Русская апатия. Имеет ли Россия будущее - [28]

, к тому же они очень подкрепляют «общерусские» теории, ибо переписывались не меньше в Новгороде и Суздальском княжестве, чем в Киевском, а некоторые только на Севере и сохранились. Это вопрос, с которым нужно быть весьма осторожным“».

«Приведенные рассуждения едва ли оставляют место сомнению в том, что сине-желтый цвет, по традиции от галицко-волынской (якобы украинской) державы, а также от эпохи гетманщины и гайдаматчины, избран украинской партией в качестве национального символа и лозунга „Соборной Украины“. Примеров использования этих цветов при украинских манифестациях в России и за кордоном легко найти много в текущей прессе; мы ограничимся лишь несколькими».

«Из 22¹/₃ миллионов малороссов, числившихся в Империи по последней переписи 1897 года, на Малороссию, Новороссию и Предкавказье падало около 18¹/₄ миллионов. В Правобережной Малороссии, то есть трех губерниях Юго-Западного края, было 7¹/₃ миллионов малороссов при 400 тысячах великороссов, что соответствует отношению 18:1. В Левобережной Малороссии (губ. Черниговская, Полтавская и Харьковская) на 6¹/₅ мил. малороссов приходился 1 миллион великороссов (отношение 6:1). В трех Новороссийских губерниях (Екатеринославской, Херсонской и Таврической) сожительствовали 3½ миллиона малороссов и 1¹/₅ мил. великороссов (отношение 3:1). В Предкавказье (губ. Ставропольской и области Кубанской) 2¹/₂ миллиона русского населения распределялись между обеими ветвями поровну (отношение 1:1). Во всех перечисленных 10 губерниях и 1 области число малороссов (18¹/₄ мил.) относилось к числу великороссов (почти 4 мил.) как 5:1. Нужно полагать, что за последние 15 лет, при громадной малорусской эмиграции в Азию рядом с торгово-промышленным тяготением Великороссии к Черному морю, указанное выше отношение осталось, по меньшей мере, неизменным. Неизбежное взаимное перебалтывание „кацапов“ с „хохлами“ и многочисленные смешанные браки с „общерусским“ потомством в результате и с гибридными формами речи в домашнем обиходе известны каждому жителю Юга».

«Из кадетов вспомнил об „украинцах“ (в Холмщине) лишь один оратор г. Лучицкий; его речь „была настолько неясна («невиразна»), что производила впечатление произнесенной ради приличия“ („для годиться“). Трудовики Булат (литовец) и Петров (великоросс) „дали в своих речах образец симпатий к украинскому народу“ (то есть к украинству). Социал-демократ Покровский (великоросс) также ораторствовал за претензии укр. партии; его товарищ Чхеидзе восклицал о трагической судьбе украинцев в России; вся социал-демократическая фракция объявила, что украинская национальность, как и польская, являются в России нациями „порабощенными“. Медвежью услугу оказал украинской партии одессит Никольский (кадет), огласивший в Думе претенциозное письмо проф. М. Грушевского, отрицающее пользу русской культуры для населения Холмщины: письмо это отчасти раскрыло перед Думой чудовищность претензий партии».

«Украинская партия, в оправдание своего существования, своей работы и своих надежд, выдвигает стихийность стремления малороссов к обособленности. Тот же г. Грушевский находит у этого „огромного тридцатимиллионного населения естественные стремления к своему самоопределению“; он констатирует „у украинского населения стихийную привязанность к своему языку“ и, таким образом, провозглашает „органичность, стихийную силу и значение украинских национальных запросов“ и даже отождествляет „нужды и задачи украинства“ (подразумевая укр. движение) с „нуждами и задачами украинского крестьянства“. В том же роде высказывается и „Рада“, уверяющая, напр., будто „воля украинского народа к самостоятельной культурной жизни всегда (?) проявлялась, проявляется и теперь“. „Рада“ твердит, что в настоящее время „национальное возрождение охватило широкие массы украинского народа“. Газета ставит „сознание своего украинского я“ рядом с „сознанием интересов своего края“. Но особенно ценна и показательна для нас угроза опять-таки г. Грушевского, будто „украинство развивается, благодаря стихийной силе народной жизни независимо от того, существуют ли «Просвиты» или иные товарищества, существует ли украинская пресса или нет“».

«Украинские земли, хотя бы только по Днепру, это один из самых богатых, пахотных в мире, с большими задатками на промышленно-торговое развитие. Великая сплавная река, выгодные пристани на берегу моря облегчают сообщение. А Черное море? Оно соединяет три части мира с собою и в недалеком будущем будет тем, чем было в древние века, то есть одним из самых оживленных центров торговой и культурной жизни на Востоке. С падением Турции и сооружением багдадской железной дороги, через Черное море будет идти одна из главных артерий мирового движения; туда пойдут европейский вывоз, колонизация вглубь Азии и на Индийский океан в восточную Африку. Одним словом, такая Одесса, Николаев, Херсон и устье Дуная без сравнения более ценны для Австрии, чем Солунь».

«Щирый украинец В. Жаботинский, кладущий в свой портфель претензий и защиту европейского национализма, заявляет не без апломба, что „национальная проблема должна занять отныне свое место во главе, в центре, на первом плане российской политической жизни“. Для южнорусского населения восточная фантазия этого публициста рисует целую демократическую идиллию. Мужик, по убеждению г. Жаботинского, все перенесет, все переживет, всех перепрет (переспорит) и постепенно, шаг за шагом, но неудержимо и непобедимо пролезет в города, и то, что теперь считается мужичьим языком, будет в городах через два поколения языком газет, театров, вывесок – и еще больше».