Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий - [42]

Культивирование «особости» своего рода войск в мирное время являлось частью военной субкультуры и служило средством воспитания личного состава, сохранению и обогащению традиций. При этом вольные и невольные поклонники этих традиций оказались виновниками того, что соперничество в армейской среде в военное время приняло нездоровый характер и негативно сказалось на ходе боевых операций.

Изучение конфликтов среди офицеров позволяет говорить о том, что организация службы в мирное время имела ряд особенностей (старшинство в чине и т.д.), которые во время войны проявили себя как конфликтогенные факторы. Различия в боевом опыте, в условиях карьерного роста также в значительной степени негативно сказались на уровне подготовки командного состава и его эффективности. Большое значение имело то обстоятельство, что старшие офицеры в своем большинстве придерживались устаревших тактических установок. Это не только вело к увеличению напрасных потерь, но и к столкновению с их подчиненными, более адекватно воспринимавшими военные реалии начала XX столетия.

В процессе изучения конфликтов между комбатантами Русско-японской войны 1904-1905 гг. обнаружилось, что значительная часть документов военного делопроизводства, к которым военные историки традиционно относятся с большим доверием, в связи с особенностями своего создания не могут считаться достоверными. Они часто составлялись людьми, не имевшими прямого отношения к описываемым в них событиям, без какой-либо документальной основы и, по существу, являются воспоминаниями, составленными по горячим следам и облеченными в формат официального рапорта.

Пассивный характер действий русских войск в Маньчжурии во многом объясняется не столько отсутствием единой позиции на стратегическое планирование войсковых операций среди русского генералитета, сколько конфликтами в их среде. Высшие офицеры в ущерб решению важнейших вопросов вступали в конфликты на почве властных полномочий и старшинства, что напоминало местнические споры русских воевод XVI-XVII вв., а не единоначалие и строгую дисциплину, столь необходимые кадровым профессиональным армиям XX в.

Вооруженные силы дореволюционной России представляли собой довольно сложный механизм. Этот механизм из-за специфики своего развития сам оказывался генератором конфликтов в офицерской среде (принадлежность к родам войск, Генеральному штабу, гвардии и пр.). Вооруженные силы Российской империи оказались подверженными конфликтам также в силу характерного для всех империй противостояния центра и окраин (сибирские полки и прикомандированные к ним на время войны офицеры).

Существование двух моделей взаимоотношений нижних чинов и представителей офицерского корпуса («дисциплина кулака» и «дисциплина разума») свидетельствует о незаконченности военных преобразований под руководством Д.А. Милютина. Высокий процент гибели среди офицерского состава в Русско-японской войне — результат несоответствия мышления целой категории представителей офицерского корпуса характеристикам вооружений и способов их применения в изменившихся условиях войн XX в. Есть основания полагать, что не последнюю роль в потерях, понесенных офицерским корпусом, сыграли взаимоотношения указанной группы военнослужащих с нижними чинами.

Вооруженные силы России в начале XX столетия не уступали армии и флоту Японии в техническом отношении[42]. Организация и обучение войск также не имели изъянов, которые предрекали бы неизбежное поражение. Успех в войне 1904-1905 гг. (как и в большинстве войн вообще) зависел от способности военной машины своевременно и адекватно адаптироваться к новым условиям боевых действий. История свидетельствует, что везде и всегда над умами военачальников довлел опыт войн предшествующих. Армия и флот России на Дальнем Востоке не дали нужного ответа на «вызовы» современности, и в этом огромную роль сыграли рассмотренные в данной книге конфликты. Их можно сравнить с песком, попавшим в трущиеся части огромной машины и замедлявшим ее работу.

Существование такой проблемы не являлось тайной в предвоенный период, но мало кто предполагал, какой катастрофой могут обернуться «трения» внутри вооруженных сил Российской империи.

Приложение 1. КРАТКИЕ БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ [43]

Алексеев Евгений Иванович (1843-1918). Российский военный и государственный деятель, адмирал (1903). С 1899 г. командующий войсками Квантунской обл. и морскими силами Тихого океана, участвовал в подавлении Ихэтуаньского (Боксерского) восстания. В 1903-1905 гг. наместник на Дальнем Востоке, в Русско-японскую войну главнокомандующий сухопутными и морскими силами (по октябрь 1904). С 1905 г. член Государственного совета.

Алексеев Михаил Васильевич (1857-1918). Русский офицер. Боевое крещение получил в Русско-турецкую войну, во время Русско-японской уже занимал генеральскую должность. Причем в 1904-1905 гг. было ясно, что талантом полководца Алексеев не обладал, но был убежденным патриотом и сторонником дисциплины и полного порядка в служебных вопросах. Впоследствии стал известен как главнокомандующий Северо-Западным фронтом в Первую Мировую войну и руководитель Добровольческой армии в Гражданскую войну.