патриархом и с освященным собором и со всем государством, от мала до велика, встречал его; и так многолюдно было, что не вместились от Тверских ворот по Неглинские. По кровлям и по переулкам яблоку негде было упасть, нельзя ни пройти, ни проехать, а Кремль велел запереть; и так на злую силу пронесли в собор. Такая теснота была; старые люди говорят, лет за семьдесят не помнят такой многолюдной встречи, и патриарх наш отец, плачучи, говорил: вот смотри, государь, каково хорошо за правду стоять!»

Царь в угоду своему любимцу приписал к Иверскому монастырю пригород Холм, с крестьянами, деревнями и угодьями.

Никон завел, или лучше сказать, перенес из Хутынского монастыря типографию (которая заведена им была еще во времена пребывания его в Новгороде) в свой любимый Иверский монастырь. В этой типографии напечатаны были: «Учебный Часослов», «Мысленный Рай» Стефана Святогорца, самого Никона: «Сказание об Иверской иконе», о Создании Онежского Крестного монастыря, Поучение к духовным и мирским, Канон о соединении веры и пр.

Невежество тогдашних справщиков действительно отразилось в изданных ими книгах, куда вошли разные освященные временем нелепости, напр., в молитвах на рождение младенца упоминается, как достоверный факт, басня о бабе Соломии, которая, в качестве повивальной бабки, принимала Иисуса Христа и свидетельствовала: не нарушено ли девство Богородицы, а в отпусках говорится о праздниках, как о лицах, наравне со святыми: напр. молитвами Пречистыя твоея матери, честного ея Благовещения или честного Успения и т. п.

Это были протопопы, москвичи: Степан Вонифатьев, царский духовник; Иван Неронов, протопоп Казанского собора; дьякон Благовещенского собора Федор; приглашенные из городов протопопы: Аввакум из Юрьевца Повольского, Логин из Мурома, Лазарь из Романова, Никита Пустосвят из Суздаля и Даниил из Костромы.

Он обратил особое внимание на Никона, который в это время из новоспасских архимандритов был посвящен в новгородские митрополиты. Паисий дал ему грамоту, в которой восхвалял его достоинства и предоставил ему в знак отличия право носить мантию с красными «источниками» (пришивками).

Между прочими константинопольский патриарх Афанасий, умерший на возвратном пути в Лубнах и чтимый в Лубенском Мгарском монастыре, под именем Афанасия сидящего.

Неронов пока оставлял в тени вопрос об исправлении и нападал на Никона за его жестокость. «Патриарх, – писал он к своим друзьям, – мучитель, терзает свою братию, членов церкви, творит над ними поругание, одних расстригает, других проклинает. Беззаконное дело будет быть у него в послушании без прекословия. Он хочет, чтоб мы просили у него прощения; пусть он у нас просит! Государь всю свою душу и всю Русь положил на патриархову душу; не хорошо так мудрствовать государю!..»

Антиохийский ли или Кирский, или какой иной; и если Кирский, то перевода его на славянском языке нет; если же где и есть, то нельзя принимать на веру всего, что он писал, потому что он был противник Кирилла Александрийского.

Вся эта беседа Никона с Трубецким основана на собственном письме Никона к константинопольскому патриарху. По другим известиям, Никон в это время говорил только, что сходит с патриаршества по своей воле. Ничто не подает повода сомневаться в известии, сообщаемом письмом Никона. Всему церковному ведомству нанесена была жестокая обида после того, как оскорбление, сделанное патриаршему боярину, оставлено самим государем без внимания. Притом патриарху было объявлено, что царь на него гневается. Московскому патриарху приходилось, естественно, говорить присланным боярам именно те слова, какие он сообщает в письме константинопольскому патриарху. Это согласно и с характером Никона, который в это время должен был находиться в сильно раздраженном состоянии. Он, конечно, надеялся, что, после заявленного отречения, царь так или иначе сам захочет с ним объясниться. Но Алексей Михайлович как будто назло прислал к нему недоброжелателей. Со своей стороны и боярам вполне естественно было сделать ему упрек о вмешательстве в государственные дела, за что они и прежде на него злобствовали.

Весною 1659 года Никон, услышавши, что крутицкий митрополит в Москве совершал обряд шествия на осле в день вербного воскресенья, написал государю письмо, в котором осуждал этот поступок, считаемый им исключительною принадлежностью патриаршего звания. «Некто, – писал он царю, – дерзнул олюбодействовать седалище великого архиерея. Пишу это – не желая возвращения к любоначалию и ко власти. Если хотите избирать патриарха благозаконно и правильно, то начните избрание соборно, и кого божественная благодать изберет, того и мы благословим. Если это совершилось по твоей воле, государь, Бог тебя прости, только вперед воздержись брать на себя то, что не в твоей власти!» Царь отправил к Никону приближенных лиц объяснить, что уж издавна в России митрополиты совершали это действо. Никон возразил, что это прежде делалось неведением. Вероятно, во время Никонова патриаршества, уже прежде сделано было распоряжение о том, что означенное действо должно принадлежать только патриарху. Ему заметили, чтобы он более не вмешивался в этого рода дела. Никон отвечал, что он паству свою оставил, но не оставлял попечения об истине. «И простые пустынники, – сказал он, – говорили царям греческим об исправлении духовных дел». – «Но ведь ты от патриаршества отрекся, – сказали ему, – и дал благословение на избрание себе преемника». – «Да, отрекся, – отвечал Никон, – не думаю о возвращении на святительский престол, и теперь даю благословение на избрание преемника; но я не отрицаюсь называться патриархом».

«Говорят, будто я много ризницы и казны взял с собою – я взял один только саккос, и то недорогой, а омофор прислал мне халкидонский митрополит. Казны я с собой не взял, а удержал немного, сколько нужно было на церковное строение, чтобы расплатиться с работниками. Где другая казна, то всем явно, куда она пошла: двор московский стоит тысяч десять, на постройку насадов истрачено тысяч десять, а этим, тебе государь, я челом ударил на подъем ратный; да лошадей куплено прошлым летом тысячи на три, да тысяч десять есть в казне. Шапка архиерейская тысяч в пять-шесть стала».

«Молитва его да будет грехом; да будут дни его кратки; достоинство его да получит другой; дети его да будут сиротами, жена его вдовою; пусть заимодавец захватит все, что у него есть, и чужие люди разграбят труды его; пусть дети его скитаются и ищут хлеба вне своих опустошенных жилищ… Пусть облечется проклятием, как одеждою, и оно проникнет, как вода, во внутренности его, и, яко елей, в кости его» и пр…

Замечательно, что для Никона ничего не значило изречь церковное проклятие по собственным делам. У одного купца, Щепоткина, взял он в долг 500 пуд. меди на отливку колокола. Щепоткин в уплату этого долга роздал товары, которые патриарх поручил ему продать. Никон нашел счет Щепоткина неправильным и вместо судебного иска поразил его проклятием.

Ефрем Потемкин, инок Григорий, бывший протопоп Миронов, игумен Златоустовского монастыря Феоктист, Герасим Фирсов, иеромонах Сергий, Серапион смоленский, Антоний муромский, иеромонах Аврамий, игумен Сергий.

По древним правилам, если призываемый на собор ослушивается, его приглашали три раза и после третьего приглашения обвиняли.

Так, 1681 года 1 апреля, в Пустозерске сожжены были в срубе, за хулы на церковь, протопоп Аввакум, бывший поп Лазарь, дьякон Феодор и инок Епифаний, сосланные в Пустозерск 14 лет назад. По преданию, сохранившемуся у раскольников, Аввакум перед смертью показал народу двуперстное крестное знамение и сказал: «Коли будете таким крестом молиться, во век не погибнете, а покинете этот крест, и город ваш песок занесет и свету конец настанет!»

Слово угличи от слова «угол», вероятно, однозначительно со словом украина, «у края». «Украина» слово древнее, встречается в XII веке.

О нем сохранилась такая легенда, что султан приказал его повесить ребром на крюк, и Вишневецкий, повиснув на крюке, славил Иисуса Христа и проклинал Мугаммеда. В одной малорусской думе он является под именем казака Байды. Он висит на крюке, а султан предлагает ему принять мугаммеданскую веру и жениться на его дочери. Байда просит себе пук стрел убить голубя на ужин своей невесте и поражает стрелою царскую дочь в голову, проклиная неверных.

Т.е. засека. В 1568 году она уже существовала.

Всех порогов на Днепре считается до десяти: Койдацкий, Сурский, Лоханский, Звонецкий, Тягинский, Ненасытицкий (самый значительный и опасный), Волнигский, Будило, Лишний и Гадючий или Вильный и, кроме того, несколько «забор»: так называются камни, которых гряда не доходит от одного берега до другого, не идущие поперек всей реки. Из них самая значительная Воронова забора в 6 верстах от Ненасытицкого порога.

Так говорит одна малорусская летопись, прибавляя, что через двадцать два года, когда он сделался подданным Алексея Михайловича, то говорил: «Сабля эта порочит Богдана».

Достоверность этих известий подтверждается и современными великорусскими известиями: «Польские и литовские люди их христианскую веру нарушили и церкви их, людей сбирая в хоромы, пожигали, и пищальное зелье, насыпав им в пазуху, зажигают и сосцы у жен их резали…»

По замечанию Тьеполо, королю стоило только подкупить нескольких послов, чтобы созвать сейм, так как в Польше голос одного посла уничтожал решение целого сейма. Но король не решился на эту меру, потому что боялся междоусобий. Притом он старался поддерживать к себе расположение нации, в надежде, что поляки выберут его сына.

Матери сыновей Хмельницкого, Тимофея и Юрия, и дочерей: Стефаниды и Екатерины.

Осталось предание, записанное в современных летописях, за достоверность которого поручиться нельзя. Рассказывается, будто Хмельницкий обращался к королю, и Владислав сказал ему: «Вы воины и носите сабли; кто вам за себя стать запрещает?»

