Русская фантастика 2012 - [12]

Да и каждый из нас нет-нет, да и задумывался о том, чтобы вернуться к природе. Когда наши друзья с атрофировавшимися мышцами гибли от недостатка глюкозы в какой-нибудь игре из-за сломавшейся или намеренно заблокированной аппаратуры предупреждения. Когда родственники уходили в вымышленные миры, тратя на их строительство все заработанные средства, а потом кончали с собой, будучи лишенными доступа к Сети на неделю или в случае успешной атаки на их мир хакеров, а то и бродячих компьютерных вирусов. А сколько людей сходило с ума, переставая различать реальность и виртуальное пространство? А сколько выходили в открытые окна небоскребов, забывая, что они находятся в реальности, а не в игре? Или начинали стрелять по живым мишеням из настоящего оружия?

— Ты считаешь, что мы вправе сделать это? Решить за всех? — спросил я.

Алиса усмехнулась — и улыбка эта долго оставалась на ее лице, даже когда глаза стали печальными. Наверное, так улыбался Чеширский кот.

— Мы уже влипли в историю. Во всяком случае, я. Ты еще можешь соскочить, хотя вряд ли — не отпустят. А теперь мы можем в историю войти. Никогда об этом не мечтал?

Историк, не мечтавший войти в историю, — нонсенс. Но не всем достаются лавры Шлимана. Некоторые вполне могут содеять что-то, сопоставимое с преступлением Герострата.

— Ты мечтаешь умереть молодой? — спросил я.

— Не самый худший из вариантов, — заметила Алиса. — Главное, во имя чего. Свобода человечества — не худшая цель.

— Так ты — радикальная гуманистка?

Алиса расхохоталась.

— Неужели ты мог так подумать? Я панк.

Мне пришлось обратиться к базе данных, чтобы классифицировать увлечение Алисы. Панки оказались старым течением — почти таким же старым, как луддиты. Корни панка уходили в далекий двадцатый век, а сейчас, как оказалось, процветал космопанк — течение, представители которого шатались от звезды к звезде, плевали на общественные запреты, стремились к свободе и независимости и презирали правящие институты, особенно интегрированные с искусственным разумом. Возможно, из-за того, что полицейские камеры слежения практически полностью управлялись искусственным интеллектом. Впрочем, общались панки все больше в Сети — как и все сейчас. Планетарные сходки были у них редки.

— Ты хочешь, чтобы мир захлестнула волна насилия? — спросил я.

— С чего бы это могло произойти? — искренне удивилась Алиса. — Суперполицейский будет работать так же, как и прежде. Может быть, нескольким операторам придется перестроиться, переключиться с одного пульта на другой, но технически вопрос легко решаем. А то, что люди перестанут проводить большую часть жизни в иллюзиях, только пойдет им на пользу. Я, как и многие во Вселенной, против прямого воздействия на мозг — только и всего.

— Меня срочно нужно оборудовать динамиком, — Ротор встрял в разговор без спроса, что с ним бывало не слишком часто. — И манипуляторов заодно прикупить. Как же мы будем общаться, Глеб?

Я проигнорировал помощника и обратился к Алисе:

— Откажись от имплантов сама. Почему бы всем недовольным не перестать пользоваться биоаппаратурой — и ограничиться этим?

— Нас рано или поздно заставят покориться машинам. Как только процент недовольных превысит определенный порог, импланты станут внедрять насильно. Уже сейчас полным ходом идет дискриминация тех, кто отказался от имплантов. Несчастные случаи происходят с ними слишком часто. Это заговор, Глеб.

— И твоя Белинда в нем участвует? И Ротор?

— Может ли домашний хомячок участвовать в заговоре тигров? — спросила Алиса. — Личные помощники в случае плохого развития событий станут такими же жертвами, как мы. Их воля будет полностью подавлена, смысл существования исчезнет. Правда, Ротор?

— Я люблю хозяина, — неожиданно для меня признался Ротор. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то его поработил. Он забавный. По мере сил я буду препятствовать любой агрессии против Глеба.

Забавный? Умиление от того факта, что Ротор меня «любит», сменилось возмущением. Я — забавный? И это говорит железка, подключенная к моим мозгам? Каким же тогда считают меня электронные сверхразумы, превосходящие Ротора в развитии настолько же, насколько я превосхожу мышь?

— Нам придется применить вирус, — подытожила Алиса. — Точнее, мне. Через два часа звездолет прибывает на Комариную Плешь, и ты еще можешь нас покинуть. Торможение уже началось — нужно вернуться в каюту.

— Последний вопрос. У тебя вирус откуда?

— На дне рождения отца его партнеры хвастались разработками. Предлагали ему купить. В шутку, конечно. Бизнес отца связан с технологией имплантирования. А я украла пробирку.

— Просто так — взяла и украла?

— Не просто. Но любопытство сгубило кошку. Позволь, я не буду отвечать? Тем более ты обещал, что вопросов больше не будет.

* * *

Звездолет вышел из субквантового пространства, и Фил, погрузившийся в Сеть, пребывал на вершине блаженства. Так, наверное, чумеет от восторга рыба, возвращенная с берега в воду. Хакер что-то пришептывал, взгляд его беспорядочно блуждал по каюте — впрочем, вряд ли он видел что-то здесь.

— Полюбуйся примером глубокого погружения, — бросила Алиса. — Парень не ведает, что творит.