Русская Финляндия - [8]

Но предвоенная эпоха заканчивалась, чувствовалось приближение катастрофы. За год до войны в Финляндии проживало 5819 бывших подданных Российской империи, русских, не имевших финляндского гражданства — на две тысячи меньше, чем за десять лет до того. В 1918–1940 годах 4330 русских получили финские паспорта. Утрата Выборга, Карельского перешейка и других территорий, повлекшая переселение русских в разные районы Финляндии, ускорила процесс ассимиляции.

После выхода из Второй мировой войны Финляндия была вынуждена пойти на ряд уступок Советскому Союзу, которые, в частности, развязали руки советским спецслужбам на территории страны.

В апреле 1945 года Хельсинки полнился слухами об аресте множества русских эмигрантов и выдаче их советским властям в лице так называемой «Контрольной комиссии». Дошло до того, что президент Финляндии Карл Густав Маннергейм поинтересовался у премьер-министра Ю. К. Паасикиви об их судьбе. Оказалось, что в ночь с 20 на 21 апреля 20 человек из представленного списка 22 человек (двое успели, видимо, покинуть Финляндию) были задержаны и переданы Контрольной комиссии. Ночной операцией и действиями финской полиции руководил подполковник МГБ А. Федоров. В хельсинкском аэропорту, куда задержанных привезли попарно скрепленными наручниками, их ожидал председатель Контрольной комиссии А. Жданов. Никаких допросов не проводилось, через несколько часов арестованные оказались в Лубянской тюрьме.

Из этой двадцатки десять человек были гражданами Финляндии, у девятерых были нансеновские паспорта и только один был гражданином СССР — Александр Калашников, бывший военнопленный, не пожелавший вернуться в Советский Союз после «Зимней войны». В числе финских граждан имелись как урожденные граждане, так и подданные в прошлом Российской империи, получившие гражданство Финляндии.

Черной неблагодарностью отплатили спецслужбы СССР и Степану Петриченко, одному из руководителей Кронштадтского восстания. В 1927 году он был завербован советской военной разведкой. Во время войны Петриченко за враждебную к государству деятельность был, как и многие финские коммунисты, посажен в тюрьму. После подписания перемирия бывший кронштадтский моряк вошел в инициативную группу по образованию Русского культурно-демократического союза, просоветской организации, создание которой одобрила Контрольная комиссия. Несмотря на заслуги перед советской властью, он оказался в числе лиц, «виновных в совершении военных преступлений». Когда в 1947 году в Соликамский лагерь Пермской области, где Степан Петриченко отбывал десятилетний срок, пришло распоряжение этапировать его во Владимирскую тюрьму, в списке живых Петриченко уже не значился.

Архитектор Иван Кудрявцев, изысканный рисовальщик, любитель русской археологии и автор целого ряда построек в Финляндии, вспоминает атмосферу того времени: «Среди русских стали ходить тревожные слухи о том, что готовится список об аресте второй "партии". Особенно удручающими были вести о том, что некоторые семьи русских посещаются советскими агентами, которые проводят допросы и требуют письменных характеристик поведения и деятельности определенных лиц за последние годы. Это привело к тому, что многие русские из осторожности срочно перебрались в Швецию». Осевшие в Финляндии русские эмигранты «первой волны» постепенно, так же, как и купцы в XIX веке, ассимилировались в финской среде. В 1961 году в бывшей «Табуновской» русской школе училось всего четыре человека. Для сравнения: в 1918 году это гельсингфорсское учебное заведение насчитывало 400 учащихся. А в 1987 году, согласно опросам, только 2587 человек, живущих в Финляндии, назвали русский язык родным.

Иван Кудрявцев с сожалением констатировал в 1980-е годы: «Теперь нас, русских эмигрантов старшего поколения, осталось мало, а дети уже не знают русского языка…»

Однако именно в 1980-е годы начался процесс репатриации в Финляндию так называемых «русских финнов», которые составили значительную долю в эмигрантском потоке из Советского Союза, а затем из России в эту страну.

«Русскими» в Финляндии считаются и ингермандландцы (петербургские и подпетербургские финны), и потомки переселившихся в Россию финнов. Революция, большевистская коллективизация, ссылки 1930-х годов, война и разных лет циркуляры, дискриминирующие ингерманландских финнов, привели к губительным последствиям. Распыленная по необъятным просторам Советского Союза финская диаспора стремительно уменьшалась: если при переписи 1959 года в СССР проживало 93 тысячи финнов, то к 1970-му их число сократилось на 8 тысяч, девятью годами позже перепись зафиксировала 77 тысяч финнов, из которых только 40,9 % назвали финский родным языком. По данным последней советской переписи в 1989 году, численность финнов в СССР уменьшилась до 67 тысяч.

«90 % прибывших из России ингерманландцев — по языку и национальному самоопределению совершенно русские», — с удивлением писала одна популярная хельсинкская газета.

Сегодня в Финляндии проживает, по разным оценкам, 20–30 тысяч человек, для которых русский язык является родным. Это второе по численности языковое меньшинство (после шведского).