В Ладыжине, по известию современника, казаки положили несколько тысяч связанных иудеев на лугу, сначала предложили им принять христианство и обещали пощаду, но иудеи отвергли эти предложения; тогда казаки сказали: так вы сами виноваты; мы перебьем вас за то, что вы ругались над нашею верою. И потом всех истребили, не щадя ни пола, ни возраста. Страшное избиение постигло иудеев в Полонном, где так много их перерезали, что кровь лилась потоками через окошки домов. В другом месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер – ешьте! а о других: это треф – бросайте собакам!

Чигиринский, черкасский, корсунский, лысянский, белоцерковский, наволоцкий, уманский, калницкий, каневский, животовский (иначе брацлавский), полесенский и могилевский. Пространство, занимаемое этими полками, составляло нынешние губернии: Киевскую, Волынскую по р. Горынь, Подольскую, часть Червоной Руси и часть Минской губернии. Каменец, твердая, неприступная крепость, оставался еще в руках поляков.

Переяславский, нежинский, черниговский, прилуцкий, ичанский, лубенский, ирклеевский, миргородский, кропивянский, галицкий, полтавский и зенковский. Они занимали нынешние Полтавскую и Черниговскую губернии и часть Могилевской по Гомель. Полки разделялись на сотни; сотня заключала в себе села и города и носила название по имени какого-нибудь значительного местечка. Иная сотня заключала в себе до тысячи человек; сотня делилась на курени. Верховное место управления называлось войсковою канцеляриею; там, вместе с гетманом, заседала генеральная или войсковая старшина: обозный (начальник артиллерии и лагерной постройки), есаул, писарь, судья и хорунжий (главный знаменоносец). В каждом полку была полковая канцелярия и полковая старшина: полковник, обозный, писарь, судья и хорунжий. В сотне была сотенная канцелярия и сотенная старшина. Куренями начальствовали атаманы. Чиновники избирались на радах и утверждались гетманами. Этот порядок в сущности издавна велся в казацком войске, но на этот раз распространился на целый народ, так что слово «казак» перенеслось на всю массу восставшего южнорусского населения.

По известиям малороссийской летописи, брацлавский полковник Нечай отличался смелостью и заступился за народ. «Разве ты ослеп, – говорил он гетману, – не видишь, что ляхи обманывают тебя и хотят поссорить с верным народом?»

Коронный обозный гетман Калиновский в местечке Красном напал внезапно на полковника Данила Нечая и разбил его. Сам Нечай погиб в битве. Вслед за тем Калиновский разорил несколько подольских городов, но сам потерпел неудачу под Винницею против полковника Богуна, который приказал сделать на льду реки Буга проруби и покрыть их соломою. Поляки бросились на лед и во множестве потонули.

Прежде своего соединения с Хмельницким Ислам-Гирей посылал к польскому королю тайное посольство; неизвестно содержание его: впоследствии подозревали, что тогда дано было обещание изменить казакам.

По одним известиям, вторая была убита его сыном Тимофеем, по другим – им самим, по третьим – он услышал о ее смерти в мае 1651 г. и тосковал.

Кисель, едучи с товарищами чрез ряды русского полчища, кричал: «Друзья мои, мы не ляхи; я русский, мои кости такие же русские, как и ваши!» – «Твои русские кости обросли польским мясом!» – отвечали ему казаки.

В это время вообще малорусских послов принимали с большим почетом, потому что малороссиян, как недавно поступивших в подданство, хотели расположить к себе ласковым обхождением.

Поле, где происходило это дело, получило название Дрожи поле (поле дрожи в воспоминание бывшей тогда жестокой стужи).

У Тетери в Польше выманили все деньги, какие он привез из Украины; он удалился в Турцию, где умер в бедности.

100

Кроме Киева, Переяславля и Нежина, где были московские воеводы – в Прилуки, Лубны, Гадяч, Миргород, Полтаву, Батурин, Глухов, Сосницу, Новгород-Северский и Стародуб.

101

Достойно замечания, что в числе обвинений против Москвы самым гнусным делом москалей названо то, что «они свергли святейшего отца патриарха, который учил их иметь милость и любовь к ближнему». Никон вообще пользовался уважением в Малороссии.

102

В Киеве, Переяславле, Нежине, Чернигове и Остре.

103

Уманский, белоцерковский, корсунский, паволоцкий, брацлавский и могилевский.

104

По донесению Танеева, Многогришный говорил ему, между прочим, так: «Государь нас не саблею взял; мы ему добровольно поддались ради единой веры. Если Киев и другие малороссийские города ему не надобны и он их отдает королю, то мы сыщем другого государя».

105

Канаевский, корсунский, белоцерковский, уманский, тарговицкий, брацлавский и паволоцкий.

106

Переяславского Дмитрашку Райча, прилуцкого Горленка и генерального писаря Карпа Мокриевича.

107

Он умер в преклонной старости в своем имении, и верный данному слову, не вмешивался более в малороссийские дела.

108

И в Москве ставили Ромодановскому в вину это бездействие; сдачу Чигирина припомнили ему и тогда, когда он погиб жертвою народной злобы во время стрелецкого бунта в 1682 году.

109

В Каневе, как рассказывают, жители заперлись в каменной церкви; турки обложили ее соломой и зажгли: все задохлись в дыму.

110

Васильков, Триполье, Стайки с селами, и выше Киева, Дедовщина и Радомысль.

111

Малороссийский летописец, Величко, писавший в начале XVIII века, сообщает, вероятно, по доходившим до него слухам, что Юрий Хмельницкий содрал кожу с живой жидовки; муж ее пожаловался турецкому паше, находившемуся в Каменец-Подольске; последний, снесшись с Константинополем, потребовал Юрия к себе на суд и, признавши виновным, приговорил к смерти: Хмельницкого, по турецкому обычаю, удавили снурком.

112

Некто Сережка Кривой пробрался на Волгу со своею шайкою, а оттуда в море, и нагнал Стеньку близ персидского города Раша или Решта. Вслед за тем составлялись и другие шайки. Терские воеводы доносили, что появился какой-то Алешка Протакин с двумя тысячами конных, и запорожец Боба с четырьмястами запорожских казаков.

113

Что касается обращения Стеньки к Волге, то здесь, по-видимому, он следовал народному поверью – бросить что-нибудь в реку из благодарности, после водного пути, – поверье языческих времен, когда реки считались одушевленными существами.

114

Некоторых из этих несчастных казаки взяли себе в жены, и Стенька насильно заставлял священников венчать их, а тех священников, которые не слушались, бросали в воду.

115

Настоящий царевич тогда уже умер. Какой-то черкесский князек, взятый казаками в плен, должен был поневоле играть роль царевича.

116

«Страшно было смотреть, – говорит этот современник, – на Арзамас: его предместья казались совершенным адом; стояли виселицы, и на каждой висело по сорока и по пятидесяти трупов, валялись разбросанные головы и дымились свежею кровью; торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописанные страдания…»

117

Он руководствовался известиями византийцев: Феофана, Кедрина, Евфимия Зигабена, Евлогия мученика, также Барония, важнейшего для него источника сведений при описании нравов мусульманских, хроникою Гвагнини и путешествием на восток Христофора Радзивилла Сиротки.

118

Например, вспоминает, как гладиаторы намазывали себе маслом тело и один обсыпал своего противника песком, чтоб можно было ухватиться: он сравнивает его с дьяволом, который ухищряется схватить нас, намазанных елеем благодати.

119

Напр., что древние изображали мир в виде девицы в белой одежде, попирающей ногами всякого рода оружие, или сравнивает Сына Божия, Христа, победившего дьявола, с сыном Юпитера, Персеем, победителем Медузы.

120

Напр., о жиде, давшем христианину деньги с условием, в случае неуплаты, вырезать из его тела кусок мяса, или, напр., о девице, которая влюбилась в молодца и не могла исцелиться от своей любви, пока не явился ей Христос и не сказал: люби меня!

121

Напр., раз двое поспорили между собою за кирпич, и один из них уступил другому, из чего выводится, что большею частью ссоры бывают за твое и мое и прекращаться могут легко, когда кто скажет – твое.

122

Напр., лев, осел и лисица условились охотиться за добычей. Поймавши добычу, стали делить. Лев поручил дележ ослу. Осел, не обративши достодолжного внимания на то, что лев есть царь и ему подобает уважение, счел себя равным льву и разделил добычу на три равные части. Лев за то растерзал осла и приказал делить добычу лисице. Лисица уступила льву большую часть. «Кто тебя научил так поступить?» – спросил лев. «Случай с ослом», – отвечала лисица. Отсюда вытекает, что так и Христос не вытерпит, когда кто в гордости равняет себя ему и, получивши блага мира сего: славу, почести, богатства, приписывает чести столько же себе, сколько Христу.

123

На заглавном листе «Меча Духовного» представлены символические изображения всадников, едущих восхищать Царствие Божие, образы царей Давида, Константина, наконец царя Алексея Михайловича, царицы, трех царевичей, родословное Царское дерево и пр. Самое видное место занимает здесь над царем и его семейством изображение двуглавого орла с тремя венцами. В предисловии автор делает объяснение, что этот орел есть символ двух естеств Христовых; венец посредине – «Христос посреди», под ногами у орла луна – знамение варваров, которое орел сотрет силою крестною. Орел парит по воздуху, он царь всех птиц и покоряет их своею властью.

124

При этой книге приложена большая символическая гравюра, где изображается Христос, благословляющий царей, женщина с крыльями, ангел с громовыми стрелами и копьями, храм премудрости на семи столбах, с изображением на нем орла с сердцами на груди, изображение царей, архиереев и пр. Эта гравюра замечательна по своему мастерскому исполнению.

