Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий - [39]
Именно в ходе Мукденских боев потери среди офицерского корпуса были наибольшими и составили 257 человек>{458}. Причем к погибшим офицерам под Мукденом стоит прибавить также рекордное за всю войну число пропавших без вести офицеров (280)>{459}. Во время Ляоянского сражения, по масштабам сопоставимого с Мукденской битвой, потери среди офицеров не были столь значительными (87 убитых, 10 пропавших без вести). Мы считаем, что одной из причин относительно высокой смертности офицеров в войну 1904-1905 гг. были выстрелы в спину во время боя со стороны нижних чинов>{460}. В качестве мотива в таком случае, наверное, выступала несправедливость начальства. Известно, что с ноября 1904 г. по сентябрь 1905 г. процент убитых и раненых офицеров значительно превышает процент потерь в нижних чинах. Так, в абсолютных числах потери среди нижних чинов составляли в указанный период 37 888 человек, среди офицеров — 1151 человек, что составляло 20 и 30% от общей численности соответственно>{461}. Косвенно наши выводы подтверждает ситуация с данными о потерях в полках действующей армии. Согласно статистическому отчету Н.И. Козловского, в некоторых полках (145-й Новочеркасский пехотный полк и др.) были очень высокие показатели смертности среди офицерского состава, но потери среди нижних чинов этих же полков были сравнительно невысокими>{462}. Если сравнить 145-й пехотный Новочеркасский полк с Выборгским пехотным, то, несмотря на более высокие показатели смертности среди нижних чинов Выборгского полка, что говорит о тяжести боев, потери в офицерском составе были в два с лишним раза меньше (15 и 7)>{463}. Пример интересен тем, что оба полка входили в один корпус. Отличие заключалось в том, что Выборгский пехотный пошел в бой под Мукденом прямо с эшелонов>{464}, чего нельзя сказать про новочеркасцев.
Я проанализировал большое количество боевых, непостановочных фотографий Русско-японской войны из собрания Центрального государственного архива кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга. Считаю необходимым заметить, что уставная форма одежды на позициях не соблюдалась, отличить офицера от нижних чинов было возможно только с расстояния 1-2 метра. Хотелось бы указать на ряд особенностей повседневности русского комбатанта периода Русско-японской войны: отсутствие погон (главный отличительный признак офицера) на позициях, использование одних и тех же головных уборов и нижними чинами, и офицерами (папаха), использование отворотов воротника, шарфов и башлыков, скрывающих погоны и офицерские фуражки и пр.>{465} Более того, офицеры нередко отказывались от такого обязательного в мирное время атрибута, как шашка. Шашка мешала передвигаться по сопкам, путалась в ногах, весила почти 2 кг, а в рукопашной схватке отбиться от штыкового удара не позволяла>{466}. Без шашки запечатлен на фотографии начальник летучей почты 2-й армии сотник Успенский>{467}. Офицерские шинели характерного светло-серого цвета надевались только для встречи важного начальства. На групповой фотографии 1904 г. офицеры 146-го пехотного Царицынского полка одеты в солдатские шинели, папахи без кокард и пр.>{468} В теплое время года офицеры и солдаты носили гимнастерки одного цвета, в первые месяцы войны — белого, позже — защитного>{469}. Возможность прицельного огня со значительного расстояния исключительно по офицерам следует признать несостоятельной по той причине, что отличить офицера и солдата с указанного расстояния практически невозможно. В ближнем бою, когда расстояние между соперниками сокращается до 1-2 метров, выбирать цель (в данном случае поиск офицера. — А.Г.) комбатант не может. Солдат вынужден вступать в единоборство с ближайшим соперником, игнорирование ближайшего (а значит, и самого опасного) означало верную гибель. Открытие огня с дальней дистанции (1000-1500 метров) не способствовало целенаправленному уничтожению офицеров, т. к. особенности экипировки с такого расстояния не позволяли отличать нижних чинов от офицеров>{470}. Более того, отметим, что фотографии, сделанные с дальней дистанции, не позволяют даже исследователю в спокойной обстановке читального зала архива отличить нижних чинов от офицеров>{471}. Все это вместе взятое фактически опровергает устоявшееся утверждение об особой охоте японских солдат на офицеров как об основном факторе высокого процента гибели офицеров в Русско-японскую войну[40]. Окончательный ответ не может быть найден. Убийство солдатом своего командира являлось чрезвычайно неприглядным для репутации части происшествием. Поэтому даже об известном случае в своем подразделении (полк) командиры бы не стали докладывать начальству, а предпочли бы разобраться с ситуацией самостоятельно. Однако ни полностью отрицать факты гибели офицеров от рук своих солдат, ни привести точной статистики таких случаев мы не можем. Поход и гибель 2-й Тихоокеанской эскадры в Цусимском проливе также свидетельствовали о том, что с приближением к непосредственному театру военных действий страх перед смертью брал верх перед страхом наказания. Так происходило на броненосце «Орел»: старший офицер пытался урезонить пьяного квартирмейстера во время погрузки угля мерами взыскания, на что квартирмейстер парировал: «Ты что думаешь, я тебя боюсь? На все мне наплевать, теперь война. Все равно вместе под один снаряд попадем»
