Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [3]

Освоились скоро. В самом деле, что за трудности, когда нож по-сербски называется — нож, вилка — вилюшка, человек — човек, женщина — жено? Стоит только настроить язык на школьный церковнославянский лад, и все пойдет, как по маслу. А сколько кругом русского! Хотя бы вот те же самые вывески над темноватыми входами “кафан”, где дремлет в высоких бочках густое, крепкое вино. Каждое торговое предприятие имеет свой покровительственно-именной девиз. Вот “код генерала Скобелева”, вот “код белог Цара”, вот “код веселог руса”, и сам я видел вывеску в маленьком городке “код Петра Степановича, киевского помещика”.

А там и пошло. Эшелон за эшелоном — десять, двадцать, тридцать тысяч русских, прожженных огнем Гражданской войны. И вот уже свои газеты, комитеты, канцелярии и, конечно, бесконечное множество “Рюриков”, “Варягов” и “Асторий” с русскими балалаечниками с самоваром на стойке, с ленивыми варениками и сибирскими пельменями. И за бумажки, еще вчера ничего не стоившие, летевшие по ветру, устилавшие пароходную палубу, сегодня дают полновесные, полные динары (за 1000 деникинских рублей и др. ассигнаций давали раз в месяц 800 динаров, вполне приличная сумма, равная почти месячной зарплате. Правда, потом, сумма размена снизилась. — В. К.), и после миллионов за взятую с боя котлету из собачьего мяса, за ржавую селедку, коробку спичек — витрины, ломившиеся от всяческого давно забытого добра, и мирный добрый басок: “Пожалуйте, братушкам скидка, а нет — и в долг поверим!..”»⁵

Очень романтично, не правда ли? Но «горек хлеб чужбины и тяжелы ступени чужих лестниц», могли сказать многие.

Для некоторых забывался подвиг России, положившей жизнь своих сынов и дочерей ради братской Сербии. Были трудности с приемом русских беженцев, особенно «серой шинели», уезжавшей потом из Сербии в Латинскую Америку. Известны случаи притеснения, унизительного отношения, неравноправия, враждебности, деления на «своих» и русских, вплоть до свирепой полицейской расправы. Да и сами русские давали почву для «не братского» отношения. Здесь и занятие «выгодных мест» при устройстве на работу, требующую определенной квалификации, которой, бывало, не обладали представители местного населения. Тут и само отношение к России — царской и коммунистической. В первом случае — русские для многих выступали братьями. Во втором, особенно с приближением предвоенного времени и самой войны, Россия коммунистическая становилась им ближе, нежели самодержавная «матушка» России с «нашествием» в их страну дворян и другого «социально чуждого элемента». Королевство Югославия (до 1929 г. Королевство сербов, хорватов и словенцев, аббревиатура — СХС) было последней страной в Европе, которое признало СССР только в июне 1940 г.

И в то же время, писал один из современников: «Годы беженства выработали особый тип “руса”. Это человек — который ни от чего не отказывается, все знает, все умеет, — для него не существует замысловатого задания, перед которым он бы остановился. Он энергичен и заполняет собою все: он сидит в канцеляриях министерства, держит руль такси, поет в хоре, танцует в балете, играет на балалайке, продает газеты, хлопочет по делам, — нет профессии и занятия, где не было бы «руса» <.. > Говорит он в большинстве своем, до сих пор на ужасном диалекте, смешивая русские слова с сербскими. Но это и не так важно. За эти годы сербское ухо привыкло к русскому языку»⁶.

Есть еще одна зарисовка Белграда от Бориса Зайцева: «Белград “возрастающий” город. В жизни его есть напор, порыв, оживление молодости послевоенной. Он строится, кипит. В нем немало дельцов <…> Во что вырастет он? Будем надеяться, в живую просвещенную столицу народа, выходящего к новым и обширным судьбам»⁷. И в этом процессе заметную роль сыграли русские люди.

Кстати, на эту тематику, написано и исследуется много. Именно память обуславливает самый разнообразный поиск. Например, адреса русского Белграда. В это направление вносит свой вклад известная своими исследованиям Мария Анатольевна Васильева (Дом Русского зарубежья, что на Таганке).

Интеллектуалы, спорщики, праздношатающиеся могли посещать по воскресеньям и четвергам разнообразные лекции, начинавшиеся по вечерам в Русском народном университете. Назову несколько лекций. В начале февраля 1926 г. инженер В. М. Михайловский читал лекцию о «новых взглядах на проблему формирования жизни в космосе»⁸. 20 января 1929 г. педагог И. М. Малинин выступал на «захватывающую» тему «Толкование снов». 24 января П. Н. Ге — «Романтизм в русской живописи»⁹. 27 января известный всему Белграду Е. В. Спекторский читал лекцию «Трагедия Толстого». 31 января врач А. А. Солонский, вероятно специально для родительниц — «Четыре кожные детские болезни (скарлатина, корь, краснуха, Dukes Филатова болезнь)¹⁰. Не обошел своим вниманием и один из отцов-основателей евразийства П. Н. Савицкий, знакомивший «политическую публику» с этим явлением, удивительно вобравшем в себя и мессианизм, тривиальность и «литературу». Офицеры могли пойти в Русское офицерское собрание, открытое 16 июня 1924 г. в специально арендованной квартире. Там были столовая, библиотека, читальня