125

Так, напр., у Транквиллиона о распятии Христа было выражение: «Пригвоздили до креста». Московские книжники возмутились этим, увидали здесь ересь, говорили, что следует писать: «ко кресту», не понимая того, что «до креста» по-малорусски и значило ко кресту: или, нашедши слово речь – в смысле вещи (по латыни res = rzecz) они приняли это слово в том смысле, в каком оно употреблялось в Великороссии, и приписали автору такие мнения, каких он вовсе не имел. Густынские монахи, как мы уже заметили, именем Исаии Копинского уверяли москвичей, что Могила изменник православию.

126

Подлинно неизвестно число всех прибывших с ним монахов. Впоследствии кружок ученых тружеников, работавших под руководством Епифания, простирался до 30 чел., но в число их входили уже и великоруссы.

127

То были: священник Никифор, иеродиакон Моисей, бывший игумен Сергий, Михаил Родостамов, Фрол Герасимов и чудовский монах Евфимий, особенно привязанный к Славинецкому.

128

Несколько сочинений Афанасия Александрийского (четыре слова), Пятьдесят слов Григория Богослова, Беседа Иоанна Златоустого на пятидесятницу, Иоанна Дамаскина О православной вере, Слово о поклонении иконам. Они были печатаемы.

129

Уставы граждано-правительные; от Фукидидовы истории книга первая; о убиении краля аггельского; Гражданство и обучение нравов детских; Географии две части Европа и Асия; Книга врачевская, Анатомия, с латинского от книги Андрея Вессалия Брукселенска.

130

В виде образчика переводов выпишем, напр., объяснение, что такое икона: «Всяка икона изъявительна есть и показательна, яко что глаголю, понеже человек ниже виднаго, нагое имать знание телом покровенней души, ниже по нем будущих, ниже местом разстоящих и отсутствующих, яко местом и летом описанный к наставлению знания и явление и народствование сокровенных промыслися икона всяко же к пользе и благодеянию и спасению, яко да столиствуем и являемым вещем раззнаем сокровенная» и пр.

131

Он увещевает своих слушателей «изсечь душевредное стволие неправды богоизощренным сечивом покаяния, искоренить из сердец пагубный волчец лукавства, сожечь умовредное терние ненависти божественным пламенем любви, одождить мысленную землю душ небесным дождем евангельского учения, наводнить ее слезными водами, возрастить на ней благопотребные былые кротости, воздержания, целомудрия, милосердия, братолюбия, украсить благовонными цветами всяких добродетелей и воздать благой плод правды».

132

«Видевши сие, господствует в Никите, иже дерзав во богословские глубины ум свой пущати, се на брезе грамматического разума и в мелкости ея утопает, солнце хотевый соглядати, стези не видит. Приидите семо и малейшии отроцы грамматические хитрости рачителие, виждьте и судите о Христе. Дамаскин монах написал сия, виждьте, колико умен буесловец Никита, не о Христе Господе сие есть писано, но о тате и разбойнице или за иный который грех осужденном на смерть крестную человеце».

133

«Да не снидет со крещающимся, молимся Тебе Господи, дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мыслей наводяй».

134

Напр., вместо «смертию на смерть наступи» – смертию смерть поправ; вместо: «его же величающе Тебе, Дева, ублажаем» – его же величающе Деву ублажаем, вместо «яко воистину блажити тя, Богородице» – яко воистину блажити тя, Богородицу; вместо: «Христос воскресый из мертвых, истинный Бог наш, молитвами пречистыя его Матере» – молитвами пречистыя своея матере; – и тому подобное. Верх детскости взглядов и понятий выразился в том, что в известной песне на литургии «един свят, един Господь Иисус Христос» в слове Иисус Лазарь читает союз соединительный и видит разделение лица Христова.

135

Три первые главы составляют как бы вступление: здесь говорится о том, что такое христиане, откуда их вера, о ересях, а затем четырнадцать глав посвящены членам апостольского символа.

136

Напр., зачем Христос начал свои страдания в ограде? – В ограде зачася болезнь и смерть чрез перваго Адама, в ограде вторый Адам восхоте врачевство начати, да вдаст живот. – Или: сколько язв бысть на теле Господа? – Вящше пяти тысящ! – Или: потребно ли было присутствовать бабе при рождении Спасителя. – На это дается ответ отрицательный, ибо Дева Святая родила без болезни, в веселии и без всякой скверны.

137

Замечательно, как автор определяет, что значит быть пьяным: «Тот истинно пьян, кто на другой день не помнит, что он делал и что говорил, с кем шел, как домой добрался и как спать лег, а тот еще не совсем пьян, кто хотя и шатается, но все помнит».

138

Вот для примера до каких крайностей доходит у него страсть видеть во всем символы и объяснять их: напр., по поводу Рождества Христова развивается в проповеди такое положение: слово стало плотию, а плоть трава, ибо сказано: человек яко трава. Следовательно, Христос, родившись и ставши человеком, стал травою, «да мы скоти ту траву, то сено духовное ядуще от внутрь таимаго в нем слова восприимем слово совершенное или разум». Или, напр., в слове о блудном сыне, Симеон вещественным предметам, упоминаемым в евангельской притче, насильно дает аллегорический смысл: «Свиньи, которых принужден пасти промотавшийся блудный сын – скверные и нечистые помыслы; сапоги, которые сыну дает отец – это сапоги крепости для путешествия к бесконечной жизни».

139

К числу самых удачных, по-нашему мнению, можно отнести (Поучение в неделю 9 по пятидесятнице) сравнение житейского пути с плаванием по рекам: люди благоденствующие в мире словно сидят на покойном корабле и плывут; им кажется, что мимо их бегут горы, леса, города, а они сидят себе недвижимо; они видят, как одни богатеют, другие беднеют, одни рождаются и возрастают, другие стареются и умирают; здоровье и недуги, слезы и веселость сменяют одно другое, и кажется им, что сами они стоят выше меры, прилагаемой к другим, далеки от того, что постигает других, спокойны, беззаботны – как вдруг все исчезает, и корабль их доходит до пристанища гробного, и приходится душе грешной сходить с покойного корабля.

140

Здесь он приводит басню, ходившую в его время, будто если постящийся человек наступит на змия, то змий издохнет. Не опровергая этой басни, он предоставляет рассуждать о ней «естествословцам».

141

Приводим образчики из этого перевода:

«Иже в помощи вышняго вручится,

В крове небеснаго Бога водворится;

Господу речет: заступник мой еси,

Ты ми надежда, живый на небеси,

Он мя из сети ловящих избавит,

Слово мятежно далече отставит,

Плещма своими будит осеняти,

Крилы своими от бед защищати» и пр.

Или:

– «Помилуй мя, Боже, по твоей милости,

По множеству щедрот сотри неправости,

От беззакония изволи омыти,

От греха моего мене очистити» и пр.

142

Андреевский (где заводил прежде училище Ртищев), Данилов, Строминский, Несножский, Борисоглебский и Медведева пустынь со всеми крестьянскими и бобыльскими дворами и угодьями.

143

Николай Семенов и Федор Поликарпов.

144

Напр., в 1764 году в классе философии из 34 учеников только было три великороссиянина.

145

Лихуды в 1706 году, прибывши в Новгород, заменили Домецкого для митрополита Иова и завели, по его повелению, два училища: одно – греко-латинское, другое – славянское для детей всех званий и, кроме того, четырнадцать так наз. грамматических школ в уездах новгородской епархии. В 1709 году Софроний поступил на должность префекта московской духовной Академии. Иоанникий проживал в Новгороде до 1716 года, когда умер митрополит Иов; затем он перешел в Москву и в следующем году скончался. В 1722 году Софроний был назначен архимандритом в Рязань и прожил там до своей смерти, случившейся в 1730 году. У Иоанникия осталось двое сыновей, за которыми признано княжеское достоинство.

146

Существуют два сочинения Крижанича, относящиеся до Малороссии: одно – «Путно описание», описание пути от Львова до Москвы; другое – «Беседа с черкасом в особе черкаса». В последнем сочинении, от имени малоросса, он увещевает жителей Малороссии оставаться в верности царю и не входить в союз с поляками.

147

Встреча эта была довольно характерная: Аввакум, возвращаясь из Даурии в Москву через Тобольск, хотел видеть Крижанича. Крижанич, войдя к нему, сказал: «Благослови, отче!» Аввакум закричал ему: «Не подходи, скажи: какой ты веры?» Крижанич отвечал: «Я верую во все то, во что верует св. апостольская церковь, и священническое благословение принимаю в честь. О вере готов объясняться перед архиереем, а перед тобою, который сам подвергся сомнению в вере, мне широко говорить нечего. Если не хочешь благословить, благословит Бог, а ты оставайся с Богом».

148

Крижанич в своем «Обличении» касается отчасти и римского католичества. Так, он находит правильным, что на Западе читают три символа веры: апостольский, афанасьевский и никейский, а русская церковь знает один никейский. Он упоминает, что в западной церкви говорят поучения и проповедуется слово Божие, а греки давно уже перестали учить народ в Великой Руси и никогда не говорят проповеди, что прежде была принята литургия Св. Иакова, а потом, вместо нее, составили литургию Василий и Иоанн Златоуст; на Западе же в употреблении литургия Св. Петра, но теперь она изменилась. Замечая, что прежде были священники и женатые, и холостые, он не одобряет преграждения холостым людям пути к священству.

149

Нельзя не обратить внимания на то, что критический ум Крижанича, в половине XVII века, признал прямо за чистую басню призвание трех братьев, Рюрика, Синеуса и Трувора, басню, которую и до сих пор некоторые ученые упорно выдают за истину. «Когда, – говорит Крижанич, – великий богатырь Владимир сделался славен поборением своих сопротивников, а еще славнее принятием христианской веры, то люди, желая его восхвалить, выдумали эту сказку, чтобы придать древность его племени». Склад имени Гостомысла не укрылся от проницательности Крижанича: «Выдумали, что некто умыслил призвать гостей на Руси; и вот сказочник дал призывателю соответственное имя: Гостомысл».

