Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений - [29]
Сербский патриарх навещал митрополита Антония в последние дни жизни и отпевал его в 1936 г. С 1920-х гг. владыка Варнава старался окружать себя русскими сотрудниками.
Архимандрит Иустин (Попович).
Так, в частности, его секретарем и биографом работал историк, библиотекарь патриаршей библиотеки В. А. Маевский, написавший и выпустивший в 1931 г. книгу «Сербский патриарх Варнава и его время». В отличие от других сербских архиереев, официальную переписку с Архиерейским Синодом РПЦЗ владыка Варнава всегда вел на русском языке[212].
При активном участии Сербских первосвятителей – Димитрия, а затем и Варнавы, с 1927 г. в Белграде возобновилось строительство собора во имя св. блгв. кн. Александра Невского (на месте русской походной часовни времен войны 1876–1877 гг.). В 1930 г. Патриарх Варнава освятил новосооруженный храм в присутствии короля Александра I Карагеоргиевича[213]. В середине 1930-х гг. в соборе был установлен киот в память убиенных российского императора Николая II и югославского короля Александра I Карагеоргиевича.
Святитель Варнава неоднократно публично выражал свои антикоммунистические убеждения. Уже в его интронизационной речи говорилось о «преследуемом антихристами русском православном народе», об освобождении которого необходимо «усердно молиться». Жесткие антикоммунистические высказывания звучали и в последующих обращениях патриарха к пастве, например, в Рождественском послании 1936 г.[214] Святитель Варнава был почетным председателем Исторического общества памяти государя императора Николая II и Комитета по сооружению храма-памятника Царственным мученикам в Брюсселе (завершенного только в 1977 г.).
При этом патриарх Варнава считал законным главой Русской Церкви проживавшего в Москве заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и неоднократно оказывал ему поддержку Так, в 1932 г., после того как глава русской Западно-Европейской епархии митрополит Евлогий (Георгиевский) перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, Сербский первосвятитель направил Вселенскому патриарху Фотию письмо, где возмущался его действиями. В это же время святитель Варнава отказался участвовать в намеченном на Афоне Всеправославном совещании, если на нем не будет представлена «Тихоновская» (необновленческая) Русская Церковь[215]. В 1933–1936 гг. святейший патриарх Варнава активно переписывался с митрополитом Сергием, пытаясь предотвратить запрещение архиереев РПЦЗ, однако, когда это не удалось, несмотря на угрозу разрыва со стороны Московской Патриархии, сохранил каноническое общение с ней[216].
Подобную, дружественную по отношению к Русской Православной Церкви за границей, позицию занимали и многие другие сербские архиереи, прежде всего выпускники российских духовных академий. Так, например, епископ Нишский Досифей (Васич) в письме от 16 февраля 1927 г. негативно оценивал разрыв митрополита Евлогия (Георгиевского) с РПЦЗ. Сам же митрополит Антоний с особенной симпатией относился к митрополиту Сараевскому Петру (Зимовичу), епископу Пакрацкому Мирону (Николичу) и епископу Вршацкому Викентию (Вуйичу). Как убежденный русофил был известен епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир (Раич) и т. д.[217]
Ведущими религиозными мыслителями Сербской Церкви в XX веке были два ее святых – епископ Николай (Велимирович) и архимандрит Иустин (Попович), взгляды обоих имели ярко выраженную прорусскую и антизападную направленность. Владыка Николай окончил Петербургскую духовную академию, в 1932 г. он так писал о России: «Совесть наша заставляет нас плакать, когда русские плачут, и радоваться, когда русские радуются. Велик наш долг России. Может человек быть должен человеку, может и народ – народу. Но долг, которым Россия обязала сербский народ в 1914 году, настолько огромен, что его не могут вернуть, ни века, ни поколения. Это долг любви, которая с завязанными глазами идет на смерть, спасая своего ближнего»[218]. В 1920-е гг. владыка Николай (Велимирович) одним из первых заговорил о необходимости почитания расстрелянной в России царской семьи.
Митрополит Николай (Велимирович).
Архимандрит Иустин (Попович) учился в Петроградской духовной академии, в 1923 г. он издал свой труд «Философия и религия Ф. М. Достоевского». Отец Иустин был большим почитателем владыки Антония (Храповицкого) и считал себя его учеником[219]. В период работы в Сремских Карловцах архим. Иустин часто посещал митрополита и других русских эмигрантов.
В 1930–1931 гг. о. Иустин в качестве помощника епископа занимался миссионерской деятельностью в Прикарпатской и Пряшевской Руси, где происходило возвращение униатов в лоно православия, был выдвинут кандидатом на Мукачевскую епископскую кафедру, но отказался. С 1934 г. он работал профессором богословского факультета Белградского университета. В этот период архимандрит Иустин продолжал поддерживать тесные связи с русскими эмигрантами. В частности, на богословский факультет он был принят благодаря поддержке заведующего кафедрой церковной истории профессора А. Доброклонского. Отец Иустин также дружил с новым первоиерархом РПЦЗ митрополитом Анастасием (Грибановским), протоиереем Алексием Нелюбовым, имел тесные связи и со свт. Иоанном (Максимовичем)
