Русская фэнтези 2009. Разбить зеркала - [6]
«Это потрясающий дар, друг мой! Но, понимаете… Вы не обидетесь, Чарли? Хорошо, я продолжаю. Вы не играли Гамлета — вы копировали Эдмунда Кина. Трюк достоин ярмарочного балагана, но не театра. Копия вторична, она — всего лишь аттракцион. Смотрите!»
Кин шагнул вперед, привычным, стократ отработанным жестом сжал ладонями виски; отбросил длинные темные волосы, вскинул подбородок:
Проклятие! — актер читал монолог принца Датского голосом Чарльза Бейтса. Но как читал! Чтобы перевоплотиться — хоть в Гамлета, хоть в «юного друга», — ему не требовалось «лицо-мышца». Хватило таланта.
«Не копируйте, Чарли. Играйте, черт возьми! И станете актером, обещаю!»
Он поверил. Ему обещал Эдмунд Кин! Он, Чарльз Бейтс из Теддингтонской «дыры», выйдет на сцену, может быть, в «Друри Лейн»! Жизнь казалась прекрасной. И Нэлл была рядом — во всяком случае, не за семью морями. Да, для свиданий приходилось тащиться пешком через весь Лондон. Да, виделись редко. Старая дама не отпускала компаньонку ни на шаг. В гости рекомендовалось приходить только в исключительных случаях — с черного хода.
С парадного принимали джентльменов.
Из-за джентльменов они чуть не поссорились. Выпало свободное воскресенье, и Чарльз пригласил девушку на прогулку. Погода была чудесной; они отправились к Серпентайну, в центр зеленого Гайд-парка. Бейтс предпочел бы уехать за город, на вольный воздух. Однако Нэлл объяснила: благовоспитанным людям «положено» гулять у Змеиного пруда. К сожалению, спутник не оправдал ее надежд — оделся, как привык дома. Куртка, башмаки на толстой подошве, шляпа с узкими полями… Нэлл пришла в ужас: у Серпентайна «в этом» показываться нельзя.
Туда приходят настоящие лорды!
Бейтс не стал спорить. Он нашел свое решение проблемы — свел знакомство с Джорджем Браммелем. Первый Денди,[5] человек язвительный и опасный на язык, трудно сходился с людьми. Помог Кин — оба были вхожи к принцу Уэльскому. И сам Бейтс не сплоховал. Узнав от актера о привычках и странностях Короля Вкуса, он с первых же слов пожаловался, что от соседей ужасно пахнет, — и попросил у Браммеля рецепт его знаменитого мыла. Законодатель мод, помешанный на чистоте и мывшийся трижды на день, мгновенно проникся к «скромному театралу» (как рекомендовал Бейтса Кин) самым искренним расположением.
Мыло по рецепту Браммеля оказалось превосходным. Главное же, Первый Денди, узнав о трудностях Бейтса, дал совет, как именно стоит одеться — и набросал эскиз свинцовым карандашом. Да что там говорить! — он даже денег одолжил. У портного волосы встали дыбом, но в следующее воскресенье на Бейтса оглядывался весь Гайд-парк. Нэлл была на седьмом небе, Чарльз же слегка расстроился. Его попытки рассказать девушке о театре с треском провалились. Подруга скучала. «Сцена? Это для провинциалов. Ты хочешь быть шутом, как твой Кин? Пора взрослеть, мой Чарли!»
В следующее воскресенье они не встретились. А потом Бейтс узнал, что его Нэлл свела знакомство с «настоящим лордом». Ну, не лордом, но все-таки…
— Бом! — ударил вдали колокол.
Сцена вторая
КЛУБМЕН
Англичанин, к тридцати годам не озаботившийся вступить в клуб, подозрителен. Такое прощается сельскому эсквайру с девонширских пустошей, но житель Лондона, существующий вне клуба, — нонсенс, причем нонсенс опасный. Добрые соседи обязаны заявить на такого мировому судье. В чем дело? Клубов в британской столице сотни — на все вкусы, для всех сословий и профессий. Даже если вы приезжий, ищите своих, не ленитесь. Шотландец? Добро пожаловать в Мэйфер, в «Эдинбургский клуб». Валлиец? Просим в «Клуб Стюартов» — рядом с Гайд-парком, сразу найдете. Ненавидите клубную жизнь? Три клуба «клубоненавистников» вас прямо-таки заждались. Но если брезгуете, тогда не обессудьте. Нет вам никакого доверия. Уж не иностранец ли вы, часом, не шпион?
Или того хуже, состоите в тред-юнионе?
— Ваш клубный билет, мистер Бейтс. Порядок есть порядок, сами понимаете… Благодарю вас, сэр. В «Собачьей канаве» всегда рады вас видеть. Ужин, как обычно? Очень хорошо. Позвольте напомнить: через полчаса у вас встреча в Синей гостиной…
Чарльз Бейтс не спорил с традицией и быстро нашел подходящий клуб. Особо трудиться не пришлось. Работники сцены давно освоили «Собачью канаву» в центре Уайтчепеля. Клуб из самых престижных — «пожарных». Таких в Лондоне едва ли больше дюжины. Хоть мемориальную доску вешай: «Леди и джентльмены! Сей благородный клуб основан AD 1775. Остановитесь и восхититесь!».
Доски на клубе не было. Хорошие места и так известны.
В годы давние, когда народ еще собирался не по клубам, а по кофейням и трактирам, в «Собачьей канаве» — грязной забегаловке на окраине бывшего еврейского гетто — нашли пристанище лакеи и дворецкие. Вскоре к их обществу примкнули те, кого не пускали в общество «хозяев»: подмастерья, слуги, сезонники — лишь бы монета водилась. Грязна была «Собачья канава», и кухня не из лучших. Народишко захаживал разный — не поговоришь по душам, не расслабишься.