150

Так, между прочим издано было несколько распоряжений относительно вотчин; запрещено было давать вотчины и поместья церквам в 1671 году.

151

Еще до ссылки Матвеева расширена была привилегия, данная при Алексее Михайловиче серебряных дел мастеру Кожевникову на искание серебряной, золотой и медной руды. Кожевников с товарищами несколько лет уже скитался по северным краям и не нашел руды. Теперь ему дозволено было искать руду, дорогие камни и всякие ископаемые богатства на Волге, Каме и Оке. Видно, что правительство очень занимала мысль отыскания металлов. Нелишним считаем также упомянуть о подтверждении указа царя Алексея Михайловича, чтобы не посылать в Москву рыбу, меньше указанной меры, а мелкую недорослую рыбу велено бросать обратно в реку, чтобы не «перевести заводу». Распоряжение это замечательно тем, что показывает заботливость правительства о сбережении рыбы, важной отрасли хозяйства.

152

В Тобольском уезде, напр., чернец Данило с единомышленниками завел пустынь, куда набралось до трехсот душ обоего пола. Две черницы и две девки всенародно бесновались, бились о землю, кричали, что видят Пресвятую Богородицу, которая повелевает им убеждать людей, чтоб не крестились тремя перстами, не ходили в церковь, нс поклонялись четырехконечному кресту, который есть не что иное, как Антихристова печать. Данило всех приходящих и старых и малых постригал в монашество и убеждал не допускать к себе ратных людей, но самим предать себя сожжению; с этою целью они заранее приготовили смолы, пеньки, бересту и, услышавши, что тобольский воевода послал против них отряд, сожглись в своих избах. Их пример увлек других к такому же изуверскому подвигу.

153

Города: Севск, Трубчевск, Путивль, Рыльск.

154

Холмогоры, Архангельск, Мезень, Кевроль, Пустозерск, Пинега, Вага с пригородами.

155

Устюга, Сольвычегодск, Тотьма с пригородами.

156

Тамбов, Козлов, Доброе Городище с пригородами.

157

Воронеж, Елец, Романов, Орлов, Костянск, Коротояк, Усмань и пр. Сюда был назначен епископом Св. Митрофан.

158

Волхов, Мценск, Карачев, Кромы, Орел, Новосиль.

159

На соборе этом было замечено, что Риза Господня, присланная при патриархе Филарете из Персии, была разрезана на кусочки, которые хранились в разных местах в ковчегах: велено было все эти кусочки собрать и держать в одном ковчеге в Успенской церкви. В Благовещенском соборе было много частиц мощей в небрежении: велено было большую часть их раздать по монастырям и церквам, остальные же хранить за царскою печатью, а в Великую пятницу, как прежде и делалось, приносить для омовения в Успенский собор.

160

Тогда же был, вероятно, составлен проект, по которому бояре, окольничьи и думные люди разделялись на степени, не по роду, а по занимаемым ими местам. Таким образом боярам давались разные названия: одним по городам, над которыми их назначили наместниками (напр., наместник астраханский занимал между наместниками четвертое место по важности города, а между боярами вообще одиннадцатую степень; псковский между наместниками пятое место, между боярами тринадцатую степень; смоленский между наместниками шестое место, между боярами одиннадцатую степень и т. д.), другим чины, переведенные с греческого языка и заимствованные из византийской придворной жизни, напр., болярин над пехотою, болярин над конною ратью, болярин и дворецкий и т. д. В этом проекте, не приведенном в исполнение, вероятно, за смертью царя Федора, виден зародыш той чиновничьей лестницы, которую создал Петр табелью о рангах.

161

От этого женщина пожилая свободно обращалась в обществе, и если была умна, то пользовалась даже некоторым значением.

162

Впоследствии Сумбулов был за это пожалован Софьей думным дворянином; но когда Петр взял верх, Сумбулов удалился в Чудов монастырь.

163

Тогда же другие стрельцы замучили одного из Нарышкиных, по имени Иван Фомич, в его собственном доме на Замоскворечьи.

164

Сосланные тогда были, кроме Нарышкиных, двое Лихачевых: постельничий Алексей и казначей Михайло Тимофеевичи; двое Языковых: окольничий Павел Петрович и чашник Семен Иванович; сын Матвеева Андрей; двое думных дьяков, один думный дворянин, трое стольников и прежние смененные стрелецкие начальники.

165

Сын Артамона Матвеева Андрей говорит, что при этом были и цари.

166

Доносчики в заключение говорили: «Когда Господь Бог все утишит, тогда мы вам, государям, объявимся; имен нам своих написать невозможно; а приметы у нас: у одного на правом плече бородавка черная, у другого на правой ноге, поперек берца, рубец, посечено, а третьего объявим мы потому, что у него примет никаких нет». Подписано: «Вручить государыне Царевне Софье Алексеевне».

167

Как, напр., замена Разбойного приказа Сыскным.

168

Таковы были: князь Лобанов-Ростовский и Иван Микулин; они разбивали людей на Троицкой дороге под Москвою; их наказали кнутом.

169

По известиям раскольников, их сгорело 2700 человек.

170

См. биогр. «Преемники Богдана Хмельницкого».

171

Приводим для образчика одно из этих писем: «Свет мой братец Васенка, здравствуй батюшка мой на многие лета и паки здравствуй, Божиею и Пресветыя Богородицы и твоим разумом и счастием победив агаряны, подай тебе Господи и впредь враги побеждати, а мне, свет мой, веры не имеется што ты к нам возвратитца, тогда веры поиму, как увижю во объятиях своих тебя, света моего. А что, свет мой, пишешь, чтобы я помолилась, будто я верна грешная перед Богом и недостойна, однако же дерзаю, надеяся на его благоутробие, аще и грешная. Ей всегда того прошю, штобы света моего в радости видеть. Посем здравствуй, свет мой, о Христе на веки неищетные. Аминь». В другом своем письме, писанном в Крым, Софья высказывает ту же горячую любовь к своему любимцу: «Батюшка мой платить за такие твои труды неисчетные радость моя, свет очей моих, мне веры не иметца, сердце мое, что тебя, свет мой, видеть. Велик бы мне день той был, когда ты, душа моя, ко мне будешь; если бы мне возможно было, я бы единым днем тебя поставила перед собою. Письма твои, врученны Богу, к нам все дошли в целости из под Перекопу… Я брела пеша из Воздвиженскова, толко подхожу к монастырю Сергия Чудотворца, к самым святым воротам, а от вас отписки о боях: я не помню, как взошла, чла идучи, не ведаю, чем его света благодарить за такую милость его и матерь его, Пресвятую Богородицу, и преподобного Сергия, чудотворца милостиваго…»

172

Никита Гладкий, Кузьма Чермный, Стрижев, Петров и Кондратьев.

173

С боярином Леонтием Романовичем Неплюевым, окольничьим Венедиктом Андреевичем Змеевым, думным дворянином Григорием Ивановичем Калачовым и думным дьяком Емельяном Игнатьевичем Украинцевым.

174

Генерал Гордон в своих записках рассказывает, что Борис Голицын, принявши от Шакловитого последнее признание, не показал его тотчас Петру, чтоб уничтожить из признания то, что касалось Василия Голицына; но Нарышкины донесли об этом царю. Борис извинялся перед царем, что было уже поздно и он по этой причине не показал бумаги тотчас. Петр не лишил его милости и доверия, но царица Наталья и Нарышкины питали к нему за это злобу.

175

Пятидесятника Муромцева и стрельца Лаврентьева; наказанных сослали в Сибирь.

176

По показанию Гордона, казнено было до 130 чел., а по монастырям разослано 1845 чел. Из отправленных Шеиным убежало из монастырей 109 чел.

177

Говоря о своем рождении в дневнике, он сказал: «И в тот час воеводиня Радзивилова и крещением святым просвещен». Вероятно, она была его восприемницей: это была, должно быть, жена Януша Радзивила, молдавская княжна, сестра жены Тимофея Хмельницкого.

178

В Ростове в келии Димитрия сохраняется современная картина, изображающая, как молодой Данило, кланяясь в ноги отцу и матери, спрашивает их родительского благословения на поступление в монастырь. Члены семьи в малороссийских одеждах того времени.

179

За которое получил, по его словам, шесть локтей доброго голландского полотна.

180

Их выписал из Москвы Гизель, который думал писать Минеи, но не успел.

181

«Ленив – осел, ленив и грешник: многим биением едва убедиши осла в ярем, а развращенного грешника и наказаньми многими неудобь обратить можеши ко исправлению: осел, аще и биемый, не скоро грядет, в пути едва волочится, а бегати скоро никогда же весть: и грешник не спешит ко спасению, аще иногда и биемый бывает различными от Бога попущеньми…»

182

«Знать, по повелению Божию, в научение человеком, паче естества своего, камень проглаголал чудесне…»

183

При этом, как бы боясь раздражить духовные власти, он делает оговорку: «Простите меня, превысочайшие духовные; я не о всех говорю, а только о некоторых и в том числе о себе».

184

Напр.: «Врачевство Духовное», «Внутренний человек в клети сердца своего уединен», «Боговдохновленное наставление христианское», «Апология во утоление печали человека»; несколько размышлений под разными названиями, относящимися к страстям Христовым и пр.

185

Короткий пролог заключается в одном рассуждении о кратковременности.

186

Твою землю Вифлеем пошел, поклонился Нову царю иудейску, да дом воротился и проч.

187

В селе Чертовицком, на пристанях: Романской, Ступинской, а также по Хопру и Дону.

188

Сам Шереметев писал государю в конце 1702 года: «Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, все разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили».

189

Слово Ниеншанц есть буквальный шведский перевод слова Новый-Острог, которым назывался русский город, бывший на этом месте или около него.

