Русская драматургия ХХ века - [39]

Граф

Сама мне дай, какой захочешь.

Красавица срывает белый махровый цветок и вкладывает цветок в петлицу его кафтана.

Граф

Как томно закружилась голова!

Целуй меня, Красавица, целуй!

Красавица нежно целует его. Граф хочет ее обнять, она отбегает. Он бросается за нею, но его встречает Ботаник. Граф в замешательстве останавливается.

Ботаник

Я провожу вас, Граф.

Граф молча кланяется Красавице и уходит. Ботаник провожает.

Красавица (тихо).

Еще один!

И часа не пройдет, умрет, несчастный.

Юноша выходит на галерейку.

Красавица

Мой милый Юноша, люблю тебя.

Ты звал, и я пришла, чтобы сказать:

Беги от чар моих, беги далеко.

А я останусь здесь одна,

Упоена дыханием Анчара.

Юноша

Прекрасная! едва тебя узнал,

Ты для меня души моей дороже,

Зачем же так слова твои жестоки?

Иль ты любви моей не веришь?

Зажглась внезапно, но уж не погаснет.

Красавица

Люблю тебя, тебя ли погублю?

Дыхание мое – смертельный яд,

И мой прекрасный Сад отравлен.

Спеши оставить этот Город,

Беги далеко, обо мне забудь.

Юноша

Душа не одного ль мгновенья жаждет?

Сгореть в блаженном пламени любви

И умереть у ног твоих сладчайших!

Красавица

Возлюбленный! Так будет, как ты хочешь.

С тобою умереть мне сладко!

Иди ко мне, в мой страшный Сад,

Я темную тебе открою повесть.

Бросает ключ. Юноша подхватывает его на лету.

Красавица

Я жду, я жду! Иди, мой милый!

Юноша бежит вниз, открывает калитку, входит в сад Ботаника.

Красавица

Рабами были наши предки.

Покорен слову господина,

Один из них пошел в пустыню,

Где злой Анчар под солнцем дремлет.

Смолу Анчара он принес владыке

И, надышавшись ядом, умер.

Его вдова, пылая жаждой мести,

Отравленные стрелы воровала

И в тайные бросала их колодцы,

Водой колодца землю поливала,

Вот эту, где теперь наш сад разросся,

И стала эта почва ядовита, —

И той водой мочила полотенце

И полотенцем сына утирала,

Чтоб кровь его пропитывалась ядом.

Из рода в род мы яд в себя впивали.

И пламенеет ядом наша кровь,

Дыханье наше – аромат отравы,

И кто целует нас – тот умирает.

Рабов потомки мстят потомкам князя.

Юноша

Я видел, – ты поцеловала Графа.

Красавица

Он умирает жертвою Анчара,

Отравлен он и ядом поцелуя,

И ядами безмерных ароматов.

Отец и дед мой странствовали долго,

Чтобы найти зловредные растенья,

И здесь, в отравленной издавна почве,

Цветы всю гневную раскрыли силу.

От их дыханий, радостных и сладких,

И капли рос становятся отравой.

Юноша

Твои лобзанья слаще яда!

Красавица

Богатых, знатных юношей прельщала

Я красотой отравленной моею.

Улыбкой я их смерти обрекала

И поцелуем каждого дарила,

Невинно, нежно, как целуют сестры.

И умирал, кого я целовала.

Юноша

Возлюбленная, если поцелуем

Ты даришь смерть, дай мне упиться смертью!

Прильни ко мне, целуй, люби меня,

Обвей меня сладчайшею отравой,

За смертью смерть в мою вливая душу,

Пока я весь в томленье не истаю!

Красавица

Ты хочешь! Не боишься! Милый, милый!

(Обнимает и целует Юношу.)

Мы вместе умираем, вместе!

Так сердце ядом пламенеет,

Стремятся в теле огненные струи,

Вся пламенем великим я объята!

Юноша

Я пламенею! Я сгораю

В объятиях твоих, и мы с тобою —

Два пламени, зажженные восторгом

Любви отравленной, но вечной.

Умирают.

1908

Общая характеристика русской драматургии 1-й половины XX века

Театральная жизнь России в первое послереволюционное десятилетие была чрезвычайно интересной, насыщенной и разнообразной. Время, которое видится нам сегодня сквозь суровые строки декретов и приговоров, было бедным, грозным, но талантливым и многоцветным. Странный, таинственный театральный Ренессанс: среди холода, голода, разрухи и ожесточенности – мудрая и лукавая улыбка «Принцессы Турандот», мистический, магический «Гадибук» Е.Б. Вахтангова, красочный и певучий эстетизм А.Я. Таирова.

В первые послереволюционные годы появились и новые театры. В Петрограде открылся Большой драматический театр, одновременно рождались и другие коллективы, в основном – студии. И в то же время режиссеры мечтали о массовом, площадном театре, о грандиозном действе, которое вырвется из традиционной театральной коробки сцены на улицы городов. Основным пафосом такого искусства становится агитационность. В этот период потребовались новые идейные театральные зрелища, способные охватить многотысячную аудиторию. Таким образом, вновь оказалась востребована воскрешенная Серебряным веком мистерия. Те режиссеры, что ранее работали в многочисленных дореволюционных театрах миниатюр, активно принялись за создание мистерии, отвечавшей уже послереволюционным требованиям. Типологическая схема зрелища оставалась прежней, заменили лишь героя. Многочисленные «зрелища», «действа», «празднества» и другие подобного рода представления основывались, как правило, не на строго закрепленном драматургическом тексте, а на схематичном сценарии или плане, который окончательно наполнялся содержанием только в процессе самого представления.

Такие пьесы массово-агитационного театра пользовались большой популярностью: «Действо о III Интернационале» 11 мая 1919 года, «Блокада России» 20 июня 1920 года, «К мировой Коммуне» 19 июня 1920 года, «Взятие Зимнего дворца» к третьей годовщине октябрьских событий, «Свержение самодержавия» – все эти театрализованные представления воссоздавали этапы революционной борьбы, начиная с 1905 года. Традиционные «дурацкие» корабли средневековой мистерии трансформировались в военные корабли, в броневики, в производственные установки. Праздники были наполнены аллегорическими символами Свободы, Победы, Труда.