Русская идея: иное видение человека - [5]
Русский духовный писатель Феофан Затворник стремился систематизировать описание духовной жизни, стараясь вместить ее в рамки психологических разграничений, приспосабливая богословские концепции древних Отцов к экспериментальной психологии XIX века. И следует заметить, что его усилия не пропали даром.
Трихотомическая антропология Феофана Затворника[33]
«К существенным свойствам человека принадлежит то, что он одарен сознанием, может говорить о себе—я, или есть лице»[34]. Но прямо противоположное можно сказать о грехе, ибо грех ложным образом отождествляет с грешником то, что приводит извне. Именно это утверждение лежит в основе учения Феофана, в котором элементы патристики соединены с современными ему представлениями, но всегда в применении к духовной жизни, которая только его и интересует.
«Лице человека (я) есть единство духа, души и тела»[35]. Нравственная жизнь должна давать каждому то, что ему подходит, и вместе с тем поддерживать единство, созидающее человека. В отношении тела, которое нуждается в удовлетворении своих насущных потребностей, зло состоит в их изолированном удовлетворении, без приспособления к служению нуждам души[36].
Что же касается души, то все действия, в которых она себя проявляет, можно распределить по трем категориям: мысли, желания и чувства. А значит, можно выделить три части души: познающую, желающую и чувствующую — сердце.
К познающей части Феофан относит все, что входит в процесс познания и что, основываясь на воображении и чувствах, формирует рассудочные суждения. «Жизнь по воле Божией есть в высочайшей степени жизнь разумная»[37]. А рационализм — это использование разума против разума, когда он препятствует возрастанию в Духе, когда разум предается бесплодным мечтаниям.
Действующая сила желающей части души — ее юля. Она также свободна, и дело ее — организация нашей жизни. В единении с Духом она владеет «уменьем с успехом вести дела, верно соображая средства с целями, и дела с внешними обстоятельствами», — то, что мы называем «благоразумием»[38].
«Дело сердца — чувствовать все, касающееся нашего лица»[39]. Сердце — место встречи человека и Бога. Феофан — бесспорный мастер описания деятельности сердца и воспитания чувств с целью сделать их «духовными»[40].
В конце концов, дух — это душа нашей души. Вот почему христианская жизнь — это все возрастающее одухотворение души и тела. И только такая жизнь соответствует человеческой природе, какой создал ее Господь. Все соблазны мира имеют одну и ту же цель — угасить дух. В этом сила мира, но вместе с тем и его большая слабость. Мир, учит Феофан, почти автоматически заставляет нас покидать его, ибо все его внешние удовольствия не могут избавить нас от тоски по Духу[41].
II. Личность, победа над природой
Русский персонализм
В чем же состоит величие человека? Все Отцы единодушно утверждают, что человек — это образ Божий. Такова его истинная «природа», природа обоженного существа. Размышляя над этим откровением, разные авторы выделяют различные его аспекты: знание, свобода, способность управлять остальным творением[42].
Духовные авторы часто возвращаются к этим темам; но следует отметить, что мыслители XX века развивают новую вдею. Их в меньшей степени интересуют свойства человеческой «природы», чем то обстоятельство, что человек — это «личность», образ же личностного Бога — это привилегия, обесценивающая простой вопрос «природы».
Оливье Клеман так описывает развитие этой темы личности: «полностью укорененная в библейском откровении, тема личности обрела богословскую формулировку у Отцов IV века, но на уровне божественного существования, а не существования человеческого. Конечно, Предание сохраняет самое существенное, утверждая, что человек — это «образ Божий», но субстанционализм и интеллектуализм затрудняют правильный подход к этой тайне. Мне кажется, что заслуга русского богословия и русской философии XIX и XX веков состоит в том, что они сумели осуществить такой подход, не впадая при этом в индиввдуализм и не сливаясь с мистическими или тоталитарными течениями»[43].
Н. Лосский[44] и В. Зеньковский[45] в своих книгах История русской философии говорят об основных представителях русского «персонализма», подчеркивая, что он характерен не только д ля христиан. Даже социализм Герцена был персоналистическим, и после него русский социализм пошел по этому оригинальному пути[46]. Да и восстание Белинского против Гегеля можно рассматривать как протест во имя личности.
В этом контексте можно сослаться на С. А. Левицкого[47], С. А. Алексеева (Аскольдова)
Наша экономическая система, наш образ жизни, наше представление о людях: Основы нашего общества находятся в кризисе, бывшая определенность пропала. Р.Д. Прехт — о неуверенности немцев и их новом интересе к философии.
От Платона и Аристотеля до Бергсона и Хайдеггера — вот пространство этой книги, созданное интуицией и вкусом Реми Хесса, построившего собственную версию Всемирной Академии. Ее двери распахнуты для всех жаждущих окунуться в мир парадоксальных идей, мудрой поэзии и мыслительной мощи бытия.http://fb2.traumlibrary.net.
Похоже, наиболее эффективным чтение этой книги окажется для математиков, особенно специалистов по топологии. Книга перенасыщена математическими аллюзиями и многочисленными вариациями на тему пространственных преобразований. Можно без особых натяжек сказать, что книга Делеза посвящена барочной математике, а именно дифференциальному исчислению, которое изобрел Лейбниц. Именно лейбницевский, а никак не ньютоновский, вариант исчисления бесконечно малых проникнут совершенно особым барочным духом. Барокко толкуется Делезом как некая оперативная функция, или характерная черта, состоящая в беспрестанном производстве складок, в их нагромождении, разрастании, трансформации, в их устремленности в бесконечность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вл. Соловьев оставил нам много замечательных книг. До 1917 года дважды выходило Собрание его сочинений в десяти томах. Представить такое литературное наследство в одном томе – задача непростая. Поэтому основополагающей стала идея отразить творческую эволюцию философа.Настоящее издание содержит работы, тематически весьма разнообразные и написанные на протяжении двадцати шести лет – от магистерской диссертации «Кризис западной философии» (1847) до знаменитых «Трех разговоров», которые он закончил за несколько месяцев до смерти.