190

Его перед тем перевезли из Зонненштейна в Кёнигштейн. 28-го марта 1707 года Паткуля вывезли из Кёнигштейна и передали шведским комиссарам. Его повезли в Калишское воеводство в местечко Казимерж и отдали под суд, продолжавшийся несколько месяцев. 10-го октября Паткуль на площади близ Казимержа был колесован самым мучительным образом, потому что выбрали палачом неопытного в этом деле поляка. Несчастный с воплем молил, чтобы ему поскорее отрубили голову. Растерзанные части его были выставлены на пяти колесах по варшавской дороге.

191

Это не помешало, однако, обласкавши пленников, разослать их в Сибирь, а к графу Пипперу, который сдался добровольно и не мог быть причтен к числу военнопленных, Петр придрался за то, что, еще находясь при короле своем, он оказывал себя враждебным к России. Петр обязывал его заплатить 50000 руб. за сожженные русскими голландские корабли ошибкою вместо шведских. Пиппер дал царю вексель на требуемую сумму, но как по этому векселю не были получены деньги, то Петр держал его в тюрьме.

192

До сих пор существует под Полтавою высокий холм, называемый «шведскою могилою», куда ежегодно отправляется крестная процессия в годовщину Полтавской битвы.

193

Ингерманландская, обнимавшая вновь приобретенное Балтийское Поморье, прежние земли: Новгородскую, Псковскую, Белозерскую и верхнюю Волгу до Романова; Архангельская, заключавшая Северное Поморье, Вологду и часть нынешней Костромской губернии; Московская, обнимавшая середину государства (нынешние губернии: Московскую, Тульскую, часть Калужской, Рязанскую, Владимирскую и часть Ярославской); Смоленская, в которую входила ныняшняя Смоленская и часть Калужской губернии; Киевская, обнимавшая гетманщину и большую часть нынешних губерний: Харьковской, Курской и Орловской; Азовская, куда причислялись берега Дона с его притоками в губерниях: Тульской и Рязанской, вся Воронежская, часть Харьковской, Курской, Тамбовской и Пензенской; Казанская, в которой заключалось все Поволжье от Юрьевца вплоть до Астрахани и Терека, а также восточная полоса до Яика, а на западе Пенза с прилежащими городами; наконец, Сибирская, в которую входила вся Сибирь, а также Пермь и Вятка с их городами. Первыми губернаторами были назначены в Петербургской – князь Меншиков; в Архангельской – князь Петр Алексеевич Голицын; в Московской – Тихон Никитич Стрешнев; в Смоленской – Петр Самойлович Салтыков; в Киевской – князь Дмитрий Михайлович Голицын; в Азовской – адмирал Федор Матвеевич Апраксин; в Казанской – Петр Матвеевич Апраксин; в Сибирской – князь Петр Матвеевич Гагарин.

194

Первая статья до 700 дворов и выше, вторая от 500–700, третья от 200–500, четвертая от 100–200, пятая от 50—100, шестая – менее 50.

195

Известия об опустошении разных краев являются последовательно с 1710 года из разных мест. Например, в Ярославском уезде: где было прежде крестьянских дворов 52, там осталось 16; где было 104, оставалось 51.

196

Царь определил плату доставщикам за мертвого урода человеческого по десяти рублей, скотского – по пяти рублей, птичьего – по три рубля, а за живых: за человеческого – сто рублей, скотского – пятнадцать, птичьего – семь; ежели будет «гораздо чудное», то обещано больше, а за утайку положен был штраф вдесятеро против обещанной платы.

197

В коллегии иностранных дел – канцлер граф Головкин; вице-президент коллегии, иначе подканцлер, – барон Шафиров. В камер-коллегии – князь Дмитрий Голицын, вице-президент – барон Нирод. В юстиц-коллегии – Андрей Артемьевич Матвеев, вице-президент – Бревер. В ревизион-коллегии – президент Андрей Яковлевич Долгорукий, носивший в то же время звание пленипотенциар-кригс-комиссара; в штатс-конторе – президент граф Мусин-Пушкин. В берг-коллегии – президент генерал-фельдцейхмейстер Брюс. В коммерц-коллегии президент Петр Толстой, вице-президент – Шмит. В воинской – президент кн. Менишков, вице-президент – генерал Вейде, в адмиралтейств-коллегии – генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин, вице-президент – вице-адмирал Крейс.

198

По этому устройству предположены были такие земские чины: ландсгевдинг – земский голова, обер-ландрихтер – высший земский судья, ландссекретарь – земский дьяк, бухгалтер – земский надзиратель сборов, ландрехтмейстер – земский казначей, ландфискал – земский фискал, ландмессер – межевщик, профос – тюремный староста, ландкомиссар – сельский комиссар, ландрихтер – земский судья, ландтшрейбер – земский подьячий, кирхшпильсфохт – приходский войт.

199

Обер-шорный мастер, лекарь, лекарское подмастерье, цейгдинер, провиантмейстер, фейерверкер, брукенмейстер, векгберейтор, фурьер, цейгшрейбер и провиантписарь.

200

К ним приданы русские судьи: Клокачев и Короваев, обер-комиссар Зыбин, советник ревизион-коллегии Наумов, ландрихтер петербургской губернской канцелярии Мануков и еще несколько секретарей, подьячих и переводчиков.

201

Маркизу Деливри, Тессе и герцогу Дантену каждому свой портрет, осыпанный бриллиантами, стоющий 40 тысяч ливров, 10 тыс. роздано было прислуге, а 15 тыс. подарено садовникам в Версале и в других королевских садах.

202

Надобно заметить, что во все продолжение многолетней Северной войны положение шведских пленников было неотрадным. Русское правительство заботилось только о том, чтоб их держать построже, но не принимало никаких мер к поддержанию их существования в плену. По старым русским понятиям, военнопленный был рабом того, кто его пленил. Русские так и смотрели на шведских пленников. Иные пленники уходили от господ, женились на русских женщинах; господа, поймавши их, разлучали с семьями: иных за самовольный уход тащили к суду, сажали в тюрьмы, держали в кандалах, морили голодом; иных господа насильно крестили в православную веру и женили на своих крепостных. Много раз подавались царю жалобы, но все без пользы. Между тем, по сознанию самого царя, шведы были полезными людьми для России. Многие принимались за разные рукоделия и искусства: из них были кузнецы, золотых и серебряных дел мастера, сапожники, портные, токари, столяры, делатели игральных карт, живописцы, музыканты; иные завели гостиницы, а некоторые, получившие на родине образование, заводили в России школы и обучали детей своих единоземцев, – в эти школы стали отдавать и русские своих детей. Простые солдаты занимались черною работою. Шведские пленники рассеяны были по всей России, но более всего было их в Сибири, где им вообще было лучше, благодаря добродушию Гагарина. В Сибири занялись они, между прочим, рудокопством, и посланный туда по рудокопным делам капитан Татищев доносил Петру, что без этих иноземцев горнозаводские работы не могут двигаться.

203

На госпитали отдавались, сверх того, имущества духовных особ, осужденных по делам тайной канцелярии; туда же обращалась и выручка с проданного имущества осужденных раскольников.

204

В 1724 году составлена была камер-коллегией табель разным оброчным статьям, кроме подушного сбора. Самую крупную цифру из всех налогов представляли таможенные – 982722 рубля и кабачные – 973292 руб., соляной сбор (за три года дал) 662118 руб., денежные дворы – 216808 руб., с рыбных ловель – 89197, с мельниц – 73261, с приезжих возов в Москве положенного сбору – 58018, с инородцев – 56969, с дворцовых волостей – 94490, с Лифляндии и Эстляндии контрибутных и арендных – 87 032, с письма крепостей неокладной сбор – 45438, с дел пошлин – 44940, с домовых бань разночинцев – 40293, с церковников – 40254, конских пошлин – 40841, мелких канцелярских и харчевых сборов – 30273, с пчелиных ульев – 29110, с крестьянских бань – 26609, с имений синодального ведомства – 29443, с найма извозчиков – 29926, с попов за драгунские лошади – 27523, с оброчных земель – 26263, с церквей данных – 22780, печатных пошлин от запечатывания указов – 21832, с гербовой бумаги – 17134, почтового сбора – 16261, с венечных памятей – 9409 и другие налоги. Всего таких сборов 4040090 руб. Государь, выслушав в сенате 12 августа 1724 года окладную табель всех сборов, постановил отставить следующие виды налогов: 1) с церковников и монастырских слуг (40254 руб.), 2) с пчелиных ульев и с бортей; 3) с попов за драгунские лошади; 4) с приказных людей (12546 руб.); 5) с крестьянских бань; 6) поземельный сбор (5967 руб.); 7) с мастеровых и работных людей, с лавочных сидельцев и с ходячих продавцов (5329 руб.); 8) с клеймения платья, шапок, сапогов (389 руб.), – что составляло всего 146631 руб.

205

О смерти Полуботка (17 дек. 1724 г.) в Малороссии сохранилось предание, что Петр, услышавши об его безнадежной болезни, сам посетил его в заключении, и Полуботок, сознавая скорую смерть свою, предрек государю и его кончину, сказавши: «Скоро Петр и Павел предстанут перед судом Божиим!»

206

За фунт золота самого высшего достоинства, 96 пробы – 243 руб., а 75 пробы – 195 рублей; за пуд серебра низшей, 70 пробы – 560 руб., а высшей, 96 пробы – 768 руб.

207

Мы сократили их в двадцать шесть, так как остальные по смыслу относятся к разным, здесь излагаемым, в числе двадцати шести.

208

Вдове и детям Искры не последовало тогда никакой милости: о нем как будто забыли. Спустя столетие, потомки Искры роптали на правительство, наградившее щедро одного только Кочубея и оставившее без внимания другую личность, одинаково с Кочубеем пострадавшую за верность царю.

209

Обломки надгробного камня, положенного на его могиле, с надписью и с изображением одноглавого орла, сохранились до сих пор в музее Михаила Гики, брата бывшего валахского господаря.

210

Так называются части города Вены.

