Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [16]
Владимир Львович Гальской посвятил ему такие стихи:
О нем талантливейшая Екатерина Таубер говорила: «Мне неизвестно слово, которое бы лучше всего характеризовало поэта и человека. Достоинство. Оно было во всем: в черном, до последней пуговицы застегнутом потертом пальто, в манере рукопожатия, в выспреннем чтении стихов». В 1945 г. стал жертвой коммунистического террора. Его рукой в камере тюрьмы на Банице написано: «Кажется нас ведут на расстрел — Кискевич»>133. Ему принадлежат точеные строки об эмигрантском быте:
NATURE MORTE
(В 2008 г. на родине был издан сборник его стихов «Ноктюрн душе».)
Конечно, Белград это не вавилонский Харбин, где было больше праздников, чем рабочих дней. Но дело не в количестве, а в традиции, а она блюлась ревностно русскими людьми, любившими «гульнуть» широко, с размахом. В «Новом времени» можно было прочесть такую рекламу: «Зал “Академии Наук" в Белграде. Белградское русское Художественно Драматическое общество. 19 января 1929 г. БАЛ-МАСКАРАД под названием НОЧЬ ПОД РОЖДЕСТВО В ДИКАНЬКЕ по сюжету и тексту Н. Гоголя, в переработке и постановке известного Американского режиссера В. ЯЦЫНА, прибывшего в Белград из Холливуда за баснословный гонорар, гарантированный Драматическим Обществом из Займа Земского Союза. В фильме принимают участие маститые и фотогеничные Члены Б. Р. X. Д. Общества и Украинского Общества “Просвита”… Колядки и песни в исполнении хора “Просвиты” под управлением Г. Кра-суцкого. Невиданный трюк: полет к куполу Академии — Солохи и черта на аппарате системы Русского механика самоучки. Кража месяца чертом. Влюбленные, пользуйтесь наступившей темнотой. Мужья, бдите! Катанье на салазках. Игра в снежки. Замороженная клюква. Общий гопак при участии всей публики.
ВЫБОР МИСС-БЕОГРАД
Премии, лотереи и летучая почта. Джаз-банд.
Дирижирует танцами г. Эггер.
Заботами правления общества цены в ресторане сведены к ценам станционного буфета в Миргороде»>135.
Атмосферу мирного быт(ия) непериодически «взрывали» то информация о раскрытых советских шпионах, то «нехорошие истории», связанные с деятельностью как отдельных homo sapiens, так и организаций.
Здесь можно предоставить слово герою первой мировой войны, инвалиду, полковнику Михаилу Федоровичу Скородумову, принадлежавшему к славной плеяде правдоискателей, защитнику увечных. В своих воспоминаниях он писал: «Когда была мною открыта афера в Союзе русских инвалидов, где инвалидные возглавители обворовали приютившее нас государство на 3 миллиона динар, никто из русских официальных возглавителей не хотел прекратить это безобразие и позор. А когда пришлось обратиться к сербам и просить их убрать от нас этих воров, то в этой борьбе мне и моему помощнику, полк. Неелову, пришлось выдержать 35 судебных процессов в ложных обвинениях, с лжесвидетелями <… > Наконец 9 генералов и полковников, председатели провинциальных инвалидных отделов, получавшие от инвалидных возглавителей вознаграждение по 300–500 динар, не побрезговали написать на нас тайный донос министру, что якобы мы агенты Г. П. У, работающие на разложение Союза инвалидов, с целью нас выслать из Белграда, дабы мы не могли раскрыть эту инвалидную аферу…» (Потом была публичная пощечина одному из генералов-авторов доноса и ответный удар палкой по голове. Затем оправдание генерала Русским судом чести. Сербский суд вынес иное решение, признав виновниками руководство Союза. Новый глава Союза, сербский генерал, так оценил деятельность своих предшественников: «Если бы вам дали Россию, то вы вторично бы ее погубили», добавив, что всех их «надо свести на Теразию (площадь в центре города), полить керосином и сжечь»>136.
И еще одна «история», связанная с фигурой Скородумова. В его воспоминаниях можно прочесть: «Дабы остановить развивавшиеся симпатии сербов к Совдепии и вернуть их к царской России, я затеял постройку памятника русским воинам и переноску останков русских офицеров и солдат с Салоникского фронта в Белград. Казалось бы, что это в интересах всех русских эмигрантов, предлог объединиться и устроить обще-Югославянско-Русскую манифестацию в честь национальной России.
Но, не тут-то было, поднялся страшный шум, интриги, грязь, анонимки и борьба, чтобы во что бы то ни стало вырвать у меня эту инициативу. Чуть не сорвали все дело. Писали королю, писали министрам, писали моим приятелям сербам, что я коммунист, сумасшедший, что я убил своего отца и мать, что я криминальный тип, и вообще все, что хотите. Этим занимались верхи, т. е. возглавители эмиграции, но и низы немногим оказались лучше. В русском театре группа артистов при переполненном театре ставили пьесы на злобу дня, где высмеивались и памятник, и переноска костей, а больше всего, конечно, я и моя протезная рука. Публика награждала артистов громовым аплодисментам. В юмористическом журнале “Бух” та же картина, весь юмор был направлен на высмеивание постройки памятника и переноски костей наших героев. Но здесь иногда настолько переходили границу, что приходилось обращаться к Сербскому суду. Так, например, была помещена одна карикатура, где за столом я и редактор “Царского Вестника” г-н Рклицкий играем в кости и под карикатурой надпись: Небывалый случай — оба играют в кости и оба выигрывают». На переноску останков и на открытие памятника из 11 тысяч эмигрантов в Белграде явилось всего лишь 3–4 тысячи, причем половина оказались сербы. <..> Антипатриотическое воспитание не научило нас, русских, работать на общее дело. Мы привыкли служить только лицу, а не делу, и притом тому лицу, от которого можно извлечь выгоду, или который нам симпатичен, а на общее дело наплевать»
