Русская апатия. Имеет ли Россия будущее - [11]

Так мы и живем по сей день. Правда и идеи, мир исторических смыслов и абстрактных ценностей, абстрактные рассуждения интеллигенции абсолютно не интересуют простых людей, которые живут внизу, а погруженную в интеллигенцию, элиту власть мало интересуют заботы простого человека, у которого вечно не хватает денег, чтобы купить самое необходимое для семьи. По данным последних социологических опросов нищим в подлинном смысле этого слова, т. е. доходы которого ниже черты бедности, является уже каждый шестой россиянин. А почти половина россиян жалуется на то, что им не хватает денег, чтобы купить «необходимую одежду». И чем больше нищих, нуждающихся, тем больше в обществе апатии, осознания того, что нищему, нуждающемуся суждено всегда оставаться нищим, и тем больше и сильнее замыкание в себе и одновременно подозрительности к другому, недоверия к нему, тем больше причин для агрессии, тем больше вспышек гнева на весь этот мир.

И вот здесь у меня, кстати, впервые возникла мысль, что русской наци в подлинном смысле этого слова так и не появилось из-за нашей вечной нищеты и неустроенности, той второй, крестьянской, а потом рабочей русской нации, которая всегда была внизу. Не забывайте, сегодня разрыв между состоянием тех, кто наверху, и достатком тех, кто внизу, сильнее, чем был в царской, феодальной России.

Гражданское общество создавали равные в правах и практически равные в достатке бюргеры торговых городов. А какое гражданское общество и собственно гражданскую европейскую нацию могут создать бывшие рабы, которых бары столетиями продавали наравне со скотом, которые денно и нощно, чтобы не умереть с голоду, добывали хлеб насущный. И этого, на мой взгляд, не понимали наши либералы 1990-х, которые, с одной стороны, лишили людей советского минимализма во имя «успеха рыночных реформ», а, с другой стороны, его, полуголодного, призывали строить «демократию», «гражданское общество». И мне думается, из-за так и не искорененной традиции русской нищеты мы и вернулись к хорошо известным традициям русского самодержавия.

Я не оправдываюсь перед читателями, я просто хочу объяснить, почему в этой моей книге все-таки очень много пессимизма.

Книга I Независимая Украина не может не быть антирусской

Сталин, голодомор и дружба народов

Споры о причинах и истории голодомора еще раз высветили существенные различия между национальным сознанием бывших великороссов и малороссов. И эта разница проявляется прежде всего в отношении к Сталину. Среди украинцев, речь идет прежде всего о православной центральной и южной Украине, на протяжении по крайней мере двух поколений сохранялась память и о муках сталинской коллективизации, и о кошмарах голодомора. В России тоже значительная часть крестьянского населения, особенно воцерковленная, воспринимала в массе Сталина как «душегуба». Но все же русские крестьяне, особенно после победы 9 мая, многое Сталину простили. Кстати, отношение к Сталину моего наставника и шефа по ИЭМСС АН СССР, участника Великой Отечественной войны, профессора Анатолия Бутенко, который пережил голод 1932 года на Полтавщине, ничем не отличалось от отношения к Сталину нынешнего Президента Украины. Конечно, во всех пропагандистских кампаниях Ющенко вокруг жертв голодомора на Украине много политики и пиара на костях. Но надо понимать, что кампания по осуждению голодомора 1932–1933 годов возникла не на пустом месте, она опирается на национальную память украинцев. Надо понимать, что, во-первых, сам Ющенко как уроженец сумской деревни несет в себе эту ненависть к Сталину как отцу голодомора, а во-вторых, что вся эта кампания опирается на болевые точки украинского, по природе своей крестьянского национального самосознания. И сам тот факт, что политический класс России начинает постепенно осознавать, что украинцы – это не просто «младшие братья», а особая славянская нация с особенностями своего восприятия жизни и русской истории, придает надежды. Надо видеть, что все кричащие провалы политической элиты бывшей РСФСР и новой России на украинском направлении как раз и проистекали от советского мифологического и одновременно невежественного отношения к украинской проблеме. Ельцин думал, что он выталкивает Украину из нашей общей страны на время, что после того, как он освободит Кремль от Горбачева, независимая Украина «приползет к нему на коленях» (эту стратегию Ельцина в отношении Украины излагала нам, членам общественного совета «МН», Галина Старовойтова в ноябре 1991 года). И, соответственно, администрация Путина в критической ситуации выборов президента Украины в конце 2004 года исходила из ложного посыла, что основная угроза интересам России находится в Галиции, на западных землях Украины. И в 1991 году, и в 2004 году политический класс России не видел, не хотел знать, что мечта о «самостийности», о независимости от России, о создании своего собственного национального государства коренится и в сознании православной Украины, которую триста пятьдесят лет назад Богдан Хмельницкий привел в состав Московского царства. Надо признать, что российский котел даже за триста лет не смог сделать то, что сумел сделать германский котел за пятьдесят лет. Бывшие малороссы и великороссы так и не стали единой нацией. А бывшие пруссы, саксонцы, баварцы очень быстро стали единой германской нацией. И тут есть над чем подумать.