211

Против этого известия впоследствии протестовал Даун.

212

Между прочим, оставались долго у Миниха воспоминания о том, как Фенелон, по случаю какого-то богородичного праздника, говорил в церкви, что не следует Богоматери воздавать почести как божеству и посреднице между Богом и людьми: за такие слова, по замечанию Миниха, проповедник в соседнем крае, в австрийских Нидерландах, подвергся бы обвинению в ереси и посрамлению. По поводу ранней смерти наследника французского престола, герцога Бургонского (родителя Людовика XV), Фенелон выразился, что, верно, Бог не жалует Францию, когда отнимает у нее принца, который был бы хорошим королем.

213

Bьschings Magaz. III, 402.

214

Записки Миниха-сына, изд. 1817 г.

215

Указ 3 июня 1728 г. П. С. 3. VIII, 5278 ст.

216

Хмыров, сам будучи артиллеристом и знакомый с подробностями артиллерийского искусства, сильно порицает Минихово управление артиллерийскою частью, говорит, что Миних взялся за то, к чему не был подготовлен и, между прочим, выставляет на вид, что в царствование Петра II его артиллерийская наука служила только на устройство потешных огней, на утеху государя, еще не вышедшего из ребячества. Конечно, специалист может легко найти всякие погрешности и недостатки в управлении артиллерией Минихом, но историк не может останавливаться на этом, а должен иметь в виду конечные результаты. Такие события, как взятие Гданьска, покорение Очакова, Ставучанская победа, где успех зависел в значительной степени от Миниховой артиллерии, достаточно побуждают не принимать во внимание мелкие замечания специалистов.

217

Манштейн, русск. перев. стр. 104.

218

Bьschings Magazin, III. стр. 449.

219

Одни называют ее Шуланец, другие Шубанец.

220

Gesch. des XVIII Jahrhund. 1, 374.

221

Keralio, II, 251.

222

Полн. Собр. Зак. Рос. Имп., X, 915.

223

Записки Миниха-сына, стр. 205–207; записки Манштейна, стр. 199.

224

Там же.

225

«Сиятельнейший высокородный граф и кавалер, высочайше почитаемый господин вице-канцлер и статский министр! Ваше высокографское сиятельство, искусився сам по воле Божией, что есть печаль и прискорбие, утешение и радость, позволите, чтоб я, покоренный поражающею Всевышнего рукою, к прославлению имени Его, шестидесятичетырехлетний старик, вашему высокографскому сиятельству, всеми от всемилостивейшей императрицы пожалованному знатнейшими награждениями, искренно и усердно поздравить и при том действительным вседушным покаянием того, в чем я противу вашего высокографского сиятельства погрешил, удостоверить случай приемлю.

Бога правды, пред Страшным Судом которого мы все явимся, во свидетели призываю, что то еже к вашему высокографскому сиятельству писать чрез сие смелость восприемлю, правда есть:

1) Когда я бывшего герцога курляндского, Бирона, с приказу принцессы Анны и во исполнение того повеления, которое от нее словесно кордяному гвардии офицеру дано, арестовал, то я бы ваше сиятельство под арест взять не велел и ваше сиятельство, так как князь Черкасский и граф Остерман, при вашей порученной в кабинете должности остались беспрепятственно, ежели б в самое то время, когда я с арестованным герцогом во двор императорской принцессы пришел и пред караулом стоял, мой сын от помянутой принцессы, сошед, мне ваше высокографское сиятельство арестовать приказу не принес. О сей правде, что то арестование персоны вашего сиятельства не от меня произошло, может мой сын, когда еще в живых находится, ежели ее императорское величество опробовать изволит, вопрошен быть, оное же никогда мною присоветовано не было. Еще такая правда есть, да поможет мне Бог и Его святое слово!

2) От того ж часу, когда ваше высокографское сиятельство помянутым образом по повелению реченной принцессы под караул взяты были, и я в ней признал, что она к вашему сиятельству немилостива была, то я, по слабости человеческой, как в свете водится, ваше сиятельство, хотя, впрочем, мне ничего противного не оказывали, не пощадил и, как пред Богом и вашим сиятельством признаться должен, никакого истинного сожаления об вас не имел, из чего и все происходило еже при арестовании и воспоследованном потом исследовании, колико я участие в том имел, что вашему сиятельству грубого и обидного приключилось.

3) Причем, однако, и сие правда есть, что другие во время исследования неисчисленные пункты проектовали было, дабы дело пространнее и тяжелее учинить, еже я препятствовал и помянутые пункты вымарал, о которой правде тогдашний рекетмейстер Феминг, через которого те пункты ко мне присланы были, мог бы вопрошен быть.

4) Соизвольте ваше высокографское сиятельство, и то за правду принять, с которою я пред Христом на Страшном Суде стоять буду, что елико я ваше сиятельство обидел, то я между наивящих моих грехов, которые когда я содеял, считаю, и об оных душевно каюсь, а напротив того, ежели б я вашему высокографскому сиятельству в моей жизни мог моею кровию служить, дабы о сем моем преступлении, некоторым образом, покаяться, то оную охотно пролил бы, и вашему сиятельству обязану усердно быть желаю.

5) А, наименьше еще, ваше высокографское сиятельство, в сей правде сомневаться изволите, что я несчастливый Ея величества нашей ныне славнейше владеющей императрицы привлеченную на себя негодность и немилость с наигорчайшими слезами оплакал и Бога молить непрестанно за всевысочайшее ее величества благополучие молить не преминул.

6) Однако и сие правда, самому всемогущему Богу известно есть, что учинено от ее величества императрицы Анны славы достойнейшей памяти при самом начале восприятия правления (ибо ее величество ныне уже владеющую императрицу яко спасаемую суперницу к престолу признавала) мне повеление было (понеже я тогда в Санкт-Петербурге команду имел) дабы я, как к ея императорскому высочеству, так и к ея высочеству покойной герцогине мекленбургской приходящих примечал и понедельно о том ея величеству покойной императрице рапортовал.

7) Но как я к такой комиссии неспособен и сверх того положенною на меня должностью весьма отягощен был, то правда есть, что я в том таким образом поступал, что ея величество славы достойнейшая памяти императрица меня от того освободила и, сколько мне известно, майору Альбрехту поручила, при чем я Бога во свидетели призываю, что никогда ни единого слова, кое бы ея величеству нашей нынешней славы достойнейшей императрице, чем-либо малейшим предосудительным быть могло (к чему я ни малейшего случая не имел) не доносил, но паче тогда ея величество, яко великую императорскую принцессу с дражайшею девоциею почитал и всепокорнейшего респекту отнюдь не пренебрегал, как то ея величество при всех случаях сама милостиво признавать изволила.

8) Как высочайшая помянутая ея величество императрица Анна из Курляндии к восприятию престола призвана была и в Москву приехала, а мне в Петербурге, где я команду имел, комиссия поручена была каждому человеку присягать велеть, то я ни россиянина, ни же кого иного не видал и не слыхал, который бы в пользу ея величества, ныне благополучно государствующей императрицы, молвил, кроме одного покойного адмирала Сиверса, который публично сказал: корона-де ея императорскому высочеству цесаревне Елисавете принадлежит, но как о том по должности своей донесть принужден был, и помянутый адмирал Сиверс, хотя год спустя, отставлен и в его деревни послан был, то, может быть, что оное в рассуждении ея императорского величества сочинилось и вышереченное мое доношение повод к тому подало. И потому, если б ея императорское величество наша великодушнейшая императрица соизволила Сиверсовым детям некоторые действительные милости щедрейше явить, то оное б к успокоению моей совести служило.

9) Ныне я с моей стороны основанием правды полагаю, что в ея императорском величестве, как и в вашем высокографском сиятельстве, великодушные христианские души обитают, и что я Богу и ея императорскому величеству также и вашему сиятельству чистосердечно и с сущим покаянием о прощении того, в чем я ведением или неведением погрешил и по указу либо своевольно вас озлобил, с глубочайшею покорностью прошу, тако ж надеюся и Божеского долготерпения и ея императорского величества великодушного помилования и женерозного вашего сиятельства прощения ко мне, кающемуся и соболезнующему грешному, за что Бог ваше сиятельство и ваш высокографский дом небесным благословением душевно и телесно с изобилием одарит.

10) В сем надеянии, адресуя к вашему высокографскому сиятельству, яко высоко поверенному ея императорского величества вице-канцлеру и статскому министру, который всемерно о высоком ея императорского величества и ея государственном интересе ревностнейше старается и паче всякой партикулярной дружбы и недружбы по имевшемуся вашему незлобию и истинности предпочитает, и потому я прошу ваше сиятельство наиприлежнейше меня вашей протекции и многомощного предстательства у ея императорского величества к знатному поспешествованию ея величества службы удостоить».

Далее Миних вспоминает свои прежние услуги, налегая в особенности на построение Ладожского канала, заслужившее одобрение и самые лестные отзывы родителя императрицы, Петра Великого. Миних доказывает министру, что он может быть полезен России, как никто другой, и следовательно, в видах пользы России, следует возвратить его и даровать ему возможность заслужить благоволение императрицы.

226

Другой дом, построенный впоследствии, известен был под ее именем на Васильевском острове, и по ее смерти отдан под Академию Наук.

227

В книге Шмитта Физельдека: «Materialen zu der Russischen Geschichte seit dem Tode des Kaisers Peters des Grossen» есть известие, что она была тайно обвенчана с генералом и сенатором Иваном Ильичем Дмитриевым-Мамоновым.

228

В то время, когда была написана настоящая монография, Павловское военное училище помещалось в бывшем доме кн. Меншикова. (Прим. изд.)

229

Этот брак имел роковые последствия. Замужняя карлица, не разродившись, умерла.

230

Описывая свое скудное житье-бытье в Курляндии, племянница пишет дяде, что «с собою она ничего не привезла в Митаву, ничего не получила и стояла некоторое время в пустом мещанском дворе, того ради, что надлежало до двора, поварни, конюшни и лошади и прочее все покупать вновь. А приходу мне с данных деревень деньгами и запасами всего 12680 талеров, и с того числа в расходе по самой крайней нужде к столу в поварню, в конюшню и на жалованье на Либерию служителям и на содержание драгунской роты всего 12254 талера, а в очистке всего только 426 талеров. С таким остатком как себя платьем, бельем, кружевами и по возможности алмазами, серебром, лошадьми и прочим в новом пустом доме, не только по своей части, но и против прежних вдовствующих герцогинь курляндских весьма содержать себя не могу, также и партикулярные шляхетские жены ювелы и прочие уборы имеют неубогие, из чего мне в здешних краях не бесподозрительно есть. И хотя по милости Вашего Величества пожалованными мне в прошлом 1721 году деньгами управила я некоторые самые нужные домовые на себя уборы, однако, имею еще на себя долгу за крест и складень бриллиантовый, за серебро и за обои камор и за нынешнее черное платье 10000 талеров, которых мне ни на котором образе заплатить невозможно, и впредь для всегдашних нужных потреб принуждена в долг больше входить, а не имеючи платить и кредиту нигде не буду иметь. А ныне есть в Курляндии выкупные амбты, за которых из казны Вашего Величества заплочено 87 850 талеров, которые отданы в аренду от 1722 за 14612 талеров в год, имеют окупаться в шесть лет. Я всепокорно прошу Ваше Величество сотворить милость: на оплату вышеписанных долгов пожаловать вышеписанные амбты мне в диспозицию на 10 лет, в которые годы в казну вашего Величества я заплачу все выданные за них деньги погодно, а мне будет на вышеписанные мои нужды оставаться по 5875 талеров в год». (Государственный Архив. Письма Анны Ивановны).

231

Князь Гр. Фед. Долгорукий заступился за дочь. Возникло дело, которое не окончилось, прежде чем царь Петр Алексеевич успел помереть. Кончилось оно только в 1730 году разведением Салтыковой с мужем и пострижением ее в Нижегородском девичьем монастыре.

232

Государственный Архив. Переписка Анны Ивановны.

233

«В слободе побывай и поговори о известной персоне, чтоб сколько возможно и где того каналию рекомендовал курляндца, а он уже от меня слышал и проведал бы от каналии каких происков к моему родителю, понеже ему четко можно знать от Александра и чтоб поразгласил об нем, где пристойно, что он за человек». (Государ. Арх. Дело Княгини Волконской).

234

Феофан Прокопович, митрополит новгородский, Георгий Дашков, митрополит ростовский, и Феофилакт Лопатинский, архиепископ тверской.

235

Канцлер граф Головкин, вицеканцлер и старший гофмейстер барон Остерман, гофмейстер князь Алексей Григорьевич Долгорукий, князь Василий Лукич Долгорукий, князь Димитрий Михайлович Голицын. С ними заседал, но без звания министра, сибирский губернатор князь Михайла Владимирович Долгорукий.

236

Три фельдмаршала: кн. Василий Владимирович Долгорукий, князь Михайла Михайлович Голицын и князь Иван Юрьевич Трубецкой; трое князей Долгоруких: сенатор Иван Григорьевич, камергер Сергей Григорьевич и обер-камергер Иван Алексеевич, любимец императора Петра Второго; генералы: Иван Иванович Дмитриев-Мамонов и Лев Васильевич Измайлов.

237

Феофан Прокопович: «Сказание».

238

Корсаков, «Воцарение Анны Ивановны». Стр. 135. Депеша Вестфалена.

239

Корсаков, «Воцарение Анны Ивановны». Приложение 6, стр. 75–76. Депеша Вестфалена.

240

Корсаков, «Воцарение Анны Ивановны». стр. 264–265.

241

Лефорт. Депеша 13 марта, в «Сборнике Русского Исторического Общества», т. V.

242

Корсаков, «Воцарение Анны Ивановны». Приложение № 13, депеша Вестфалена, стр. 82–83.

243

По другому известию, чтение челобитной исполнить должен был кн. Трубецкой, но как он заикался, то исполнил это, вместо него, Татищев (Pierre Dolgorouki: Mйmoires, I, 325).

244

Tourgueneff, «La Russie et les russes», III, 278. Депеша Маньяна.

245

Корсаков, «Воцар. АН. Ив.». 273–274. – «La cour de la Russie il у a cent ans». 36.

246

Корсаков, «Воцарение Анны Ивановны», стр. 276. Депеша Мардефельда.

247

«La cour de la Russie il у a cent ans», 37. Депеша Маньяна.

248

Протоколы верховного тайного совета, «Чтения Моск. Общ. Истор. и Др.» 1858 г., № 3.

249

Корсаков, «Воцар. АН. Ив.», стр. 277.

250

«La cour de la Russie il а у cent ans», 39.

251

Ibidem, 40.

252

Корсаков, «Воцар. АН. Ив.», стр. 277.

253

«Записки Манштейна», 333.

254

Соловьев XX, стр. 418.

255

Соловьев, т. XX, стр. 195.

256

Об этом излагается в нашем сочинении «Фельдмаршал граф Миних», так как эта колонизация предпринята была со стратегическими целями по его инициативе.

257

Вероятно, с обычною прибавкою в дву потомуж, что составляло 12000 десятин.

258

О кадетском корпусе подробнее излагается в жизнеописании фельдмаршала Миниха.

259

Священнику – 60 рублей в год, диакону – 40, причетникам по 30 и по числу четвертей хлеба, соразмерно с числом жалуемых рублей. Это выселение и отделение крещеных от некрещеных впоследствии не удержалось.

260

Соловьев «Ист. России», т. XX, стр. 307–308.

261

Соловьев, ibidem, 305.

262

Подробности тогдашней войны с Турцией изложены в жизнеописании Миниха.

263

Бантыш-Каменский, Словарь достоп. людей Рус. земли, ч. IV. стр. 68.

264

По одним источникам, он находился на Царицыном Лугу, близ Павловских казарм, по другим – на Садовой, где ныне пажеский корпус.

265

Вейдемейер: «Обзор», т. II, 96. – Царствование Елис. Петр., т. I, 127–128. – «Русская Беседа», 1857 г., т. I, стр. 6. – Записки Желябужского, стр. 213.

266

Вандаль: Louis XV et Elisabeth de la Russie, стр.145.

267

Вейдемейер: «Обзор», т. II, стр. 50.

268

La Cour de la Russie il у a cent ans, стр. 85. – Вейдемейер: «Обзор» т. III, 51. – Записки Манштейна, стр.251. – Пекарский: «Маркиз де ля Шетарди», стр.398.

269

Позье, Записки, «Русская Старина» 1870 года, т. I, стр.87.

270

Вандаль, Louis XV et Elisabeth de Russie, 157.

271

Записки фельдмаршала Миниха, стр. 82.

272

Chantereau. Voyage fait en Russie, 1794 г., т. II, стр. 75–76.

273

Пекарский. Маркиз де ля Шетарди, стр. 401.

274

Helbig. Russische Gunstlinge. 221–222.

275

Хмыров. Исторические статьи. Примечания, стр. 398.

276

Hermann, т. V, стр. 185.

277

Hermann, т. V, стр. 23. – Соловьев, т. XXI, стр. 200.

278

«Петербургские Ведомости», 1742 г.

279

Hermann, т. V, стр. 62. – Соловьев, т. XXI, стр. 273.

280

Соловьев, т. XXI, стр. 290. – «Лопухинское дело», см. «Русская Старина», т. XII, год 1874, сент., стр. 1—42. – Hermann, т. V, стр. 66, 72.

281

Vandal, Louis XV et Elisabeth de Russie, стр. 191–196. – Соловьев, т. XXI, стр. 334.

282

Васильчиков. Семейство Разумовских, т. I, стр. 106.

283

Архив Воронцова, т. IV, 69–85.

284

Vandal: «Louis XV et Elisabeth de Russie», стр. 261–271.

285

Исторические бумаги, собранные Арсеньевым, изданные академиком Пекарским, стр. 380–399.

286

«La cour de la Russie il у a cent ans», 144.

287

«La cour de la Russie il а у cent ans», 154.

288

Щербатов. О повреждении нравов, 102.

289

Военная история, кн. Голицына, стр. 141.

290

Русс. Старина, 1870 г. Приложение: Записки Болотова, т. I, стр. 481.

291

Военная История, кн. Голицына, стр. 141.

292

Записки Болотова, т. I, стр. 461.

293

Hermann, т. V, стр. 142.

294

Записки Болотова, т. I, стр. 479, 491–492.

295

Военная История, кн. Голицына, 145.

296

Записки Болотова, т. I, стр. 602.

297

Raumer. «Kцnig Friedrich II und seine Zeit», стр. 398, 399. – Hermann, т. V, стр. 133.

298

Пекарский. Военный Сборник 1858 г. Статья – «Поход русских в Пруссию», стр. 289–350 – защищает Бестужева очень основательно: если б канцлер сделал это, угождая наследнику престола, то Петр III, тотчас по вступлении своем на престол, наградил бы Бестужева; а Петр в течение полугода не подумал даже облегчить заточения, в котором он находился.

299

Депеша Эстергази у Шефера: Geschichte des Siebenjдhrigen Krieges, т. II, стр. 545.

300

Hermann, V, 139. – Васильчиков. «Семейство Разумовских», т. I, стр. 178–179.

301

Записки имп. Екатерины II, русский перевод, стр. 227. – Вейдемейера. «История Елисаветы», т. II, стр.17.

302

Stuhr, «Forschungen ьber Hauptpunkte des Siebenjдhrigen Krieges», стр. 303–304.

303

В приговоре, вероятно, сочиненном Волковым, глухо и неясно говорится: «между взятыми его письмами найдены проекты, писанные собственною его рукою и содержащие в себе такие дальновидные замыслы, которыми он явно показует свое недоброжелательство к нашей особе и к нашему здоровью, но о том и о других его тайных преступлениях и найденных вредительных замыслах пространно изображать было бы излишне». Мы не понимаем, о чем, собственно, здесь говорится.

304

Записки имп. Екатерины II, русск, перевод, 243–249. – La Cour de la Russie il у a cent ans, 176. – Соловьев, История России, т. XXIV, стр. 187–200.

305

Сборник Русск. Истор. Общ., т. VII, стр. 74.

306

Записки имп. Екатерины II, 250.

307

Сборник Историч. Общ., т. VII, стр. 74.

308

Stuhr, «Forschungen», т. II, стр. 153–157.

309

Hermann, т. V, стр. 151.

310

Соловьев, т. XXIV, стр. 230–232. Hermann, т. V, стр. 153–154.

311

Архив Воронцова, т. IV, стр. 113–124.

312

Записки Болотова, т. I, стр. 783–790. – Соловьев, т. XXIV, стр. 206–221. – Записки Болотова, т. I, стр. 871–872.

313

Соловьев, т. XXIV, стр. 264. – Hermann, т. V, стр. 163–164. – Записки Болотова, т. I, стр. 911–923. – Schцffer. Geschichte des Siebenjдhrigen Krieges, т. I, 309–314.

314

Stuhr. «Forschungen», т. II, стр. 258.

315

Ibidem, 274.

316

Raumer, «Kцnig Friedrich II und seine Zeit», 462.

317

Schцffer. Gesch. des Siebenjдhr. Krieges, III, 27.

318

«С.-Петербургские Ведомости» 1760 года.

319

Schцffer. «Gesch. des Siebenjлдhr. Krieges», III, 80–86.

320

Депеша Кейта в «La cour de la Russie il у a cent ans», 1-го января 1760 г., стр. 163. – Raumer, «Friedrich und seine Zeit», 469.

321

Vandal. Louis XV et Elisabeth de Russie, 336.

322

Ibidem, 335.

323

Vandal. Louis XV et Elisabeth de Russie, 362.

324

Соловьев, т. XXIV, стр. 333–340.

325

Vandal, «Louis XV et Elisabeth de Russie», 380.

326

Vandal, 392–393. – Соловьев, т. XXIV, 371–374.

327

Vandal. 394–401.

328

Vandal. 402. – Записки Болотова, II, 97–98.

329

Raumer, «Friedrich II und seine Zeit», 468–469.

330

Болотов. Записки, II, 99—101.

331

Записки Болотова, II, 122.

332

«Петербургские Ведомости» 1761 г., декабря 25-го дня.

333

Указ 12-го декабря 1741 г.

334

Указ 6-го августа 1746 г.

335

Дубровин, «Пугачев и его сообщники», т. I, стр. 251.

336

Дубровин, Ibid., т. I, стр. 270. – Соловьев, т. XXIV, стр. 110.

337

Указы 1742, 1743 и 1745 годов.

338

Указ 29-го дек. 1751 г.

339

Указ 17-го янв. 1760 г.

340

Соловьев, т. XXI, стр. 313–314.

341

Указ 9-го марта 1748 г.

342

Соловьев, т. ХХIII, стр. 21–22.

343

Ibidem, 18–20.

344

Ibidem, 213.

345

Соловьев, XXIV, 361.

346

Указ 7-го марта 1742 г.

347

Указ окт. 15-го 1742 года и февр. 13-го 1745 г.

348

Hermann, V, 23–24, Anmerkungen 11.

349

Hermann, V, 188.

350

«Русская старина», 1875 г., март, т. XII, стр.534–537.

351

Эти дела пересчитаны в книге Васильчикова: «Семейство Разумовских», т. I, стр. 107.

352

«Русская Старина», 1875 г. март, XII, 523, статья: «Тайная канцелярия в царствование Елисаветы Петровны». Также «Русск. Старина», 1873, VIII, 58–59.

353

«Русская Старина», 1875 г., XII, 524.

354

Соловьев, XXIII, стр. 208–211.

355

Указ 7-го марта 1755 г.

356

Ук. 19-го февр. 1743 г.

357

Ук. 25-го янв. 1744 г.; 27-го декабря 1752; 20-го дек. 1759 г.

358

Ук. 17-го дек. 1745 г. и 31-го авг. 1746 г.

359

Ук. 18-го апр. 1752 г.

360

Ук. 1757 г., янв. 29.

361

1745 г., марта 16.

362

Соловьев, XXIII, 202.

363

Соловьев, XXII. 235–239.

364

Ibid. XXIII. 134–135.

365

Указ 1741 г. 31-го дек. и 1742 г. 25-го ноября.

366

Указ 1741 г. 31-го дек. и 1742 г. 8-го января.

367

Указ июля 7-го 1757 г. и дек. 7-го 1760 года.

368

Указ 1757 г. дек. 23-го.

369

Указ 10 янв. 1758, 15-го июня 1760 и ноября 6-го того же года.

370

Указ 1743 года, сент. 28-го.

371

Соловьев, XXII, стр. 28–29.

372

Указ 1-го июля 1746 г.

373

Указ 23-го авг. 1742 г.

374

Указ 27-го февр. 1752 г.

375

См. Павла Любопытного. Историч. Моногр. Костомарова, т. XII, 390.

376

Соловьев, т. XXI, 316–318.

377

Указ 1756 г. дек. 9.

378

Н. И. Костомаров не успел написать жизнеописания Ломоносова. – Изд.

379

Указ 7 мая 1757 года.

380

Указы 1754 г. марта 14-го и 1756 г. марта 11-го.

381

Указ 1758 г. марта 16.

382

Указ 1748 г. марта 31.

383

Указ 1749 г. апреля 9.

384

Указы 1750 г., дек. 21 и 1759, окт. 25.

385

Указ 1755 г., февр. 15.

386

Указ 1751 г., сент. 17.

387

Указ 1751 г., сент. 20.

388

Указы 1743 г. февр. 3, и 1759 г. апр. 20.

389

Соловьев, История России, т. XXII, стр.36, и т. XXIII, стр. 139.

390

Указ 1757 года, авг. 25.

391

Соловьев, XXII, 36. – Указ 1760 г., янв. 20.

392

Указы 1742 г., 3 нояб., и 1743 г., дек. 16.

393

Указ янв. 23, 1754 г. – Соловьев, Ист. России XXIII, стр. 220.

394

Соловьев, Ист. России, XXIII, стр. 246.

395

Русский перевод, стр. 215.

396

Письмо Екатерины, напеч. в «Русском Архиве», 1863 г.

397

Соловьев, Ист. России, XXIV, стр. 416.

398

Соловьев, Ист. России, т. XXIV, стр. 418.

Еще от автора Николай Иванович Костомаров

Николай Костомаров

Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки)

Становление российской государственности переживало разные периоды. Один из самых замечательных — народное самоуправление, или "народоправство", в северных русских городах: Новгороде, Пскове, Вятке. Упорно сопротивлялась севернорусская республика великодержавным притязаниям московских князей, в особенности не хотелось ей расставаться со своими вековыми "вольностями". Все тогда, как и сегодня, хотели быть суверенными и независимыми: Новгород — от Москвы, Псков и Вятка — от Новгорода. Вот и воевали без конца друг с другом, и бедствовали, и терпели разорения от Литвы, Польши и Орды до тех пор, пока Иван III твердой и умелой рукой не покончил с северной вольницей и не свел русские земли в единое Московское (Российское) государство.

Василий Ключевский

Самодержцы московские: Иван III. Василий III

Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Кем были великие московские князья Иван III и Василий III, какое влияние оказала их деятельность на судьбу России? При каких исторических обстоятельствах пришлось им действовать? В какой мере эпоха сформировала их личности, и какую печать на события наложили характер и пристрастия? Избранные главы трудов классиков исторической науки дают ответы на все эти вопросы.

Николай Костомаров

Быт и нравы русского народа

Книга родоначальника «народной истории», выдающегося русского историка и публициста Николая Ивановича Костомарова – удивительная энциклопедия исконного быта и нравов русского народа допетровской эпохи. Костомаров, в лице которого удачно соединялись историк-мыслитель и художник, – истинный мастер бытописания. Он глубоко вживался в изучаемую им старину, воспроизводил ее настолько ярко и выпукло, что описанные им образы буквально оживали, накрепко запечатляясь в памяти читателя.«Быт и нравы русского народа» – живой и интересный рассказ о том, как жили наши предки, что ели, во что одевались, что выращивали в своих садах и огородах, как лечились, справляли свадьбы и воспитывали детей.

Николай Костомаров

Кудеяр

Роман о полулегендарном герое, разбойнике, написанный известным русским историком, раскрывает перед читателем величественные и трагические события отечественной истории середины XVI в. Далеко не все, о чем писал талантливый ученый, выступивший на этот раз как романист, наблюдалось в действительности. Но Костомаров прекрасно уловил многогранный и противоречивый характер жизни того времени — через образы самодержца Ивана Грозного и разбойника Кудеяра.Для всех, интересующихся русской историей.Текст печатается по изданию: Костомаров Н.И.

Николай Костомаров

Руина, Мазепа, Мазепинцы

События, произошедшие на Украине, после Переяславской рады вплоть до предательства Мазепы.

Николай Костомаров

Две русских народности

Современный читатель и сейчас может расслышать эхо горячих споров, которые почти два века назад вели между собой выдающиеся русские мыслители, публицисты, литературные критики о судьбах России и ее историческом пути, о сложном переплетении культурных, социальных, политических и религиозных аспектов, которые сформировали невероятно насыщенный и противоречивый облик страны. В книгах серии «Перекрестья русской мысли с Андреем Теслей» делается попытка сдвинуть ключевых персонажей интеллектуальной жизни России XIX века с «насиженных мест» в истории русской философии и создать наиболее точную и обьемную картину эпохи.